В Европейской части Русского государства добыча пушнины во второй половине XVII в. уменьшилась еще заметнее, чем в Сибири. Промысел бобров и выдр под Москвой не приносил прежних доходов, добыча мехов на Севере также снизилась. Правительство издало указ о запрете промысла речных бобров.
Однако пушнина, игравшая и ранее большую роль в торговом обороте страны, с образованием в Русском государстве в XVII в. крупного национального рынка стала одним из важнейших товаров, поставляемых на рынок страны. Меха, помимо их большой роли во внутреннем товарообороте страны, были в XVII в. наряду со льном, пенькой и, кожами крупнейшей статьей во внешней торговле Русского государства.
Бюджет страны в значительной степени зависел от пушных доходов. Общая сумма ежегодных сибирских поступлений колебалась в пределах от 75 тыс. до 150 тыс. руб. (по ценам XVII в.), что составляло не меньше четверти общегос}дарственного бюджета Кроме того, меха поступали из северных и восточных районов Европейской части Русского государства, увеличивая долю доходов от пушнины в государственном бюджете до одной трети.
В XVIII в. русские исследователи и промышленники продолжали двигаться на восток. Охотничий промысел на пушных и морских зверей в этот период активно развивался на Камчатке, на русских островах в Тихом океане и на Аляске, где охотой до того времени население занималось в основном только в целях удовлетворения личных нужд.
Начальник отряда казаков В. Атласов, побывавший на Камчатке, рассказал в Сибирском приказе в 1701 г. о том, что на
Камчатском полуострове водится много соболей, бобров и лисиц и что соболей там добывают около рек ловушками из жердей или стреляют в лесу.
Известный русский ученый С. П. Крашенинников, входивший в сухопутный отряд Великой Северной экспедиции, в октябре 1737 г. прибыл на Камчатку. В течение почти четырех лет — до 12 июня 1741г. — он изучал Камчатский полуостров, а вернувшись в 1743 г. в Петербург, написал книгу «Описание земли Камчатки».
С. П. Крашенинников в своих записках сообщал, что основная ценность «Камчатки заключается в пушных зверях и других животных (соболи, песцы, лисицы, горностаи, ласки, зайцы, росомахи, медведи, волки, олени и т. д.).Сравнивая камчатских лисиц — красных, сиводушек, крестовок, бурых и черно-бурых — с сибирскими, Крашенинников лучшими признавал камчатские.
Охотники добывали лисиц разными способами, в том числе били из луков, ловили в капканы и травили.
Луки, прикрепленные к вбитому в землю колу, устанавливались вблизи лисьей тропки; если зверь задевал за нитку, протянутую через дорожку к луку, спущенная стрела поражала лисицу.
Ловушки, в основном кляпцы ставились в сугробы снега, причем на лисиц по 2—3 шт. в одном месте. Кляпцы устраивались по-разному: некоторые, когда лисицы хватали приманку, били зверей железными зубцами по спине, другие — в лоб и третьи — в лапы.
Отраву подмешивали к квашеным рыбьим внутренностям, после чего раскладывали их комочками на свежих лисьих следах.
Камчадалы рассказывали С. П. Крашенинникову, что до прихода казаков на Камчатский полуостров лисиц водилось еще больше и добывали они их нередко около жилищ, у ям или корыт с рыбой, забивая палками.
Жители мыса Лопатки — айны и ительмены, которых русские называли тогда курильцами, добывали лисиц обметом, сделанным из волокон китового уса. Центральную часть обмета, разложенного на земле, соединяли с колом, на котором привязывали живую чайку. В момент броска лисицы на чайку находившийся поблизости охотник дергал бечевку и зверь попадался в сеть.
Специальной охоты на песцов и зайцев на Камчатке не было, так как шкурки этих зверей в XVIII в. ценились там очень дешево. Когда песцов и зайцев обнаруживали в капканах, поставленных на лисиц, шкурки их использовали на одеяла. Горностаев, ласок и тарбаганов добывали также попутно с охотой на других зверей.
