Это был период, когда советский народ приступил к индустриализации страны.
Одной из важнейших задач, стоявших тогда перед советской наукой, была разведка естественных богатств — борьба за увеличение производительных сил СССР. На поиски полезных ископаемых в неисследованные районы страны выезжали многочисленные экспедиции.
Летом 1928 г. в город Ош (Киргизия) прибыла первая высокогорная Памирская экспедиция Академии наук СССР. Участники её ставили себе целью проникнуть в неисследованную область ледника Федченко, положить начало ее разностороннему изучению.
В решении этой задачи существеннейшую роль предстояло сыграть альпинистам. На них возлагались разведка ледников, поиски перевалов, восхождение на господствующие вершины. Альпинистскую группу экспедиции возглавлял профессор, ныне академик О. Ю. Шмидт.
Экспедиция должна была пробраться в неисследованную область с юго-востока, двигаясь через ледники, лежащие в верховьях реки Танымас. Во время разведывательных и тренировочных восхождений вблизи озера Кара-куль учёные и альпинисты увидели перед собой вершины меридионального хребта.
# Поднявшись по леднику Танымас и найдя перевал в отроге хребта, экспедиция достигла ледника Федченко и проникла в самый центр неисследованной области. От самых верховий и до языка топографы и другие участники экспедиции прошли и обследовали весь ледник. Было установлено, что это один из величайших ледников в мире, значительно превышающий по своей длине многие крупные глетчеры. Длина его от языка до верховий достигает 77 километров. Альпинисты нашли также несколько перевалов, ведущих в соседние ущелья на запад и на восток, и через один из них, Кашал-аяк, вместе с группой топографа И. С. Дорофеева, прошли к ранее не исследованным истокам реки Ванч, а затем в долину реки Язгулем. Немалую помощь альпинисты оказывали топографам, выполнявшим одну из наиболее ответственных работ экспедиции—съёмку карты района ледника Федченко.
Этим походом высокогорная Памирская экспедиция Академии наук СССР приступила к изучению интереснейшего и почти не известного высокогорного района. Но это было лишь началом огромной исследовательской работы.
Среди других вершин, видимых на запад от ледника Федченко, топографы экспедиции издали при помощи точных приборов засекли вершину, высота которой,
как оказалось при расшифровке съёмки, достигала 7495 метров. Таким образом, эта вершина была высочайшей в СССР. Топографы решили, что эта вершина — пик Гармо, ранее известный по наблюдениям, проводившимся из западных ущелий Памира. Пик Гармо был также показан на карте, составленной в 1925 г. профессором Н. Л. Корженевским.
Естественно, что у многих альпинистов появилось желание совершить восхождение на эту высочайшую точку советской земли. Но о вершине почти ничего не было известно.
После первой экспедиции альпинисты в течение ряда лет непрерывно участвовали в исследовании Памира, помогая разгадывать одну за другой тайны горной страны.
В следующем, 1929 г. небольшая группа альпинистов, организованная ОПТЭ, предприняла первую попытку штурма пика Ленина. Однако этой группе не удалось с первого раза совершить восхождение: она поднялась лишь до высоты 6800 метров. Но альпинисты преследовали не только спортивные цели: экспедиция, в которую они входили, занималась обследованием южных склонов. Заалайского хребта и наиболее высокой его части. Во время выполнения этого задания альпинистской -группе удалось перевалить через хребет восточнее пика Ленина.
Очередная попытка проникнуть в 1931 г. к пику Гармо с севера также не увенчалась успехом. После этого горовосходители вместе с отрядом топографов поднялись вверх по леднику Сагран, обследовали его, а затем перешли через перевал «Пеший» к лабиринту ледников и хребтов узла Гармо. Основной задачей этого похода было снять карту района и расшифровать горный узел. Альпинисты совершили тогда девять первовосхождений на вершины этого района, открыли три новых перевала. Но решить задачу отряду всё же не удалось. Тогда было выяснено, что по леднику Гандо1 проникнуть к пику Гармо невозможно. В верховьях Гандо были видны склоны какой-то огромной вершины, но какая это была вершина установить не удалось.
