В практике моих охот, преимущественно трехдневных, дни выезда на охоту и возвращения с нее фактически приравниваются к одному дню (как в командировках), ибо в каждом из них свыше четырех часов уходит на пребывание в электричке и «холостые» километры захода в лес, а также выхода из него.
Понятно, что главные надежды связываю с основными днями, но не сбрасываю со счетов и неосновные дни, особенно если к началу последнего из них ягдташ, как говорится, не оттягивает плечо.
Вот и сейчас на пути к станции, после неудачной охоты (один вальдшнеп – не добыча) утешал себя мыслью, что еще не вечер. Неподалеку «с пола» взлетел рябчик и сел на дерево. Птицу я разглядел – до нее было метров 35–40. Стрелял «пятеркой» из правого ствола, а надо было стрелять из левого, заменив в нем «четверку» на «пятерку» или «шестерку». Рябчик улетел. Полагаю, что его элементарно обнесло.
Дальше намерен был зайти на большую поляну, засевавшуюся из года в год овсом. В прошлом году вот так же при возвращении с охоты взял на этом поле глухаря. Но заходить на овсы не пришлось. Выглянув из-за поворота лесовозки – как раз напротив поляны – увидел сидящего посредине дороги, шагах в тридцати, молодого глухаря. Стрелял хладнокровно «четверкой» из левого ствола. Птица, как показалось, вздрогнула, повернулась ко мне боком и пошла «пешком» к обочине. На мгновение я даже растерялся, но потом все-таки выстрелил «пятеркой» из правого. После секундной паузы птица, словно «спохватившись», забилась – «дошла».
