Бобр — млекопитающее отряда грызунов (Rodentia Bowdich), семейства бобровых (Castoridae Gray) — принадлежит к единственному в семействе роду Castor L. Представители этого семейства являются обитателями лесных водоемов и их узкой прибрежной полосы в умеренном поясе северного полушария. Возраст рода Castor исчисляется от среднего миоцена — это около 15 миллионов лет, а возраст семейства Castoridae — от среднего олигоцена, т. е. насчитывает около 30 миллионов лет. За время существования рода сильно колебался рост животных: были бобры небольших размеров, с современного сурка, были и гигантские.
Однако функции бобра в природе не менялись. В течение всего этого огромного промежутка времени бобры там, где это им было необходимо и по силам, строили плотины, за которыми накапливались талые и дождевые воды. Они выкапывали в берегах норы для надежного укрытия от врагов и защиты от температурных колебаний. Строя плотины, они тем самым не допускали быстрого, а нередко и разрушительного стока талых вод в море во время весенних паводков и, таким образом, в значительной степени предотвращали стихийные бедствия.
Неглубокие водохранилища, так называемые бобровые пруды, положительно влияли на образование рельефа долин, уменьшали донную и береговую эрозию. Разравнивание стока во времени и стабилизация уровня грунтовых вод и деятельности родников способствовали развитию растительности и животного мира. Образовались богатые и устойчивые биогеоценозы. Бобры — оседлые животные, живут они семьями. Каждая семья имеет определенный участок — акваторий с узкой лентообразной прибрежной полосой шириной около 20 м вдоль каждого берега. В воде бобр в безопасности, там ему несравненно легче перемещать палки и ветки для корма, строительства домика и плотины, создания зимних пищевых запасов. Вода снижает амплитуду температурных колебаний в жилищах. В воде бобр кормится водными растениями и освобождается от продуктов метаболизма. Другая, совершенно необходимая, часть семейной территории — это околоводная полоса суши, где бобр поедает травянистые растения и обгрызает ветки, остатки которых образуют характерные «кормовые столики»; тут же он «ухаживает» за мехом. От воды отходят вылазы и тропы, которыми бобр пользуется, когда выходит на берег за кормом и тащит палки к воде. Длина и размещение троп зависят от возраста поселений, численности животных и расположения кормовых участков. Чем дальше от воды, тем больше тропинки разветвляются, становятся менее заметными. Основная масса тропинок находится в десятиметровой полосе, считая от уреза воды. Гораздо меньше протоптана часть на расстоянии от 10 до 20 м, и совсем редко тропинки уходят дальше. Но в редких случаях в поисках излюбленной осины животные могут удаляться от воды до 100 и более метров. Когда берега очень крутые и выход из воды обычным способом невозможен, бобры роют тоннели, которые выходят наружу.
В берегах бобры роют временные убежища и жилые норы. Но, поскольку эти животные селятся только там, где берега заросли подходящими для зимнего корма растениями, корневые системы которых укрепляют берега, обвинять бобров в ускорении береговой эрозии, на наш взгляд, весьма мало оснований. Если бы бобр и окружающая его среда были антагонистами, то за время, исчисляемое десятками миллионов лет, в течение которых появлялись и исчезали многие виды животных и даже ландшафты, не сохранился бы либо бобр, либо береговая полоса водоема в нынешнем представлении. Не было бы также характерного бобрового ландшафта — красивых пойменных долин с плодородными почвами. Однако экологическая ниша (мы под этим термином будем понимать функциональные связи бобра с окружающей средой) распространяется гораздо шире. Сегодня эта крупная консорция, где бобр является детерминантом, хотя и разрозненно, охватывает и обогащает непосредственно или косвенно через водотоки все живое в значительной части умеренного пояса северного полушария.
Бобровые ресурсы к началу XIX в. на территории Старого, а к началу XX в. и Нового света практически были исчерпаны. Уничтожение мировых бобровых ресурсов и потеря его вековой экологической ниши является одной из самых печальных страниц
истории взаимоотношений человека с окружающей средой. Этот огромный ущерб был вызван необдуманными действиями человека. Исчезновение бобров повлекло за собой разрушение водного режима, опустошение ландшафта и заставило самого человека покинуть значительные территории безводных, обедненных земель.
О былом распространении, хозяйственном значении и многочисленности бобров на теперешней территории Латвийской ССР можно судить лишь косвенно по находкам бобровых костей в археологических раскопках, по топонимическим названиям, устному народному творчеству. Начиная со второй половины XVIII столетия бобровые ресурсы катастрофически сокращаются. Последний аборигенный бобр был убит в 1871 (или 1873) г. на р. Раузс между городом Смилтсне и Раузспгофом (Валкский район). Лишь в последние десятилетия человек начал осознавать и по возможности исправлять некоторые ошибки прошлого.
С целью возобновления вида 30 августа 1927 г. в бассейн р. Пибс были выпущены две пары, а в 1935 г. в бассейн р. Гауи — одна пара бобров, завезенные из Норвегии. Летом 1952 г. из Воронежского заповедника в порядке обмена Латвия получила пять пар черных бобров. Начиная с 1975 г. работа по искусственной акклиматизации продолжается с использованием бобров местного происхождения. Всего по 1984 г. переселено 145 местных
бобров. К естественной реакклиматизации надо отнести непрерывную иммиграцию бобров из Белорусской и Литовской ССР и западных областей РСФСР.
