Одной из причин эмоциональной напряженности в условиях изоляции является то, что люди постоянно находятся на глазах друг у друга. "…Одно из величайших мучений,- отмечал русский психиатр С. С. Корсаков,- это не иметь возможности быть одному, вечно быть под взглядом…" 230 Об условиях групповой изоляции Р. Бэрд пишет: "Люди могут в полном согласии работать вместе при свете солнца, когда труд поглощает их энергию, а условия жизни позволяют отстраниться друг от друга, если какая-нибудь случайная причина вызовет их нервное раздражение. Совсем иначе обстоит дело в полярную ночь. Уйти некуда. Вся жизнь ограничена четырьмя стенами… товарищи постоянно наблюдают за тобой — кто открыто, кто тайком — ведь досуга так много!" 231
Как уже говорилось, при помощи телевидения и других устройств за испытуемыми, находящимися в сурдокамере, ведется непрерывное наблюдение. В связи с этим представляют большой интерес самонаблюдения космонавтов и испытателей, находящихся под воздействием этого фактора. Г. Т. Береговой рассказывает: "День и ночь телемониторы сурдокамеры пристально следили за каждым моим жестом, за каждым движением. Для успешного хода эксперимента это было и необходимо и важно.
Но нельзя сказать, чтобы это было приятно. Скорее наоборот. И чем дальше, тем больше…"232 "…Самое неприятное в тренировках в сурдокамере заключается в том,- пишет В. А. Шаталов,- что ты постоянно ощущаешь на себе внимательное око медиков, которые непрерывно наблюдают за тобой…" 233 Характерна запись в дневнике, сделанная врачом-испытателем: "Чрезвычайный контроль с той стороны просто переходит грани приличия — ведь они включили магнитофон, сидят и пишут все, что заметят и услышат. И все это как-то неприятно действует и щекочет нервы". Даже в тех случаях, когда нет непосредственного наблюдения, а только ведется регистрация физиологических функций по телеметрии, люди испытывают эмоциональную напряженность. Космонавт А. В. Филипченко свидетельствует: "Неприятное ощущение вызывали и специальные датчики, укрепленные под матрацем (в комнате отдыха, где космонавты находятся в период подготовки к старту.- В. Л.). Чуть шевельнешься — по проводам к дежурному врачу тут же летит сигнал: человек нервничает!".
Особенно чувствительными к фактору "публичности" в наших экспериментах оказались женщины. Испытуемая Н. в отчетном докладе говорила: "Больше всего меня угнетало не одиночество… а то, что за мной наблюдали". Поведение женщин в сурдокамере значительно менялось по сравнению с повседневными условиями. Испытуемая А. в обычных условиях была оживлена, всегда свободно держалась при общении в различных психологичеcких исследованиях. В условиях сурдокамеры у нее наблюдалась постоянная заторможенность, движения были экономичны и ограничивались только тем, что было строго необходимо для выполнения программы. Испытуемая "как бы сжалась в комочек", желая скрыть от назойливого взгляда экспериментатора свой внутренний мир. У испытуемой Б. в условиях сурдокамеры наблюдалась постоянная любезная, однообразная, несколько обезличенная, эмоционально маловыразительная улыбка. Ее движения и позы были как бы продуманны и нарочито изящны, чего не наблюдалось в повседневной жизни. Испытуемая "как бы подавала себя экспериментаторам". Повышенная чувствительность женщин к "внешней оценке наблюдателей", по-видимому, во многом зависит от сравнительно более высокой значимости для женщин внешнего впечатления по сравнению с мужчинами.
Об аналогичных психических состояниях свидетельствуют и люди, находившиеся в тюрьме под постоянным наблюдением надзирателей через особые отверстия ("глазки", "окошечки") 235
Почему же постоянная публичность вызывает столь тягостные переживания?
Согласно социально-психологической теории "социальных ролей личности", в поведении людей всегда есть нечто заданное обществом, его нормами, запретами и традициями. При выполнении той или иной социальной роли человек в какой-то мере становится "актером" на великой сцене жизни. Так, руководитель на глазах своих подчиненных, будучи цельной личностью, а отнюдь не лицемером, все же ведет себя иначе, чем, например, в домашней обстановке. "У себя наедине мы часто позволяем себе то, чего не делаем на людях" 236,- говорил И. П. Павлов. А. М. Горький в небольшом очерке "Люди наедине с самими собой" изложил ряд наблюдений над тем, как человек ведет себя, оставшись в одиночестве. О том, что люди по-разному ведут себя на глазах у других и находясь в одиночестве, свидетельствуют и многочисленные документы, отснятые "скрытой камерой".
Когда человек знает, что за ним наблюдают, он все время старается удержаться в какой-то ролевой функции, что вызывает эмоциональную напряженность. "Нельзя ни на минуту расслабиться, забыться,- пишет В. А. Шаталов,- все время думаешь о том, что медики фиксируют каждое твое движение, каждый твой жест и делают соответствующие выводы" 237. На это же указывают и исследователи Арктики и Антарктики: "Человек (в условиях зимовки.- В. Л.) просматривается со всех сторон, как рыба в аквариуме, и надо быть в постоянном напряжении, все время контролировать себя даже в самых мелких мелочах. А это не может не действовать на психику" 238.