Поднимаясь к зерховьям ледника Гандо, альпинисты рассчитывали достигнуть пика Гармо, но оказалось, что к этой цели надо итти другим путем. Они спустились по этому же леднику обратно и поднялись к соседнему на юг ущелью. Здесь альпинисты увидели раскинувшуюся на большом пространстве сложную систему ледников Гармо. В их верховьях виднелась вершина, называемая местными жителями — таджиками — пиком Гармо. Путешественники поднялись по левому притоку ледника Гармо и впервые достигли подножия пика. Однако установить, что это та же вершина, которую заметили с ледника Федченко, тогда не удалось.
Известный геолог, член-корреспондент Академии наук СССР Д. И. Щербаков, оценивая работу альпинистов в Памирской экспедиции, писал: «Молодые работники ОПТЭ, хорошо подготовленные суровой школой альпинизма, воодушевлённые энтузиазмом, оказывали неизменную помощь учёным-специалистам как на больших высотах, так и в обычной экспедиционной обстановке».
В 1932 г. группы, изучавшие Памир и другие районы Таджикистана, объединяются в Комплексную таджикскую экспедицию. В ее состав вошли 16 лучших альпинистов Москвы, Ленинграда, Тбилиси, Ростова-на-Дону.
Альпинисты разведывали пути и обеспечивали продвижение отрядов экспедиции, работали коллекторами и препараторами, подносили груз в труднодоступные места, организовывали переправы. Но основной задачей для географов и альпинистов оставалась попрежнему разгадка узла Гармо.
Для решения её пришлось исследовать ряд ледников. На западных склонах хребта Академии наук были пройдены ледники Гандо и Гармо с их притоками. На северных склонах хребта Петра Первого географы и альпинисты обследовали системы ледников Мушкетова и Фор- тамбек. Попутно отряды экспедиции открыли ряд неизвестных ледников и вершин.
Обследование узла Гармо велось с разных сторон несколькими группами. Отряды, состоявшие из учёных и альпинистов, пробирались к пику одновременно с востока, со стороны ледника Федченко, и с запада, из ущелья Гармо. Отряд, двигавшийся с запада, подошел к склонам пика. Два альпиниста поднялись по склонам
очень крутой ледяной стены на гребень хребта Академии наук, близ северного ребра пика Гармо. На востоке они увидели ледник Бивачный, один из притоков ледника Федченко. Измерив достигнутую ими высоту и произведя глазомерную съёмку местности, альпинисты вернулись обратно.
Второй отряд, двигавшийся от ледника Федченко, отправился вверх по леднику Бивачному. Через некоторое время участники похода увидели, что путь к искомой вершине лежит по одному из левых (северных) притоков Бивачного. После нескольких дней трудного пути по ледникам отряд разбил свой лагерь у подножия восточного ребра пика. Альпинисты отряда нашли возможность подняться на плечо восточного ребра. Они также измерили высоту, на которую поднялись. Снежные бураны, жестокие морозы и наступающая зима прекратили работу экспедиции.
Сопоставление материалов обоих отрядов и сличение результатов их съёмки раскрыло «загадку узла Гармо». Оказалось, что западная и восточная группы поднимались не на одну, а на две различные вершины, отстоящие друг от друга более чем на 20 километров.
Таджики — жители кишлака Пашимгар в долине Дарваза — издавна называли видневшуюся вдали на востоке вершину пиком Гармо1. Участники экспедиции Академии наук СССР 1928 г., находясь на леднике Федченко, приняли за пик Гармо другую вершину, высота которой была определена в 7495 метров. Таким образом, в 1932 г. в результате трудной и опасной работы ряда участников экспедиции была открыта и нанесена на карту высочайшая вершина СССР. Этот пик был назван именем великого Сталина.
Несмотря на решение основной загадки узла Гармо, служившей долгое время причиной географической путаницы, нужно было еще нанести на карту малоизученную центральную часть узла Гармо. Это предстояло осуществить экспедиции 1933 г.
С Таджикско-Памирской экспедицией 1933 г. связано крупнейшее событие в истории советского альпинизма, в истории географического познания нашей земли — пер-
 |
вое восхождение на пик Сталина. В составе экспедиции был сформирован отряд из наиболее опытных альпинистов. Сначала через Алайский, а затем через Заалай- ский хребет участники экспедиции направились в долину реки Мук-су. Переправившись через бурные горные реки Саук-сай и Сель-дара (при слиянии эти реки образуют Мук-су), они вышли на ледник Федченко. Дальнейший путь к восточному ребру пика Сталина проходил по ледникам Федченко и Бивачному.