Ныне бобры Латвии принадлежат к трем подвидам вида Castor fiber L.: С. f. f. L., С. f. orientoeuropaeus Lavrov subsp. nova и С. f. belorussicus Lavrov subsp. nova. Материалы отловов указывают на процесс слияния соседних территориальных группировок и образование гибридов. К настоящему времени здесь условно можно различить 8 пространственных группировок с ориентировочной численностью к 1985 г. свыше 20 тыс. бобров. Это является крупным достижением как в области охраны природы, так и в охотничьем хозяйстве. Однако территория Латвии бобрами пока заселена крайне неравномерно. Есть места, где установленная плотность в 1979 г. составляла 14 бобров на 1000 га. Бобры в таких местах заселяют также мелиоративные канавы и значительно влияют на окружающую среду как отрицательно (с точки зрения нынешнего сельского и лесного хозяйства) — затоплением лесных и сельскохозяйственных угодий, так и положительно (с точки зрения охраны природы) — накоплением значительных масс пресной воды и торможением вредных последствий процесса эвтрофикации и политрофикации водоемов. Эта проблема уже сегодня является одной из самых актуальных в регионах интенсивного земледелия, и в будущем она может только обостряться. Недаром в странах с высокоразвитой индустрией и высокой плотностью населения питьевую воду считают ценнейшим ископаемым. В некоторых странах Западной Европы питьевую воду импортируют. С этой точки зрения роль бобра как мелиоратора трудно переоценить. Изучение автором ряда конфликтных ситуаций, которые эколог Ю. Одум метко назвал «синдромом бобровых плотин», позволило установить, что в большинстве случаев ущерб лесному и сельскому хозяйству был значительно преувеличен и мог быть устранен сравнительно простыми, но своевременно проведенными биотехническими мероприятиями. Имелись конкретные случаи, когда на бобров сваливали ответственность за последствия нерасторопности человека. Поэтому нельзя согласиться с аргументацией некоторых специалистов гидромелиорации сельского хозяйства, которые даже предлагают держать бобров в специальных резервациях. Существование таких диаметрально противоположных взглядов предостережет нас от принятия однобоких решений в отношении допустимости возвращения бобра в его бывшие угодья. Для решения этого весьма сложного комплекса вопросов требуется всесторонний анализ ряда экологических и экономических проблем.
Вторичное заселение территории республики бобрами протекает в сильно измененных человеком природных условиях, в связи с чем деятельность бобра приобретает качественно новые функции, а экономическая оценка ресурсов, природных процессов и хозяйственной деятельности человека требует другого, совершенно нового подхода. Наши предварительные, весьма осторожные расчеты показали, что косвенные доходы от активной деятельности бобра, от улучшения окружающей среды благодаря частичной нормализации гидрологического режима местности из-за накопления водных масс в бобровых прудах многократно превышают как доходы от охоты на бобра, так и ущерб, причиненный лесным и сельскохозяйственным угодьям. И это не в девственному лесу, а именно в преобразованном ландшафте.
На VI Всесоюзном совещании (1980 г.) по теме «Принципы рационального планирования и пути интенсификации использования бобра в России», проходившем в Воронежском государственном заповеднике, отмечались неблагополучие в деле эксплуатации накопленных запасов бобра и причиненный ущерб народному хозяйству от его недопромысла.
В последние годы в связи с осознанием истинной потребительской ценности натуральных мехов, когда на мировом пушном рынке наблюдается существенный рост цен на пушнину, в том числе на бобровую, ущерб народному хозяйству от недопромысла становится более ощутимым также и в денежном выражении. Кроме того, недополучение питательного и вкусного мяса бобра является недопустимым убытком. Однако для достижения этих целей недостаточно нынешнего экстенсивного использования бобровых ресурсов как дара природы. Назрела необходимость организовать экономически обоснованное интенсивное бобровое хозяйство, где полностью была бы использована как очень ценная продукция бобра, так и все положительные аспекты влияния его на окружающую среду, — естественно, при условии максимального снижения причиняемого бобрами ущерба. Все это требует уточнения оптимальных рабочих параметров сложной природной системы — экологической ниши бобра, которая до уничтожения коренных бобров безотказно работала десятки миллионов лет на территориях, не тронутых кайнозойским оледенением, а в Латвии, после отступления ледников, — около 10 ООО лет сохраняла для нас бесценные богатства — пресную воду и пойменные почвы. Возвращаясь повторно в свои вековечные угодья, бобры в условиях антропогенного ландшафта, а именно в угодьях сельскохозяйственного пользования, вынуждены взять на себя дополнительные, но очень важные для человека обязанности. Это — торможение вредных последствий эвтрофикации, вызванных усиленным загрязнением водных бассейнов разными сточными водами.
К настоящему времени у нас в Советском Союзе нет опыта ни по устройству, ни по ведению интенсивного бобрового хозяйства на уровне республики. Его нет, судя по литературным источникам, также в Канаде, США, Норвегии и Швеции, владеющих основными мировыми запасами бобров. Кроме того, нами установлено, что численность бобров в Латвии в течение пяти лет утроится, поэтому создалась неотложная необходимость разработать теоретические и прикладные основы устройства и ведения интенсивного бобрового хозяйства именно на экологической основе.