По мнению В. В. Борискина и С. Б. Слевича, основным фактором, определяющим эмоциональную напряженность в условиях изоляции, является нахождение под постоянным наблюдением. "Человек, постоянно находясь в обществе одних и тех же людей,- пишут они,- вынужден строго контролировать свои эмоции. И чем меньше людей на станции, тем больше психическая напряженность"239. П. П. Волков также отмечает, что необходимость совместного проживания в непосредственной близости друг от друга, постоянная необходимость подавлять свои истинные чувства и желания обусловливают эмоциональную напряженность сотрудников гидрометеорологических станций, которая "в конце концов выливается в открытый конфликт"240. Об этом же свидетельствуют испытуемые, находящиеся в условиях экспериментальной групповой изоляции. "Как трудно бывает временами спокойно смотреть в глаза другому,- пишет один из участников годичного гермокамерного эксперимента.- А ведь сидеть за одним столом, дышать одним воздухом и находиться в весьма ограниченном помещении нам придется еще много месяцев. Никуда нельзя уйти!" 241
Неполная открытость духовного мира человека сопоставима с прикрытостью определенных участков его тела. И та и другая социально детерминированы и в своей основе имеют чувство стыда. Это чувство явно сопротивляется полному обнажению человеком как своего духовного мира, так и своего тела. Если в обычных условиях человек может скрывать от других мысли и чувства, обуревающие его в данный момент, то в условиях групповой изоляции это представляет большие затруднения, что и вызывает эмоциональную напряженность. В подтверждение сказанного приведем несколько наблюдений и самонаблюдении. Исследователь Антарктики Р. Бэрд пишет: "Когда сорок различных индивидуальностей ведут скученное существование в течение долгих месяцев… все, что делаешь, говоришь, даже думаешь, становится достоянием всех. Тут уж никого не обманешь. Рано или поздно должна вскрыться сущность человека… Этот неизбежный процесс может превратить полярную ночь для некоторой категории людей в кромешный ад" 242. Психическое состояние в условиях групповой изоляции, когда трудно скрывать свои переживания от других, один из испытуемых образно сравнил с "психологическим стриптизом". О доступности проникновения в духовный мир других людей в условиях групповой изоляции Е. Терещенко пишет; "Мне представилась возможность увидеть человека, его душу, как бы под увеличительным стеклом" 243. В ряде случаев на этапе неустойчивой психической деятельности фактор публичности может вызывать у лиц, наиболее болезненно переносящих состояние "наблюдаемости", своеобразный комплекс переживаний физической обнаженности и психической открытости. Так, когда Г. Т. Береговому стало тягостно переносить постоянное наблюдение за ним экспериментаторов, он, чтобы избавиться от этого, повесил на объективы телекамер несколько бумажных салфеток. По требованию экспериментаторов ему пришлось их снять. Через некоторое время ему стало казаться, что окуляры мониторов начали за ним слежку. "Внезапно я почувствовал себя чуть ли не голым,- пишет он.- Ощущение было настолько неожиданным и острым, что захотелось ощупать себя, чтобы убедиться в том, что и без того было ясно: я одет…" 244
Как уже отмечалось, испытуемая Н. также тягостно переживала то, что за ней непрерывно наблюдали. Эта мысль не покидала ее не только в свободное время, но и в период выполнения работы, предусмотренной программой. Она рассказывала, что постоянно следила за собой, боясь "выглядеть неприлично". В конце опыта ей стало казаться, что экспериментаторы, находящиеся в аппаратной, читают ее мысли по лицу, глазам, мимике, по электроэнцефалограммам, что она "полностью раскрыта". Она безуспешно пыталась бороться с состоянием "раскрытости", а после выхода из сурдокамеры некоторое время чувствовала себя неловко с сотрудниками, проводившими эксперимент. Мысль, что о ней известно больше, чем бы она хотела, не покидала ее. Хотя реакция испытуемой на фактор постоянного наблюдения и не являлась приспособительной, мы отнесли ее не к нервно-психическому заболеванию, а расценили как переходную фазу от здоровья к болезни.
При развитии психического заболевания у человека в условиях постоянной "публичности" нередко появляется бредовое переживание воздействия или слежения за ним других членов экспедиции. "Во время своей первой зимовки в Литл-Америке,- пишет Р. Бэрд,- я много часов провел с человеком, который находился на грани убийства или самоубийства из-за воображаемого преследования со стороны другого человека, бывшего ранее его верным другом. От этого никто не гарантирован" 245.
Таким образом, при постоянной публичности в условиях групповой изоляции эмоциональная напряженность обусловливается необходимостью постоянно удерживать себя в определенной ролевой функции, а также стремлением скрыть от окружающих свои мысли и переживания. Отсутствие возможности побыть наедине с собой требует от человека собранности, контроля за своими действиями.