От лагеря, который был устроен на морене ледника Орджоникидзе, до вершины пика Сталина нужно было подняться почти на 3000 метров.
Восточное ребро оказалось труднодоступным. Путь здесь был преграждён шестью «жандармами» — крутыми выступами скал, которые приходилось перелезать. Хрупкая, сыпучая порода постоянно угрожала ‘камнепадами. Погода то и дело портилась. Сильный порывистый ветер нёс острые крупинки снега. Мороз по ночам достигал 30—40 градусов. Все эти трудности усугублялись высотой: недостаток кислорода вызывал горную болезнь.
Однако, несмотря ни на какие трудности, участники отряда провели большую работу по подготовке пути на наиболее трудном участке восхождения. Они преодолели все «жандармы», навесили на них верёвки и верёвочные лестницы. Во время обработки этого пути был сшиблен камнепадом и погиб московский альпинист Н. Николаев.
22 августа альпинисты вышли на штурм вершины. За два дня первая связка горовосходителей, Е. Абала- ков и Д. Гущин, закончила прохождение ребра и вышла на снежный склон, ведущий к гребню. Но здесь не убавилось трудностей. Высота становилась ещё более ощутимой. С каждым шагом продвижение вперед затруднялось. Альпинисту Гущину, повредившему во время камнепада руку, было особенно трудно итти. И все же он вместе с Абалаковым доставил 30-килограммовую автоматическую радиометеостанцию на высоту 7000 метров.
Штурм продолжался 13 дней. Иногда погода ухудшалась настолько, что продвигаться было невозможно. Тогда альпинисты вырывали в снегу ямы и в них отсиживались. Ограниченный запас продуктов приходил к концу. Большая часть участников штурмовой группы вынуждена была отказаться от дальнейшего подъёма.
В своих записках о первовосхождении на высочайшую вершину страны Е. Абалаков писал:
«3 сентября стало почти ясно. Еще гуляет ветер по слепящим фирновым полям. Заледеневшее снаряжение не позволило нам выйти рано. Тронулись в путь в 10 ча- со’В вдвоём. По нашим следам, кое-где еще заметным, медленно двигаемся к изрезанному крутому гребню. Связались верёвкой, ибо встречались трещины, и подъём был очень крутой.
До пояса вязну в снегу, прокладывая путь. Один подъём за другим по извилистым уступам гребня даются нелегко. Десять шагов — и, как подкошенные, падаем в снег. Легкие работают, как меха, и все же нехватает воздуха. Наконец, гребень под нами, но как много отнял он времени! До вершины ещё далеко. Решаем развязаться. Я должен как можно скорее итти вперёд с рюкзаком и инструментами для наблюдений, оставить их на средней вершине и направиться к южной высшей точке. Мой спутник, поднявшись на среднюю вершину, сделает все необходимые наблюдения. Пишем записку и вкладываем её в пустую консервную банку.
Утомляет путь по глубокому и рыхлому снегу. Стараюсь найти более твёрдый наст, но тщетно. Повернувшись назад, вижу вдали маленькую медленно движущуюся фигурку, громадные кубической формы сбросы отвесными стенами высятся над головой. Передо мной громадная трещина…
Нашёл небольшой снежный мост. Осторожно прощупываю каждый шаг. Опять начался ветер, белые смерчи пляшут на гребне, резко бьёт снег в лицо. Ну, еще немного… Промешиваю ногами глубокий снег последней седловинки. Крутой подъём — и, наконец, открылся запад. Мощный пик Евгении Корженевской кажется совсем рядом, вот он — разгаданный. Прямо на запад дугой уходит хребет с белыми куполами вершин. Внизу, совсем подо мной чешуйчатой змеей изгибается мощный ледник Фортамбек, а дальше — тёмные долины, тёплая хмарь. Радостно бьётся сердце…
Оставляю рюкзак в трещине, чтобы не сдуло ветром, и быстро по жесткому, как фаянс, фирну начинаю подъём к южной вершине. Удачно выхожу на вершинный гребень по пологим скалам и широким фирновым склонам. По вершинному, острому, как лезвие ножа, гребню, стараясь с наибольшей силой вонзить кошки и ледоруб и сохранить равновесие под ударами бокового ветра, поднимаюсь к последним скалам вершины. Странное чувство — опасение, что не дойдешь,— заставляет нарушить медленный ритм движения… Уже на четвереньках взбираюсь на вершинную скалистую площадку. Едва отдышавшись, спешу взглянуть на альтиметр: 7700 метров (по точным измерениям топографов — 7495 мет-
 |
ров). Температура —20°. Безвкусным кажется шоколад, однако съел полплитки и еще хочется есть.
