Для Казахского нагорья сведения об убежищах сурка имеются лишь у А. В. Афанасьева (1947). По данным этого автора, в горах Кызылрай норы располагаются группами от пяти-шести (на площади около 100 м2) до 200 (на площадке 350 X 250 м), встречаются и более крупные их скопления. Входы чаще находятся в 10— 15 м друг от друга, под кустом, крупным камнем, но нередко и открыто. Они обращены обычно на север или северо-восток, реже — на северо-запад. Зимовочные норы, в сравнении с летними, имеют более крупные выбросы, большее число отверстий, а также торные тропинки, ведущие к ним. Раскопанная в апреле одна из нор имела общую длину ходов не меньше 30 .и, входных отверстий было пять (бывает больше); гнездовая камера с сурками располагалась на глубине 270 см. Площадь наибольшего бутана равна 40 м2, высота 60 см. Зимовочные норы составляют лишь одну шестую или десятую часть от их общего числа.
Из двух раскопанных летних нор одна имела общую длину 3,5 м, другая — 14,5 м, входных отверстий одно и два, их диаметр 18×22 см и 20X30 см (как и в зимовочной), число камер чо две, глубина их залегания (потолка) 90 и 145 см в первом убежище и 110 и 190 см во втором. Размеры наибольшей камеры каждого убежища 50X55 и 70X70, а наибольшая высота 47 и 45 см. Другие две камеры имели высоту 35 см и были гораздо меньших размеров.
Во всех камерах оказалось довольно много гнездовой выстилки. Интересно, что форма бутана серого сурка и на склоне и на ровном месте односторонняя, так как все выбросы расположены от норы лишь по одну сторону отверстия. На ровном месте она более или менее округлая, подковообразная, а на склоне обычно вытянутая вниз до 5 м, при поперечнике 2—2,5 .ч. В Кошубае большинство зимовочных нор имеет один вход.
Летние убежища, по нашим наблюдениям, обычно представляют собой норы, выкопанные в мелкоземлистом грунте. Наряду с этим в горах Жаксы-Абралы и в Кызылрае они располагались нередко в расщелинах скал, останцов и в небольших крупноглыбовых осыпях, иногда частично или полностью засыпанных землей. Если убежищ в скалах и россыпях много, то жировочных нор бывает мало.
Обычно на более или менее пологих ровных склонах, вокруг главной норы, имеющей нередко не один, а два-четыре бутанчика (по числу входов) в 30—40 м с разных сторон расположены две-пять жировочных норы, около большинства которых имеется насыпь. Жиро-вочные норы через 20—40 м расположены и на длинных тропинках, хотя посещаются они зверьками редко, обычно скрыты в траве и со стороны плохо заметны. Грунт, где вырыты норы, как правило, сухой щебенчатый, зачастую крупнокаменистый, но редко мелкоземлистый. Иногда выбросы сплошь состоят из одних камней, и лишь на днищах лощин жировочные норы бывают вырыты в очень влажном чернозе-мообразном грунте.
В ряде гранитных горных групп (горы Аркат и др.) собственно норы почти не встречаются из-за недостаточной глубины мелкоземлистого грунта. Немногочисленные одиночные семьи сурков в этих местах живут в основном в расщелинах гранитных скал и останцов на большом удалении друг от друга (Бибиков и Стогов, 1953).
О микроклимате убежищ данных нет, но при значительной глубине залегания гнездовой камеры и расположении их в основном на склонах северной экспозиции, где скапливается больше снега, они, несомненно, не промерзают.
