Кто из вас помнит детскую книжку «Праздник непослушания» Сергея Михалкова? Там детям ужасно повезло, когда взрослые решили их «наказать», разом покинув город и оставив своих детей одних. Разумеется, поскольку книжка несла в себе посыл «без нас вы пропадёте», дети быстро поняли, как это плохо — жить без взрослых, объелись конфетами и мороженым, накурились и чуть не померли. Сказка, тем не менее отражающая один из аспектов наших тайных помыслов. А так же самый настоящий БП (в очередной раз напоминаю для тех, кто не в курсе — Большой Песец), выхолощенный для детско-воспитательного восприятия. Уверен, не я один представлял себе, как бы распорядился предоставленной возможностью, случись такое взаправду.
Описаний катастроф, сметающих с лица земли тот или иной процент населения, полным полно. Конечно, подавляющее большинство из них — порождения фантазии авторов, и каждое описание несёт в себе определённый посыл. Иногда он, посыл, глобальный и глубокомысленный, эдакое предупреждение всему человечеству — как в «Пикнике на обочине» Стругацких, или в фильме «Письма мёртвого человека» . То же самое относится к катастрофам предотвращённым — фильмы «Армагеддон», «Эпидемия», и им подобные. Нельзя не вспомнить Герберта Уэллса с его «Войной миров», которую продолжают экранизировать и в 21 веке, поднимающего, в том числе, вопрос нашей готовности к вторжению извне.
Откуда такой интерес к апокалипсису?
Дело ведь не в желании прочитать мораль из цикла «Одумайтесь, пока не поздно». Да, можно было бы провести параллель с «первоисточником» — Откровениями (АПОКАЛИПСИСОМ) Иоанна Богослова, где и описывается грядущий Армагеддон. И там, разумеется, тоже имеется посыл — спасён будет лишь тот, кто верует. Однако в Библии имеется и более раннее описание БП, который уже был, в отличие от грядущего пришествия четырёх всадников. Это Большой Потоп (любопытное совпадение начальных букв, не правда ли?). И снова мы имеем ту же самую доминанту — спасены будут лишь праведники. А ещё были Содом и Гоморра, локальные катастрофы. Туда же можно отнести вообще самый первый Песец в жизни, тогда ещё очень немногочисленного человечества — когда оно профукало рай.
Будучи человеком образованным и мыслящим, я не отношу Библию к абсолютному первоисточнику. Некоторые события, описанные там, действительно имели место, другие, видимо, являются интерпретацией древней глобальной катастрофы, такой как потоп.
Мифология очень интересная штука — при всей фантастичности и сказочности, она всегда несёт в себе реальность. Потому что мы не можем выдумать то, чего никогда не видели.
Пока мы не открыли иные планеты и полёты в космос, пришельцы (боги) сходили к нам с неба в огненных колесницах — единственно известном тогда виде транспорта. А ещё раньше и вовсе на спинах лошадей или быков, а то пешочком — у тех народов, кто так и не изобрёл колёса и не приручил тягловых животных. Жителей прибрежных районов посещали гости из моря — так или иначе знакомого им пространства. Кракен — это гигантский кальмар. Левиафан — кит, или, возможно, один из представителей вымершей мегафауны. Оборотни-вервольфы — отголосок древнего, и весьма распространённого, обряда посвящения юношей в мужчины, когда молодые люди собирались в группы и копировали поведение волков — выживали стаей, похищали скот, убивали других волков и носили их шкуры.
Предчувствие мировой катастрофы?
Чем мы отличемся от других живых существ — это способностью накапливать и передавать опыт. Так делают не только люди, и какая-то часть опыта поколений, необходимого для выживания, передаётся, судя по всему, на генетическом уровне. Но лишь наш вид освоил глобальную передачу суммы знаний, поскольку мы сумели развить такое средство коммуникации, как речь. А впоследствии научились её фиксировать рисунками и письмом. Таким образом до нас дошли отголоски очень далёких катаклизмов, постигших наших предков. Страх гибели заложен в нас генетически, собственно говоря, это элемент механизма выживания. Однако если некоторые «фобии» (фобии в кавычках, потому что я говорю не о панике при виде мыши, а о древнем, хтоническом страхе) — темнота, пауки, змеи, вода, огонь — дошли до нас прямиком из времён, когда мы только изобрели палку-копалку, то с исчезновением части соплеменников (человечества) не всё так однозначно.
Например, учёные выяснили, что наш вид в целом, и отдельные галлогруппы в частности, не раз проходили через так называемое бутылочное горло. Это когда популяция сокращалась до критических масштабов. В ряде случаев причинами были болезни, или, например, последствия извержения вулкана Тоба в Африке 75 тысяч лет назад. В других эпизодах причины снижения численности доподлинно неизвестны, но однозначно, что все эти события запечатлелись в «памяти поколений». Последняя глобальная война, со всеми её ужасами и бедствиями, унесла жизни «всего» около 3% населения Земли. Я взял слово «всего» в кавычки, потому что 65 млн., пусть и 3% — но это невероятно много, и нельзя относится к жертвам войны как простым данным статистики. Однако для «бутылочного горлышка» этого мало, там, напротив выживают считанные проценты. В этом смысле эпидемия чумы в 14 веке гораздо эпичнее, и больше тянет на апокалипсис, чем Вторая мировая. Ведь население Европы сократилось тогда, по разным оценкам, на 30-60%, это отразилось даже на геноме европейцев. Страх перед пандемией понятен — беспощадная болезнь пожирает одного за другим всех ваших родных и знакомых, и единственной надеждой остаётся лишь вера в ресурсы собственного организма.
Разгул стихий — землетрясения, наводнения, ураганы или «вулканическая зима» — так же оставлял нашим предкам шанс на выживание лишь в виде чуда. Отсюда и желание подготовиться — изобрести лекарства, оборудовать убежище, построить схрон.
Однако кроме очевидного аспекта — выживания, и подготовки к грядущему, истории о БП несут в себе ещё парочку любопытных моментов.
Помните «Праздник непослушания»? С чего всё началось? А с желания детей жить без взрослых. Контроль, правила, невозможность делать что хочешь — всё это заставляет людей мечтать о свободе. Да, мы, человеки, весьма противоречивые создания. С одной стороны — очень ценим личную свободу, но с другой — не больно-то и считаемся со свободой других людей. Хотим порядка, но стонем под гнётом закона. Не можем без общества себе подобных, и постоянно совершенствуем способы убийства особей одного с нами биологического вида. Умиляемся на малышей, и проявляем поразительное равнодушие к их несчастьям. Список может быть бесконечным, возможно, это и есть наша «природа», или же своеобразный механизм сдерживания роста популяции. Речь сейчас не об этом и, упаси боже, не о моральных сторонах наших личностей.
Просто, если убрать смартфон, модную одежду и автомобиль, мы ничуть не изменились со времён, когда ходили в плоховыделанных шкурах, и отбивали себе пальцы, превращая камень в наконечник копья.
И уже тогда в группах (племенах или родах) существовали законы, которые как-бы устраивали, но возникало смутное желание освободиться от их гнёта. Нигилизм, в том числе правовой, видимо так же свойственен нам в той или иной степени.
Впоследствии одним из крайних проявлений такого неприятия общественных н