Долго приходится искать камни для тура. Здесь удалось наблюдать редкое явление: солнце стояло низко, и моя фигура отбрасывала колоссальную тень на густые облака, затянувшие всю восточную и южную части неба. Я встал — поднялась и огромная тень, я замахал руками— и огромная тень повторила мои движения.
Вниз итти легче. Мой товарищ уже давно с нетерпением ждет меня на средней вершине. Отыскали рюкзак, достали приборы. Делаем засечки на западную, южную, и восточную вершины пика Сталина. Я делаю с них наброски. Холодно. Обледенела борода, с усов свисают сосульки. Пытаемся замерзающими руками сфотографировать замечательную панораму. Но, увы, «лейка» замерзла — ценнейший материал погиб.
Взглянули на альтиметр — 7500 метров. Скорее вниз.
Темнеет, но вскоре нас выручает луна, ярко осветившая фирны.
Еще причудливее стали мягко сияющие из чёрной мглы снежными вершинами окружающие гиганты.
Спуск занял часа три… Вот палатки лагеря . Задание выполнено, вершина взята…» 1.
Другие группы альпинистов экспедиции обследовали ледники Саграп, Шини-бини, Фортамбек, Тургамыс. В результате упорной работы расшифровка «белого пятна» в 1933 г. в основном была завершена.
Альпинисты принимали участие и в дальнейших работах Таджикско-Памирской экспедиции.
В следующем, 1934 г. группа альпинистов во главе с О. Аристовым установила сеть автоматических радиостанций на вершинах Западного Памира. В том числе станции были установлены в Заалайском хребте, на безымянной вершине «5300» и на вершине «5250», у перевала Куль-дазан. Последние станции устанавливались в особенно тяжёлых метеорологических условиях, когда уже бушевали снежные бураны, наступала высокогорная зима.
В том же году командиры Советской Армии под руководством опытных инструкторов- альпинистов совер — шили несколько тренировочных восхождений в районе пика Ленина.
Отряд успешно поднялся на гребень пика Ленина и достиг высоты 7000 метров. Затем начался сильный снегопад, по склонам пика непрерывно скатывались лавины. Для многочисленной колонны путь был слишком опасен, и отряд повернул назад. Впервые в истории альпинизма большая группа поднялась на высоту 7000 метров. Через несколько дней 6 участников, пользуясь прояснением погоды, снова отправились на штурм вершины.
За первый день группа поднялась на 1500 метров. На высоте 5700 метров ее ночью застал сильный ветер со снегопадом. Лишь после полудня, когда ветер утих, группа отправилась в дальнейший путь.
Впереди шли инструкторы похода, братья Виталий и Евгений Абалаковы, которые прокладывали в глубоком снегу тропу. За ними продвигались остальные. Склон, по которому поднимались альпинисты, был очень крутой, и за этот день они сумели подняться лишь на 300 метров
Весь следующий день тоже ушёл на преодоление
 |
крутого склона. У двух участников восхождения появились признаки обморожения ног. Евгений Абалаков, один из сильнейших восходителей, вынужден был отправиться вниз, сопровождать пострадавших. Трое оставшихся: Виталий Абалаков, Н. Чернуха и И. Лукин продолжали упорно штурмовать пик и к вечеру поднялись на его восточный гребень.
В.Абалаков вспоминает решающий момент восхождения — путь по гребню:
«…День начинается ясный, холодный, ветреный. Исхудавшие, заросшие серой щетиной лица товарищей за* ставляют принять решение. Хотя продуктов хватит еще на 2—3 дня, т. е. просуществовать можно дней шесть, нужно итти сегодня же на вершину. Такие ночи, как две последние, быстро вымотают остатки сил, и тогда не только вверх, но даже вниз, через все нарастающий снежный покров, вряд ли удастся пробиться без потерь.
