Весной в первые одну-полторы недели после выхода из нор в солнечную, безветренную погоду байбаки большую часть дня сидят у норы, двигаются медленно и мало. Следы их на снегу встречались обычно не далее 3—4 и лишь изредка в 15—20 м от нор. В это время зверьки малоподвижны и слабо реагируют на окружающие условия. Ввиду этого уходят от врагов в норы вскоре после их обнаружения и не ожидают приближения опасности. Например, наблюдателя они не подпускают ближе 300—400 м, а позднее к ним можно подойти и на 60—70 м. В первые дни выхода некоторые сурки, особенно годовалые, были так вялы и слабы, что мы иногда догоняли недалеко отошедших от нор зверьков. В это время на них нападали серые вороны и серебристые чайки; мы нашли двух расклеванных ими байбачат. Позднее, несмотря на продолжающееся сильное истощение сурчат, они были бодрее и подвижнее, поэтому не удавалось догонять даже молодых зверьков.
Первые полторы-две недели после спячки сурки из нор выходят обычно поодиночке, пощипав немного прошлогодней травы, они скрываются в жилищах. За день удается видеть не более трети всех обитающих на участке зверьков. Пониженная активность у сурков способствует экономному расходу энергии, что бывает крайне необходимо для них в малокормный весенний период.
Активность этих зверьков резко повышается с появлением зеленых, особенно многолетних, растений. В это время они пасутся почти весь день целыми семьями.
В конце мая — начале июня с наступлением жары в полуденные часы сурки начинают отсиживаться в убежищах или отдыхать на бу-танах. Позднее время отдыха в норах увеличивается и к середине июня дневная деятельность их распадается на два периода: утренний и вечерний. Лишь в прохладные дни зверьки активны и в полуденные часы.
В связи с обилием кормов, с некоторым ухудшением питательности отдельных растений и повышением упитанности зверьков, они в это время уходят значительно дальше (до 70—80 м) от своих нор, Скусывая по пути лишь излюбленные и наиболее сочные растения. Перерывы между кормежками все увеличиваются, а перед залеганием в спячку сурки становятся особенно малоактивными. Даже утром и вечером они не кормятся, а обычно лишь лежат на бутанах.
Повадки. При выходе из убежища байбак вначале выставляет лишь голову, хорошо осматривается и, убедившись в безопасности, выходит на бутан. Осмотревшись еще раз, он отходит от убежища или чаще перекликается с зверьками, оставшимися в норе. Вскоре появляются другие зверьки и они всей семьей начинают кормиться. Во время жировки передвигаются медленно и обычно все время поочередно осматриваются по сторонам. Особенно осторожны сурки после выхода из нор детенышей. Родители в это время не удаляются от гнездового убежища и все время следят за молодыми.
Зрение у байбака очень хорошее и он обнаруживает врага издалека. Заметив опасность, зверек встает столбиком, осматривается и громко кричит, предупреждая тем самым сородичей, после чего все пасущиеся рядом сурки спешат к убежищам. Если враг еще далеко, они ждут его приближения на бутанах. При появлении опасности первыми скрываются в норе детеныши, а последними чаще взрослые самцы. Перед уходом в нору они часто кричат. При таком оповещении приблизиться к поселению байбаков незамеченным почти невозможно. Необходимость во взаимной сигнализации об опасности, по-видимому, основное условие их существования, так как они не могут жить там, где нет достаточного обзора местности. Зрительная ориентация, вероятно, способствовала и тому, что они стали дневными животными.
Байбак хорошо отличает врагов от других животных и уходит в норы только от тех, которые его преследуют. Человека он обычно подпускает не ближе, чем на 50—60 м, волка или собаку значительно ближе — на 10—15 м. В тех местах, где человек часто беспокоит сурков и где их мало, они бывают более осторожными и реже кричат.
В начале лета сурки скрываются в глубине норы лишь в случае, если обнаружат врага на бутане. Это слышно по их удаляющимся злобным голосам. Если опасность миновала, то выходят из норы быстро (через 15—20 мин), а потревоженные перед залеганием в спячку не выходят из убежищ большую часть дня.
Иногда кормежка зверьков сменяется игрой, особенно у сурчат. Они становятся на задние лапы и стараются свалить друг друга, а упав, борются лежа, отталкиваясь ногами и наваливаясь один на другого.
После кормежки сурки, распластавшись, лежат на бутане, особенно часто они ведут себя так перед залеганием в спячку.
Байбак относится довольно миролюбиво к своим соседям. Дрались сурки лишь при посягательстве какого-либо из них на чужую нору.
Перед залеганием в спячку эти зверьки часто закапывают входы ближайших временных и далее постоянных нор, при этом они соскребают землю когтями на площади до 5—6 м2 и тогда трудно определить место расположения входов. Они делают это, вероятно, для того, чтобы при выходе из спячки их норы не оказались заняты другими зверьками.
Инстинкты строительства нор, страха и другие у байбачат появляются рано. Четыре зверька, которые находились в небольшой яме с узким лазом, начали рыть нору в возрасте полутора месяцев при весе в 400—500 г. Если один из них приносил в зубах траву для подстилки или рыл землю, то следом за ним то же самое энергично и дружно делали и другие. Они работали до тех пор, пока кто-либо из зверьков не затевал игру или не издавал крика тревоги. Услышав его, сурчата останавливались или бросались в убежище и длительное время не успокаивались.