Растительность бутанов в горах Темирши и Кошубай на фоне окружающей хорошо выделяется большей высотой и более темной зеленой окраской. Сурчины, расположенные на склонах, зарастают (в порядке удаления от центра к периферии) чаще Agropyrum crista-tum, Goniolimon sp., Potentilla acaulis, отдельными экземплярами Phlomis tuberosa и Discurainia sp., а по самой периферии кустами (40—70 см высотой) Spiraea hypericifolia. На днище долин сурчины преимущественно зарастают Elymus junceus в 50—60 см высотой. В наиболее вытаптываемых местах сурчин, расположенных на склонах, произрастают приземистые кустики Ephedra distachya, а в долине на этих местах встречаются кустики Potentilla bifurca. В горах Кызыл-рай, напротив, из-за довольно слабой удобренности грунта сурчин (пометом, гнездовой выстилкой) и его сухости он обычно лишен растительности. Лишь иногда на нем произрастает Kochia prostrata. По периферии бутаны окружены узким кольцом из Elymus junceus.
Уборные сурков в каменистых биотопах Кызылрая хорошо заметны обилием помета. Они чаще расположены в углублениях и нишах скал. Где скал мало, там немного и помета. В горах Темирши и Кошубай, напротив, его много и на тех сурчинах, которые расположены на малокаменистом грунте. Помет там то разбросан по поверхности бутана, то (чаще) лежит на его периферии в ямках (глубиной 10—15 см, диаметром 20—30 см) или среди кустиков спиреи. Нередко уборные встречаются на тропинках, иногда на местах кормежки и очень редко экскременты бывают разбросаны по пастбищу. Эта повадка должно быть уменьшает степень зараженности мест кормежки яйцами гельминтов, а самих зверьков — паразитами.
Тропинки сурков в горах Темирши и Кошубай выражены обычно хорошо. Наиболее торные из них соединяют жировочные норы с зимовочной, менее торные ведут на места кормежки, где постепенно и теряются. И, наконец, встречаются тропы, ведущие к норам соседних семей. Длина первых 15—40 м, вторых и третьих — до 100—200, а в горах Кызылрай отмечены до 500 ж. Тропы ведут через сырые высокотравные лощины, густые заросли кустарников (Rosa splnosissima) и на всем их протяжении через 20—30 м встречаются жировочные норы. Ширина тропинки около 15 см, растительность на ней либо сильно угнетена (вытоптана) либо совсем отсутствует, особенно в местах с небольшими дерновинами типчака, которые сурок удаляет. Местами тропа углублена на 3—5 см и видно, что зверьки в наиболее неудобных для ходьбы местах прокапывают ее лапами. Между выходами зимовочной норы тропинка бывает глубиной до 10 см. В высокотравных местах с неровным микрорельефом сурку с его короткими конечностями трудно бегать. Спасаясь от опасности, он нередко спотыкается, а на крутом склоне даже иногда перевертывается. По тропе бежать легче, тем более, если ее поверхность ровная. Вероятно, поэтому зверьки удаляют с тропинки особо мешающие кустики, камни, кочки из дерновины. Эта повадка, видимо, помогает ему спасаться от опасности, быстро добегая до норы, что особенно важно в условиях Казахского нагорья, где зверьки вынуждены уходить от убежища на большое расстояние часто в условиях плохого обзора местности.
Для Алтая об убежищах сурка имеются лишь данные Е. М. Корзинкиной (1935), раскопавшей четыре его зимовочные норы в Кош-Агаче (высота 2200 м над ур. м.). Зимовочные норы от летних внешне там отличаются более крупными бутанами. Все раскопанные норы были однотипны и лишь несколько отличались размерами. Наибольшая глубина норы 2—2,5 м. На этой глубине располагалась гнездовая камера, которая была заполнена выстилкой и служила для спячки. Общая длина ходов норы 13 м, диаметр хода 20—25 см, диаметр камеры 50—70 см. Ходы могут быть изогнуты без определенного порядка по вертикали и горизонтали. Более высокое положение камеры для спячки (что отмечает и П. Г. Репьев для Тянь-Шаня), возможно, предохраняет сурков от заливания водой. Иногда в камере имеется тупик, направленный прямо к поверхности земли, через него сурки могут выходить весной, не разрывая пробки.