Хочется пить — без воды даже чернослив ем неохотно. Молчаливый хозяйственный Чернуха высовывает голову из спального мешка, пододвигает кухню и чиркает спичкой; шипение, вспышка — и спичка гаснет, вторая, третья также… Мало кислорода.
Чуть приоткрываю щель в застежке палатки — вместе со снежной пылью врывается свежий воздух. Жадно, полными легкими глотаем его после едкой духоты палатки.
В кухне вспыхивает голубой огонек, облизывая миску со снегом, распространяя живительное тепло Но палатку сильно рвануло ветром, и сухой спирт погас, распространяя удушливое зловоние. Это повторяется несколько раз, пока мы не убеждаемся в бесполезности нашего упорства. В миске мокрый снег и с полстакана воды, которую делим чуть не по каплям.
Время близится к десяти, ветер не утихает, но в палатке становится теплее—солнышко поднялось и проглядывает сквозь проносящиеся волнами облака.
Палатка изнутри покрылась толстым слоем изморози, которая осыпается при сотрясениях. Смертельно не хочется вылезать из мешков, хоть и сырых, но согретых теплОхМ тела. Теплые «полярные» сапоги уже с полчаса согреваются между нами в спальных мешках.
Одеваться в маленькой палатке сразу втроем тесно. От неудобных положений судорога стягивает натруженные мышцы. Но выходить наружу и ждать нельзя. Чтобы не замерзнуть, нужно двигаться, двигаться всем сразу и непрерывно, хотя и медленно, пробиваться к вершине.
Привычными движениями снимаем палатку с ледорубов, придавливаем тяжёлыми камнями, чтобы не унесло порывом ветра и не забило снегом. Кладем в рюкзак завернутый в алое сукно драгоценный груз.
От сырой одежды знобит. Волнение трясёт тело нервной дрожью. Движения поспешные, лихорадочные. В палатке ветер не казался таким пронизывающим, а ноги такими тяжёлыми, чугунными.
Широкий гребень. Глянцевый, обдутый фирн, уплотнённый постоянными ветрами, гладок, как паркет, но толчки ветра качают нас из стороны в сторону и заставляют с силой опираться на ледоруб. Крепко сжимающие стальную головку ледоруба пальцы стынут. Немеют их концы — чуть не час растираю их, зажав в рукавице, то между коленками, то на ходу подмышкой, — но не так просто избавиться от спазмы сосудов…
Несмотря на усталость, приходится упорно непрерывно шевелить пальцами рук и ног, ни на минуту не забывая о них. Холод подхлестывает. Идем довольно быстро, отсчитывая увалы гребня, приближаясь к по- следнему крутому взлету—«запятой».
Эта запятая меня очень беспокоит: мы без кошек, а оковка нашей обуви на такой крутой глянцевой поверхности нас не удержит.
…Подножье запятой. В верхней части подъёма видны рваные крутые скалы. Пытаюсь пробить твёрдую, гладкую поверхность снега триконями подошвы, но они оставляют лишь слабые царапины.
Приходится пускать в ход ледоруб, но и его стальному клюву, изрубившему немало льда, эта странная плотная поверхность поддаётся с трудом. Делаю бороздки лопаткой и медленно, медленно пробиваюсь к выступам скал, таким близким по расстоянию, но не по времени. Почти час ушёл на вырубание ступеней на протяжении каких-нибудь 40 метров, час изнурительной работы… и все же рубишь и рубишь, хотя стынут руки, хотя каждый удар болезненно отдаётся в голове.
Скалы… Какое наслаждение вцепиться в их шероховатую, рваную поверхность всеми четырьмя конечностями, ползти, переваливаться через выступы, кричать что-то радостное вниз: ведь скалы у самой вершины!
Поднимаюсь на крутую стенку, приподнимаю голову— дальше ровное снежное плато с выступами скал. Ближний правильной, как постамент, формы камень выглядит высшей точкой: к его подножию осторожно кладу рюкзак.
Через несколько минут подтягиваются усталые, но сияющие Чернуха и Лукин. Радость победы даёт нам новые силы: через несколько минут на камне-пьедестале уже высится каменный тур, он обвит алым сукном и на самом верху установлен бюст великого Ленина.
