На другой день, рано утром, мы снова на борту катера. Юра Николаев — он из бологовской команды Федотова — запускает мотор, и мы мчимся на юг к одному из дальних островов. Там, как сказали нам психологи, экологи и прочие …ологи, выживает так называемая «экспериментальная» пара робинзонов из Ставрополя — Сергей Шторк и Игорь Поташин, студенты тамошней сельхозакадемии; им обоим чуть больше двадцати.
Юра Николаев всю дорогу отчего-то беспокоится, то и дело глядит назад — на север.
— Ты что, Юра, — спрашиваю. — Чего не сидится-то?
— Скоро ливанет, — говорит Юра.
Я недоуменно смотрю на моториста: вроде кругом все спокойно, и солнце вроде светит…
— Точно, ливанет, — уже уверенно заявляет моторист. — Как пить дать, ливанет. Не гляди, что солнце. Оно вот-вот скроется. Вон они — тучи, ползут с севера.Но вот и остров. Сбавляем ход — потихоньку причаливаем к обрывистому скалистому берегу. На маленьком пятачке, возле добротной хижины, сложенной из осколков базальта, стоят робинзоны в защитного цвета форме, на головах у обоих красные повязки — ну прямо чистые Рэмбо.
Соскакиваем на берег — взбираемся по узенькой, тесной расщелине вверх, к хижине. Юрка Николаев кричит нам из «казанки»:
— Подгребу за вами часа через два. — И, хитро усмехнувшись, добавляет: — Если, конечно, дождя не будет.
Мотор реванул — и вскоре «казанка» совсем исчезла из вида за пеленой тумана, медленно, но верно идущей с севера. Значит, дождь все-таки будет.
Сергей с Игорем зовут нас к очагу — он тут же, у торцевой стенки хижины.
— Классное у вас жилье, — говорю я робинзонам и ощупываю щербатую, всю в выступах, стенку хижины. — Небось не за день построили?
— Ровно за неделю, — в один голос подтверждают ребята. — Жилье решили ставить первым делом. А попутно — обживать остров. Без добротного жилья вообще нельзя, а тут, на нашем острове, и подавно.
Оглядываюсь по сторонам: остров, хоть и немаленький и высокий, зато и растительности, в смысле — деревьев, не так чтоб уж очень.
— Вы что, на плохой остров попали? — спрашиваю.
— Не на самый лучший — это точно. Здесь только восточный берег более или менее ничего. А так везде хреново.
— С чего это вдруг?
— Да пожар здесь был когда-то: то ли молния ударила, то ли рыбаки уезжали и забыли костер потушить. А может, туристы… В общем, погорел он, и все. Но ничего не поделаешь, мы сами выбрали его — по жребию. Добровольно. Так что…
— Назвали как-нибудь?
— Конечно. Островом Дружбы назвали… А хижину — фортом «Фрэндшип».
Громкое название, ничего не скажешь. Хотя, впрочем, хижина действительно больше смахивает на форт, или крепость, — только в миниатюре. Осколки базальтовой породы плотно подогнаны один к другому; все щели замазаны землей и проложены мхом, плоская кровля сложена из лапника — в несколько слоев, а поверх устлана еще мхом. С запада хижина прилипла к скале — то есть одна стена, получается, естественная; с востока — маленькая площадочка, а за нею — обрывающийся в озеро неровный скальный отвес. В хижине-форте есть и крохотное оконце — проем, заделанный куском прозрачного пластика, подобранного здесь же, на острове. В северо-восточном углу — отверстие, вертикальное и довольно узкое: это — вход. В северной стенке еще один проем, небольшой, — выходит прямо к очагу.
— Наверно, угорали от дыма, находясь внутри, когда дуло с севера? — спрашиваю друзей-робинзонов.
— Вовсе нет — тут у нас система тяги предусмотрена: ногам тепло, а дым внутрь не попадает… Парни на соседнем острове тоже очаг рядом с жильем поставили. Только жилье у них было так себе — обыкновенный шалашик.
— Ну и что?
— Да то, что однажды ночью подул северный ветер — спалил их шалаш дотла. Они, бедняги, чудом выскочить успели. Зато кеды и свитера здорово подпалили. Посидели они у костра ночь-другую, задубели вконец и выбросили красный флаг — сдались, значит. Такие вот дела…
Остров Дружбы средних размеров: метров сто в длину и двадцать в ширину, — похож на спину здорового кита.
Идем осматривать остров. Что до растительности, тут ее и правда кот наплакал: редкие тощенькие сосенки и елки, кое-где торчат, точно палки, высохшие березы. Гляжу — и ягод с грибами почти нет. Да и грибы — одни поганки и редко — сыроежки. Кругом — изгрызанные безжалостными северными ветрами голые валуны. Западный, южный и северный берега более или менее пологие, восточный — крутой, обрывистый.
— Выходит, с пропитанием у вас гут не очень? — спрашиваю Сергея с Игорем.
— Да уж, с едой пришлось туговато, что и говорить, особенно поначалу. Рыба, так та только под конец пошла — зато тут полно лягушек. Их, в основном, и ели: потрошили и варили с листьями иван-чая, чтоб не так противно было. Личинками муравьев питались, по вкусу — все равно что грецкий орех или что-то в этом роде… В общем, чтоб совсем с голодухи умирать — нет, такого не было.