Летние норы, имея иногда такую же протяженность, как зимние, отличаются меньшей глубиной, наличием одной лишь камеры, отсутствием тупиков и более мелкими размерами выбросов, состоящих в основном из щебня. Если в летней норе живет несколько сурков, то она может иметь не один вход. Длина кормовых нор обычно 1,5—2 м и расположены они на глубине около 50 см. На плато Укок хорошо выражены торные и длинные тропинки, указывающие на широкие кормовые перемещения сурков.
На южном склоне Тарбагатая (и гораздо реже на северном), по Д. И. Бибикову (1959) и нашим наблюдениям, в некоторых долинах норы располагались в основном в трещинах скал и лишь немногие были выкопаны в грунте, но почти не имели выбросов. В местах со сглаженным мезорельефом и достаточной толщиной мелкозема встречались значительные по размерам бутаны с несколькими (обычно не больше трех) выходами. В высокотравье, а также на полянах среди зарослей кустарников, где обзор для сурка ограничен, они были особенно высоки, достигая 1 —1,2 м. На более сухом северном склоне Тарбагатая обычно встречались бутаны с одним выходом, редко их было два (рис. 78). Часто отмечался вертикальный вход в центре бутана. У семьи сурков число бутанов, по нашим наблюдениям на северном склоне Тарбагатая, от 4 до 17, а обычно 8—10. Они расположены чаще цепочкой поперек долины и соединены тропинками.
В Сауре, по Ю. С. Лобанову (устное сообщ.) и нашим наблюдениям, норы сурков расположены в 10—50 м одна от другой, меясду ними хорошо заметны в высокой (30—40 см) траве тропинки. Выбросы у нор, расположенные ниже по склону, небольшие, а часто их почти нет. Нора обычно уходит под крупный камень, под корни кустарника, а в лесу под корни лиственниц. В выбросах из норы нередко встречается старая гнездовая выстилка из злаков и земляные шары диаметром до 5 см — свидетельство сырого грунта в глубине убежища. Растительность на выбросах из нор отличается от окружающей лишь угнетенностью, а часто ее и совсем нет. Не далее 2—3 м от норы нередко ямки с пометом, реже он лежит прямо у входа.
В Джунгарском Алатау, по нашим наблюдениям, в субальпийском поясе (высота 2100—2300 м) в верховьях р. Оленды сурчины имеют очень малые (1—2 м в диаметре) размеры. Они почти сплошь заросли теми же растениями, которые растут вокруг, и настолько мало выделяются на окружающем фоне, что заметны лишь, когда подойдешь к ним вплотную. Особенно плохо заметны они на пышных густотравных лугах северных пологих склонов. Голую, лишенную травы поверхность имеют лишь бутаны, расположенные на речной террасе и на пологом южном и юго-западном склонах, где выбросы сплошь состоят из галечника и щебня. На бутане обычно два-три, редко один выход или пять. Один или два из них выделяются тор-ностью и сглаженностью. Бутаны расположены в общем группами по 5—10 шт. (принадлежат одной семье) на расстоянии 20—40 м один от другого. Главный, имеющий наибольшую высоту (20—30 до 50 см) и более торные входы, расположен в центре и соединен хорошо развитыми, но издали нередко плохо видными из-за нависающей травы тропинками (рис. 79). Протяженность некоторых из них, соединяющих участки разных семей, достигает 250—300 м. Через 25— 40 м на них расположены жи-ровочные норы, обычно сильно заросшие и почти без выбросов.
Помета и поедей на бутане почти нет, как нет и земляных шаров, хотя свежевыбро-шенный из норы грунт на речной террасе очень влажный.
Участок (принадлежит одной семье), занимаемый группой бутанов, обычно имеет вытянутую форму и площадь в 1—3 га. На пологом северном склоне он преимущественно вытянут поперек склона, а у реки — поперек долины, т. е. вдоль склона, занимая речную террасу и прилегающую часть берегового откоса. Наименьшие по размемерам участки с более густо расположенными бутанами были в долине реки. Здесь бутаны обитаемы почти все, а расположенные на склонах — лишь на 40 %.
