В наше время традиции инициации утрачены или искажены настолько, что проходят через них только единицы. В прошлом этот процесс был широко распространен. Ритуалы сопровождали наших предков во всем. Особенно важным считался ритуал становления мужчиной. Для этого человеку уже нужно было быть. Не в смысле заняться сельской женщиной или выпить больше всех в день Ивана Купала, а быть твердым, открытым, добрым и мужественным.
Одним из способов инициации является древний ритуал погребения воина. В нас умирает все то, что мы хотим похоронить и оставить в земле, и возрождается наша сущность.
Практика основана на очищении тела и души энергией земли. Для наших предков земля была источником пищи, защиты и объектом поклонения. Они почтительно называли ее «Матерью земля» и просили принять усопших в свое лоно. Так формировался круг: человек ходит по земле, которую уважает, и по которой лежат его предки. Предки становятся землей, по которой ходит их потомок, и передают ему свою силу и мудрость через землю. Земля почитается. Земля дает силу.
Инициация через погребение воина. Зачем оно нужно?
Это древний шаманский ритуал, известный в Сибири, на Тибете, на Алтае, у древних славян, эскимосов, индейцев… Используют упрощенный вариант последователи Кастанеды. Более сложный — для приема новых бойцов в некоторые спецподразделения.
Он делается для преодоления страха перед смертью, контроля над эмоциями, принятия того факта, что час X когда-нибудь наступит. Кроме того, это уникальный опыт для каждого. Никто никогда не знает, что каждый из нас вынесет из этой практики. Но все без исключения делают один вывод: «здесь лучше».
Мой опыт инициации
Вторая половина лета. Жаркий вечер переходит в прохладную ночь. Мы на двух автомобилях едем в лес на инициацию. Узкая дорога в никуда от районного центра. Легко заблудиться. Мы единственные на дороге. Значит, нам некого ждать. Я представляю приблизительное местоположение, но до сих пор не понимаю, зачем именно мы едем туда. Остановились, вышли из машин, собрались в строй. Командир группы мгновенно нашел нужную тропу. Последний шанс развернуться и уехать, но все отказались. Мы движемся вперед.
Через сто метров командиру звучит приказ: «выключить фонари, молчание». Мы и так немного разговаривали, теперь вообще замолкаем. Становится темно и тихо. Внушает ужас. А он продолжает: «сейчас, в полной тишине, подумай, куда ты идешь. Что будешь делать. Пойми, что через несколько часов ты будешь копать свою могилу, ложиться в нее. Тебя похоронят. Сегодня твой последний день. И это ты запланировал? Ты гордишься тем, что оставил после себя?» — и замолкает…
Мы идем. В моей голове ворох мыслей: зачем? куда? что будет дальше? А вдруг не выкопают? Вдруг забудут…
Пришли. Разожгли костер. Все молчат. Звучат лишь отрывистые команды лидера. Когда момент погребения приближается, каждый из нас постепенно погружается в себя все глубже. Но сама практика все еще находится впереди. Мы выполняем ряд физических упражнений, обращая внимание на реакцию своего тела. Интересно, что когда у меня болело колено, я думал о моих отношениях с братом. Потом мы писали списки того, что хотим исправить, а также того, что уже невозможно исправить. Мы отпускали, прощали себя.
Ночь, тусклый свет костра, всеобъемлющая тишина, и только я. Все другие мысли отступили на задний план. Вспоминаются моменты из детства, о которых я даже не подозревал, переживаются события. После этого мы начинаем выбирать места для наших могил и копаем их. Каждый делает это для себя. В процессе инструктор периодически прерывает нас и создает атмосферу, напоминая нам, что мы делаем и что нас еще ждет. Закончив раскапывание могил, мы выполняем еще одно упражнение. Эпитафия. Задача — написать последнюю фразу в своей жизни. Кто-то пишет «любим. скорбим», а кто-то воспринимает процесс более осознанно.
Пора икс
Перед началом всякой деятельности командир еще раз напоминает, что мы собираемся сделать и как делать. Он отвечает на все вопросы, разделяет нас на пары. Один закапывает, другой следит за ним. Если что-то случится, сразу же нужно вытащить другого. Безопасность превыше всего.
Я закапываюсь первым. Ложусь, пробую, удобно ли мне лежать. Это очень важно. Говорят, что камень, который нажимает на руку, отвлекает внимание и мешает сосредоточиться. Я ложусь. Мы начинаем засыпать землей. Парни сыпят на меня по три горсти и принимают лопаты. Земля падает так, чтобы она придавливала тело. Когда руки и грудь закопаны, я понимаю, что сам не смогу выбраться. Когда я полностью скрываюсь под слоем земли, мой напарник кладет на меня лист с моей эпитафией, спрашивает, все ли у меня нормально, и, получив положительный ответ, затихает.
Я не буду вдаваться в подробности о своих переживаниях, пока я находился в земле. Мне было страшно, грустно, много думал о своих отношениях с девушкой, семьей, друзьями. В земле время идет по-другому: для кого-то оно течет быстрее, для кого-то медленнее, но для каждого оно свое. Когда меня выкапывают, первое, что спрашивают, — как я себя чувствую. Инструктор быстро осматривает меня. Все в порядке. Они отправляют меня к костру, чтобы согреться. Затем приходит моя очередь следить за моим напарником. Все просто: не шуметь и периодически узнавать, как он себя чувствует.
Закончив инициацию, мы возвращаемся к костру. Уже начинает светать. Остается последнее задание: баккет-лист — 99 вещей, которые нужно сделать до «ухода». Я уже делал его раньше, но в тот момент, когда я встаю из могилы, все вокруг меня было по-другому.
Закончив, мы собираем вещи и идем к машинам. Все молчат. Каждый погружен в себя. Мы переродились, стали немного мудрее, глубже. Мы уже не те парни, которые шли в лес несколько часов назад. Было раннее утро. Вокруг нас начинает оживать жизнь. И мы переродились…
