Снова бурлачу. – Здравствуйте, я – поручик Киже. – Верблюд: Humph! – Полет на крыльях бриза. – Дождь на закуску

Когда я был в десятом классе, мы с Рыжей Нинкой с нашей улицы баловались очень интенсивно, возились до боли в яичках, практически постоянной.  Она уже на втором курсе института училась и горячая была, как печка; плюнь – зашипит.  Ну и добаловались.  Дело житейское.   Пришлось ей, бедненькой, идти выскребаться – так это, кажется, у них называется.  Бессердечная врачиха так ей и сказала: Любишь, мол, кататься, люби и саночки возить.

В тот день безжалостная эта пословица не раз приходила в бедовую мою головушку.  Из аппендикса, куда меня затащило «авось», пришлось выбираться вброд и тащить на себе саночки-катамараночки.  Ветер был жесткий, встречный, и ни парус, ни весло не годились.  Пришлось сочинить упряжь и тащить «Фрегада» назад, бурлак бурлаком, и не было ни минутки оглянуться вокруг на чудный пейзаж, которым недавно любовался взасос.  Какие тут любования, когда голова опущена, руки болтаются, как у Репина, а глаза таращатся под ноги – не дай Бог рухнуть в какую-нибудь ямищу или затащить судно на мель.  Где помельче, по щиколотку или около того, там было попроще, там я пер напрямую по середине.  Когда же начались невеликие, но глубины и омутки, пришлось обходить по берегу разные заливчики, и оттого путь удлинялся не в меру.  Горько было вспоминать, как я недавно скользил себе в ту сторону под свежим ветерком, истекая поросячьим восторгом.  Думал, Господа Бога под уздцы ухватил.  Подспудно я уже слегка запаниковал: а не выйдет ли так, что залетели мы в аппендикс за пару дней, а выбираться будем неделю?  И что тогда?  А вот что: выпью я всю воду, или почти всю, и придется мне тем же милым манером, пехом-пехом, нога за ногу, возвращаться в блаженную бухту Косшохы пополнять запасы.  От этих мыслей хотелось кого-нибудь укусить, но кусать-то некого, кроме самого себя. А себя жалко как-то, и без того шишки на меня сыплются, как из корнукопии какой. Продолжить чтение →