В альпийском поясе Джунгарского Алатау в верховьях р. Большой Баскан (А. Бекенов, устное сообщ.) норы располагаются большей частью на склонах моренных холмов. Выбросы около них невелики и обычно голы, особенно на очень каменистом грунте. Но некоторые сурчины сильно зарастают, особенно заметен Aconitum songoricum, достигающий высоты в 40—60 см. Норы соединены хорошо заметны-ными в высокой траве тропинками. Около некоторых нор в ямках много сурчиного помета.
В казахстанской части Терскей Алатау убежища серого сурка изучали М. И. Исмагилов (1950) и В. Б. Чекалин (1963).
Помимо общепринятых защитных (кормовых), летних и зимних нор, В. Б. Чекалин (1963, 1967 б) выделяет здесь зимне-летние, что, конечно, является частным случаем близкого расположения и соединения зимней норы с летней, отмеченной для тех же мест М. И. Исма-гиловым (1956). На лето сурки из зимовочной норы расселяются в летние, кроме самки с детенышами, но нередко вся семья остается в зимней. Расселяющиеся зверьки могут переносить часть гнездовой выстилки из зимовочной норы в летнюю (Чекалин, 1963). Она таким образом используется несколько лет. Внешне как зимовочные, так и летние норы не различаются. Размеры сурчин сильно варьируют у тех и других: чем круче склон, тем они меньше. Нередко сурчины зарастают ярко-зелеными травами. Вход в нору иногда имеет воронкообразный вид. Диаметр входного отверстия по горизонтали 17—45 см, а по вертикали — 12—28 см. В старых, редко посещаемых норах, входы почти щелевидны из-за осыпания грунта. Норы с заплывшими входами составляют 5% общего числа, открытые, но нежилые — 63% и явно жилые—32%. Вертикальные входы встречаются редко (1% из 1488 осмотренных нор; Исмагилов, 1950). Четкого разделения зимовочных нор и летних провести нельзя, тем более, что сурки могут залегать в спячку и в летних. В массе же эти типы нор отличаются относительно хорошо, особенно глубиной расположения гнездовых камер и микроклиматом (Исмагилов, 1950). О микроклимате нор говорят данные (к сожалению, не привязанные к определенной глубине от поверхности земли и высоте места над ур. м.) Н. А. Конюхова (1950). Чем дальше от входа и от поверхности грунта, тем ниже летняя температура в норе, выше зимняя, тем меньше ее суточные и сезонные колебания. Однако это правильно в отношении нор на северных склонах, на южных же прогревание грунта и проникновение теплого воздуха интенсивнее, хотя суточные колебания по мере удаления от входа тоже уменьшаются весьма сильно.
Там же на высоте 3000 м, по М. И. Исмагилову (1956), температура грунта на глубине залегания зверьков все время положительна, что подтверждают В. Б. Чекалин (1963), Э. Л. Берендяева и др. (1967). Согласно их данным, зимой в гнездовой камере зимовочного убежища сохраняется температура 6—8°, а в летних норах она бывает и отрицательной. Летом, наоборот, в летних она повышается до 8—12°, а в зимовочных лишь до 6°. Гнездовые камеры, где сурки залегают в спячку, по Д. И. Бибикову (1961), часто расположены в конце хода, что уменьшает в ней циркуляцию воздуха и способствует сохранению в течение года малоизменяющейся положительной температуры. При сравнительно теплой зиме в горах Тянь-Шаня и глубоком расположении зимовочных камер промерзание их даже на бесснежных участках мало вероятно, что и подтверждает раскопка нор зимой (Тристан и Классовский, 1956; Айзин и Ибраимов, 1962; М. И. Исмагилов, устное сообщ.).