Медведей охотники Камчатки били из луков и копьями в берлогах, в то время как .в Сибири добывали этих зверей, стреляя из винтовок, а также ловили кулемами и другими ловушками.
На соболей на Камчатке охотились с обметами, когда обнаруживали зверьков в норах, с луками, если они находились на деревьях; из нор соболей иногда выгоняли дымом от костров.
Крашенинников писал, что ранее на Камчатке соболи водились в таком изобилии, что один охотник легко добывал до 70—80 шт. в год, причем не из-за меха, который местные жители не ценили, предпочитая соболиным шкуркам — собачьи, а ради мяса. По прибытии первых казаков на Камчатку, камчадалы, не возражая против соболиного ясака, подтрунивали над казаками, меняющими нож на 8, а топор на 18 соболиных шкурок.
Крашенинников отмечал, что камчатские соболи крупнее по размеру и пышнее по волосу, чем сибирские соболи, но по цвету меха менее темные, чем олекминские и витимские; по этой причине шкурки камчатских соболей отгружались не в Россию, а в Китай, где их искусно подкрашивали. Самыми лучшими шкурками соболей с Камчатки считались тигильские и укинские, но и среди этих шкурок редко встречались экземпляры в 15 руб. и дороже.
Главными видами пушного промысла в новых русских землях на Дальнем Востоке в XVIII в. являлись: бобр камчатский, соболь, котик морской, песец голубой и белый и лисица.
Наиболее ценным мехом для изготовления предметов одежды являлись шкурки камчатских бобров:1 Если меха морских котиков, песцов и лисиц добывались ежегодно охотниками в количестве нескольких десятков тысяч штук, то добыча камчатских бобров исчислялась в сотнях и десятках штук. Во время зимовки экспедиции Беринга на острове, получившем впоследствии его имя, участники экспедиции охотились на бобров с целью получения мяса для питания. Вернувшись в Россию, экспедиция захватила с собой несколько сотен шкур камчатских бобров. Вскоре после возвращения экспедиции на материк на остров Беринга за бобрами отправились промышленники Басов и Трапезников. Промышленник Емельян Басов был первым организатором пушных промыслов на острове Беринга, где он впервые охотился на зверей вместе с артелью зимой 174344 г. На Камчатку он привез 1 200 бобровых и 4 ООО песцовых шкурок.
«В 1745 г. Басов и Трапезников добыли на Беринге 1600 бобров (кроме бобров было добыто 2 000 песцов голубых и 2 000 морских котиков.— Л. С). В 1747 и 1749 гг. Басов убил там же до 1 350 бобров, за зиму 174950 г. Толстых добыл уже
только 47, а партия Дружинина в 175455 г. всего 5 бобров; во вторую зимовку Толстых на Командорах в 175657 г. промышленники не видели уже ни одного бобра»
f Промысел как на бобров, так и на других пушных зверей производился русскими охотниками и на других островах в Тихом океане.
В 1713 г. два якутских казака — Семен Анабара и Иван Быков, проведя промысел на Шантарских островах в Охотском море, вернулись в 1714 г. в Якутск с партией мехов.
На Ближних Алеутских островах первым промышлял в 1745 г. участник второй экспедиции Беринга — Михаил Неводчиков, доставивший в Нижне-Камчатск 320 бобровых шкур, а вслед за ним Андриян Толстых и Степан Глотов, которые были не только промышленниками, но и исследователями Алеутских островов; впоследствии центральную группу Алеутских островов назвали в честь Толстых Андрияновскими островами. В августе 1748 г. Толстых вернулся на Камчатку с грузом, состоявшим из 300 бобровых и 1 500 песцовых шкурок, а в 1757 г. — доставил на материк 5 360 шкурок бобра и 1 190 шкурок песца. В 1759—1762 гг. Глотов, открыв Лисьи острова, добыл на этой территории 4 000 шкурок бобра и песца.