…В туре на вершине осталась наша записка, в которой написано, что первовосхождение совершено с севера тремя участниками первого памирского учебного похода РККА — Н. Чернухой, И. Лукиным, В. Абалаковым 8 сентября 1934 г.»1.
Участники похода совершили ещё несколько восхождений. Одна из групп после маршрутной съёмки ледника, стекающего с южных склонов пика Ленина, совершила восхождение на безымянную вершину высотой 5745 метров и назвала ее пиком ЦДКА. Был обследован также ряд ущелий южных склонов в восточной части Заалайского хребта.
В этом же районе альпинисты проводили походы в следующем, 1935 г. Был покорён пик «Трапеция» высотой 6050 метров, на который под руководством В. Абалакова поднялось целое подразделение.
Очередным спортивным достижением альпинистов было первовосхождение на пик Ф. Э. Дзержинского — гигантскую красивую снежную пирамиду высотой 6713 метров. Отыскав путь к вершине, два альпиниста — Е. Белецкий (ныне заслуженный мастер спорта) и И. Федоров — перевалили через западный гребень пика Ленина и вышли на ледник Дзержинского. 11 августа 1935 г. на рассвете они начали штурм вершины пика, а в 15 часов 30 минут на ней был установлен бюст Феликса Эдмундовича Дзержинского, чьё славное имя носит пик.
В том же году альпинисты побывали и в других районах Памира. Одна из групп разведывала новые подступы к пику Сталина. Мастера спорта Д. Гущин и Н. Гусак (ныне заслуженный мастер спорта) поднялись на вершину «5500», оказавшуюся удобным пунктом для наблюдения северно-западного склона пика Сталина. Это наблюдение показало, что подъём к снежному плато этим путем мало вероятен.
Другое восхождение в этом же районе было предпринято альпинистами Н. Гусаком и А. Джапаридзе на безымянную вершину высотой 6570 метров. Альпинисты отыскивали возможные пути на вершину пика Евгении Корженевской. Этот пик был открыт во время одного из путешествий известным исследователем Памира Н. Кор- женевским, который издали определил его высоту в 7200 метров. В результате восхождения на вершину «6570» были найдены пути к вершине пика Корженевской и открыт неизвестный до этого ледник.
Двадцатилетие Великой Октябрьской социалистической революции альпинисты нашей страны отметили новыми выдающимися спортивными достижениями. За один сезон 1937 г. экспедиция альпинистов, организованная Всесоюзным комитетом по делам физкультуры и
 |
спорта, совершила восхождение на три высочайшие вершины Памира: пик Сталина высотой 7495 метров, пик Ленина высотой 7127 метров и центральную вершину пика Евгении Корженевской, высота которой оказалась 6910 метров.
Два года спустя группа альпинистов московского Дома учёных побывала в районе ледников Сагран и Шини-бини. Участники её поднялись до верховьев ледников, произвели их съёмку. Кроме того, они совершили восхождение на прилегающие вершины.
В следующем, 1940 г. одесские альпинисты вместе с группой научных работников организовали высотную физиологическую лабораторию в горах Памира. Альпинисты подняли на своих плечах на высоту 6 200 метров все необходимое для продолжительной научной работы. Организовали лагерь на гребне Музкольского хребта, вблизи перевала Ак-байтал (4700 метров). Несмотря на большую высоту, 14 участников экспедиции плодотворно работали в лагере-лаборатории. По окончании научной работы альпинисты совершили вблизи несколько восхождений.
Одесские альпинисты совершили также большой кольцевой поход по маршруту Алайская долина — перевал Терс-агар — ущелье Мук-су — ледник Федченко — ледник Бивачный.
В верховьях этого ледника группа нашла возможность подняться на хребет Академии наук. Достигнув гребня хребта вблизи северного «плеча» пика Гармо, альпинисты прошли по нему на север, спустились затем по западным склонам в верховья ледника С. Вавилова (ветвь ледника Гармо), и, пройдя перевалом Ванч-дара, группа вышла в долину реки Ванч.
Свой маршрут группа завершила переходом через перевал Кашал-аяк, снова выйдя на ледник Федченко, по которому спустилась в ущелье Мук-су, в кишлак Ал- тын-Мазар.