В тех местах, где байбаков преследуют, они долго не выходят из нор после посещения их бутана человеком, особенно если производился какой-либо шум. После установки даже замаскированного капкана зверьки не выходят из нор в течение двух-трех дней, а осенью еще дольше. Нередко байбак настолько аккуратно выталкивает капкан на бутан, что даже не разряжает его. Он хорошо отгибает петли и избегает другие орудия лова.
Байбак так сильно привязан к норе, что бежит к ней даже в том случае, если около нее видит человека. Основное спасение для этого зверя — нора. Застигнутый далеко от убежища, он затаивается, прижимаясь к земле, и не убегает. В этом случае к нему можно приблизиться на 10—15 м, если пойти не прямо к зверьку, а несколько обходя и как бы не замечая его. Когда сурок видит, что он обнаружен, то спешит убежать. Если враг настигает его, то он быстро оборачивается, садится или встает на задние лапы и начинает угрожающе стучать резцами. Отбиваясь передними лапами, он в то же время пытается достать противника зубами, а в случае ослабления нападения старается уйти от него.
Спячка. В 1957 г. на юге Целиноградской области из-за раннего выгорания трав во второй половине мая наблюдалось относительно позднее залегание сурков. Они стали закрывать норы лишь в конце августа — начале сентября, через две-три недели после обильных дождей и повторной вегетации растений. В 1958 г. выпало очень много осадков, травы были пышные, и сурки, быстро накопив жир, ушли в спячку на 30—40 дней раньше, чем в прошлом году. О более позднем залегании байбаков в спячку в засушливые годы и на малокормных угодьях для бывш. Саратовской губернии писал А. А. Силантьев (1894).
Следовательно, основная причина залегания байбаков в спячку — накопление достаточного количества жира. Поэтому на малокормных местах (выпасы, поля) или у дорог, где их часто тревожат, они уходят в спячку значительно позднее (Абеленцев, Самош, Модин, 1961; Шубин, 1963).
Таким образом, вопреки мнению Н. И. Калабухова (1956) и других исследователей, малокормность угодий приводит к запоздалому залеганию сурков, хотя естественно было бы предполагать более ранее наступление спячки в засушливые годы.
Залегание байбаков наступило вскоре после накопления жира взрослыми самками, хотя взрослые самцы и полувзрослые зверьки успевали накопить его раньше или уходили в норы менее упитанными (молодняк).
Сурки впадают в спячку, по-видимому, лишь через две-три недели после того, как уйдут в норы и забьют в них входы. Об этом говорит тот факт, что пробки во входах достигают окончательной длины (6—8 м) лишь через 20—22 дня после начала их появления. Байбаки, очевидно, впадают в спячку вследствие повышения содержания углекислого газа в их убежищах.
В период спячки у сурков очень сильно понижается обмен веществ, замедляется дыхание и кровообращение (Калабухов, 1956 и др.). Полностью прекращается их рост. Размеры тела и черепа у молодых зверьков, добытых перед залеганием и после пробуждения, не отличались. Во время спячки даже приостанавливалась смена молочных зубов. Так, у зверьков, добытых ранней весной в 1958 г., было такое же соотношение особей с молочными зубами, что и осенью в 1957 г.
В Северном и Центральном Казахстане байбаки начинают выходить из нор после зимней спячки в конце первой декады апреля (Зимина, 1953; Шубин, 1963). Продолжительность спячки неодинакова в разные годы. По нашим данным, в Центральном Казахстане байбак находится в норах 215—255 суток.
Рождение детенышей у этих зверьков в Казахстане заканчивается в основном ко времени их выхода из нор (Шубин, 1962). Беременность продолжается, по-видимому, 40—45 дней. Следовательно, взрослые особи пробуждаются и начинают спариваться не позднее второй половины февраля. Вероятно, беременные самки вновь не впадают в спячку, иначе эмбрионы не могли бы развиваться. В это время сурки существуют, очевидно, исключительно за счет ранее накопленного жира, так как во время выхода их на поверхность кишечник и желудок у них пустые, их слизистая оболочка набухшая, а мышечная ткань очень сокращена. Вероятно, после спаривания зверьки пребывают в полусне.
Байбаки впервые на юге Целиноградской области появились на поверхности в 1957 г. 8, а в 1958 г. — 5 апреля. В Наурзумском заповеднике они также впервые наблюдались в первой декаде апреля (Зимина, 1953). Весной первыми начинают выходить из нор те семьи, в которых есть размножающиеся самки, а последними появляются на поверхности яловые зверьки. Это подтверждается тем, что в первую декаду выхода сурков среди взрослых самок отлавливаются лишь размножающиеся, а во вторую и третью встречаются прохолоставшие зверькисоответственно 18,2 и 31% (Шубин, 1963).
Окончание спячки у байбака происходит, очевидно, под влиянием гуморальных процессов в их организме, а там, где гон начинается после выхода из нор, их пробуждение, по-видимому, зависит и от погодных условий.