Между тем с севера быстро надвигалась, разворачиваясь громадным веером, сплошная серая пелена дождя. Мы недолго думая кинулись к хижине — и один за другим забрались внутрь. Хижина свободно вместила нас четверых. В следующее мгновение на остров обрушился ливень.
— Крыша-го выдержит? — вскинув голову, спрашиваю ребят.
— Час, может, и выдержит, а потом пробьет.
— А раньше выдерживала?
— Еще как держала. Мы тут пережили не только дожди — холода. Ночами иной раз было градусов семь-пять, не больше, — пар изо рта даже валил.
Под напором ливня яркое пламя в очаге сразу сникло — костер, затухая, начал дымить. Однако, что примечательно, ни одной струйки дыма к нам внутрь не попало — тяга действительно работала отменно.
— Ну, и как же вы тут жили-поживали? Вернее сказать — выживали?
— Да жили себе потихоньку. Правда, сразу настроились — не выживать, а так, чтобы жить. Остров, хоть он и никудышный, стал, для нас живым существом. И мы к нему так и относились — как к другу, как к брату.
— В базовом лагере нам сказали, что вас поначалу не хотели высаживать вместе. Какие-то там тесты показали, дескать, что по характеру вы оба лидеры — и, стало быть, несовместимы. Это правда?
— Да, так оно и было. Но мы твердо настояли, что будем только вместе, только вдвоем — чтобы как в жизни. Ведь мы и в жизни неразлучны — всегда вдвоем.
— Ах, вон оно что! — говорю. — И на вас, значит, решили эксперименты ставить — поглядеть, перессоритесь вы или нет…
— Что бы они себе там, в лагере, ни думали, мы никогда не поссоримся. Остров еще больше сплотил нас, укрепил нашу дружбу. Мы тут живем, как один, единый организм. Все только поровну.
— Кстати, — говорю, — как вы распределяли между собой роли? Ну, то есть кто из вас был Робинзоном, а кто Пятницей?
Ребята смеются:
— Да нет, ролей мы не распределяли. Все решали сообща — по принципу первой необходимости. Но сначала взвешивали, как говорится, все за и против. Вот и хижину каменную тоже вместе решили ставить — так оно вернее, надежнее. И потом, с точки зрения экологии, жилье, что называется, «чистое». Крыша — один сушняк. Лапник обрывали только нижний. А мох… кстати, служил нам и пищей.
— И все-таки чем вы занимались все это время? Ведь тут, наверное, с тоски можно свихнуться?
— Первое время работали не покладая рук, благо, еще держались белые ночи. Спать старались днем — когда тепло. Вообще-то, тяжелее всего пришлось первые шесть дней постоянно дули ветры, то с севера, то с северо-востока. Потом дожди зарядили… В общем, жизнь у нас поначалу как бы ползла в горку. А уж после как будто пошла по равнине. И жили мы по такому расписанию: работа — сон — еда. Короче говоря, всего по чуть-чуть. Мы не только хижину построили — даже холодильник соорудили: вырыли яму, обложили травой, а сверху мхом прикрывали. Это — чтобы рыбу хранить. Последние несколько дней клев был неплохой.
А что до тоски, в лагере нас и правда предупреждали: самое страшное — скука, от нее действительно недолго сойти с ума. Но, если честно, нам скучать не приходилось — сперва ни одной свободной минуты не было. А когда появилась, стали думать — о многом задумывались.
— О чем же, если не секрет?
— Да какой там секрет! Дом, конечно, вспоминали, родителей…
Немного помолчав, Сергей вдруг говорит:
— Вот вернусь домой — кинусь к матери. Скажу: «Мамочка, родная, как же я тебя люблю. Раньше я об этом и не думал…»
А Игорь прибавил:
— Это точно. Чего мы раньше недооценивали, так это домашний уют. Верно говорят — большое видится на расстоянии… То же самое и с нашей дружбой. Теперь мы себя проверили. Теперь нас и правда водой не разольешь.
Потом, остров прекрасное место, где можно проверить себя на прочность: крепкий духом здесь крепчает еще больше, а слабый, он просто ломается, даже деградирует. И выбрасывает красный флаг — чтоб скорее отсюда сняли.
— А вы, гляжу, своему флагу нашли другое применение?
— Да, разорвали пополам и обмотали половинками голову. Эти красные повязки — наши талисманы…
Тем временем дождь уже с полчаса как закончился. Где-то вдалеке послышался знакомый рокот: это, конечно же, Николаев — за нами.
Один за другим выбрались на свет божий. А вот и Юра на «казанке». Кричит:
— Ну как вы там, небось промокли до нитки?
— Да нет, как видишь. Спасибо ребятам — такую хижину отгрохали! Только пара капель просочилась — всего-то делов. Да что — мы? Главное — аппаратуру спасли. А то твой тезка — Масляев уж больно переживал: ведь она для него дороже золота…
Прощаемся с ребятами — Сергеем Шторком и Игорем Потапкиным. Завтра обоих снимут с острова Дружбы. И каждый из них, уже в базовом лагере, произнесет торжественную клятву робинзонов.
Сергей с Игорем пока не знают, что еще через день их назовут победителями «Робинзонады-95» среди юношеских пар. Но мы уже знали. Вернее — догадывались. Так оно и вышло.
Комментарии