Расположение зимовочных нор сурка в местах с высоким снежным покровом характерно, очевидно, лишь для нижнего пояса его обитания. В среднем же поясе, и особенно в верхнем,— норы, как правило, расположены на южных рано вытаивающих и обычно малоснежных склонах, часто на возвышениях или около нагромождения крупных камней, способствующих раннему стаиванию снега, где к тому же и растительность разнообразнее и лучше развита, чем на северных (Н. Наумов, 1945; Кузнецов, 1948; Репьев, 1950; Исмагилов, 1950).
На сыртах (высота над ур. м. 3500 м), где широко распространена вечная мерзлота грунта, микроклимат нор будет иным, а зимовочные норы здесь устроены лишь на склонах и, как правило, на южных (Кашкаров и др., 1937). По Д. Н. Кашкарову и др. (1937), глубина расположения норы там всего 40—120 см, протяженность ее ходов 12—14 jk, а число входов достигает 14. В гнездовых камерах встречается много выстилки. Главной особенностью нор на сыртах, видимо, являются близкое залегание гнездовых камер к поверхности земли, большое число входов в убежище (улучшают прогревание и просыха-ние грунта) и обилие гнездовой выстилки. Около нор иногда встречаются большие выбросы камней и щебня. Все это, но в еще большей степени, свойственно убежищам сурков Крайнего Севера (Капитонов, 1963). Вообще же, чем ниже местность над уровнем моря, тем глубже от поверхности земли залегают гнездовые камеры (Чекалин, 1965, 1967). Так, зимние гнездовые камеры в поясе горных степей (на высоте 800—1800 м) располагаются на глубине 4—7 м, в луго-лесостепном (на высоте 1500—2800 м)—2,5—4 м и в альпийском (2500—3500 jk)— 2—3 м. Ту же закономерность глубины расположения гнездовой камеры имеют и летние норы: их глубина расположения соответственно поясам 1,6, 1,2 и 1 м.
В Заилийском Алатау внешне убежища не отличаются от описанных для Терскей Алатау, но о их внутреннем строении данных нет.
В заключение можно сказать, что наибольшее адаптивное значение имеют зимовочные норы. При инверсии температуры воздуха в горах наибольшие морозы отмечаются в нижнем (степном) поясе обитания сурка, который к тому же малоснежен и поэтому земля здесь промерзает глубже, хотя грунт из-за бедности осадками наиболее сух, к тому же он более сильно прогревается летом. В соответствии с этим норы здесь расположены в основном на северных, более глубокоснежных склонах, где грунт меньше промерзает и сезонные колебания температуры менее резки. Мощный слой мелкозема позволяет рыть и наиболее глубокие зимовочные камеры, что также уменьшает возможность их промерзания. Напротив, в альпийском поясе, где морозы невелики, но снега много и он не стаивает иногда все лето, грунт хотя и не промерзает сильно, но имеет большую влажность и слабо прогревается, что тоже неблагоприятно для спячки сурка. Поэтому здесь норы сурков располагаются, как правило, на южных, наиболее малоснежных, сухих, раньше вытаивающих склонах, часто возле скал и каменных глыб, где грунт лучше всего просыхает. Глубина залегания зимовочной камеры и ходов норы здесь наименьшая, но число входных отверстий больше, чем в степном поясе. Это способствует раннему освобождению бутанов от снега, более длительному и лучшему прогреванию и просы-ханию грунта, чему помогает и лучшая вентиляция (через большее число входов) теплым наружным воздухом. Особенности нор альпийского пояса еще более усиливаются на сыртах, где холодный климат сочетается с малоснежьем и сильным промерзанием грунта, вызывающем образование вечной мерзлоты. Условия жизни сурка здесь наиболее суровы и приближаются к арктическим.
Таким образом, в горах по мере движения вверх в особенностях строения зимовочных нор проявляются примерно те же закономерности, которые отмечены при сравнении жилищ арктических сурков с таковыми более южных видов (Капитонов, 1963).