Этот поход замечателен тем, что группа открыла перевал в северной части хребта Академии наук.
После разгрома врага на фронтах Великой Отечественной войны деятельность альпинистов в горах Памира возобновилась. Летом 1946 г. была осуществлена давно намечавшаяся экспедиция на Юго-Западный Памир. В этом районе, по данным геолога С. Клунникова, расположено несколько вершин высотой 7000 метров. В организованную Всесоюзным комитетом по делам физической культуры и спорта первую послевоенную экспедицию входило 12 альпинистов, в том числе выдающиеся спортсмены, заслуженные мастера спорта Е. Абалаков и Е. Белецкий. Участники экспедиции ставили перед собой задачу — покорить главную вершину Ру~ шанского хребта — вершину Патхор, что в переводе на русский язык значит «Колючка».
Несмотря на длительный перерыв в спортивных восхождениях, вызванный годами войны, альпинисты после разведки вышли на штурм вершины и успешно достигли высшей точки пика.
Обследование района дало интересные данные о его оледенении. Геолог С. Клунников во время своего посещения ущелья Патхор обнаружил ледник, названный им именем Марковского. Этот ледник оказался значительно большего размера, чем предполагал геолог, и имел необычное строение— 13 притоков его соединялись вместе, заканчиваясь общим коротким языком.
После спуска с пика Патхор участники экспедиции пересекли Шугнанский хребет и спустились к реке Шах- дара. В этом районе расположена наиболее значительная по высоте на Юго-Западном Памире вершина пик Карла Маркса. Семь альпинистов после ряда разведывательных походов совершили восхождение и на эту вершину. Свою плодотворную работу на Юго-Западном Памире экспедиция завершила поисками новых перевалов через Шахдаринский хребет.
Тридцатилетие Великой Октябрьской социалистической революции советские альпинисты ознаменовали рядом спортивных восхождений на Кавказе и двумя экспедициями на Памир. Одна из этих экспедиций направилась на Юго-Западный Памир, в район Шахдарин- ского хребта. Здесь возвышается пик Маяковского, его высота, как было обозначено на карте 1940 г., 6500 метров (в действительности высота ника Маяковского 6096 м), а по соседству с ним еще несколько высоких вершин. В задачи экспедиции входило также обследование малоизученной высокогорной части района. Экспедиция состояла из 16 альпинистов, возглявлял ее автор этих строк.
Альпинистская экспедиция 1947 г. уточнила карты оледенения района, расположение хребтов вблизи пика Маяковского.
Участники экспедиции совершили 9 первовосхождений, прошли несколько перевалов, оказали помощь топографам. Работая по их заданиям, альпинисты поднялись на три вершины Ванчского и Язгулемского хребтов.
Вторая альпинистская экспедиция выезжала на Памир специально для высотноспортивной тренировки. Ею руководил заслуженный мастер спорта проф. А. Лета- вет. Семнадцать ее участников направились к леднику Сагран, спускающемуся с северных склонов хребта Петра Первого. Караван экспедиции двигался к леднику по узким, труднопроходимым тропам, через бурные реки. Особенно труден был последний участок пути — по леднику, загроможденному обломками скал. Альпинистам приходилось расчищать дорогу для вьючных животных. Караван смог добраться только до слияния ледника Сагран с ледником Шини-бини.
Дальше альпинистам пришлось перебрасывать грузы на себе. На правой морене ледника, на высоте 4500 метров был разбит базовый лагерь. Затем альпинисты проникли в верховья ледника Сагран, намереваясь разведать пути, а при благоприятных условиях и совершить восхождение на вершину, названную в честь 800-летия столицы пиком Москвы.
По крутым ледопадам альпинисты взошли на западный гребень вершины, поднявшись на высоту 6000 метров. Здесь их застала длительная непогода. Шесть дней группа пережидала непогоду, отсиживаясь в маленьких палатках. Запасы продуктов подходили к концу. Часть штурмовой группы возвратилась в основной лагерь.
На гребне осталось три человека во главе с Е. Аба- лаковым. Но вскоре и оставшиеся на гребне пришли к выводу, что штурм пика Москва связан для них с неоправданным риском. Группа поднялась на соседнюю безымянную вершину. Первовосходители назвали ее пиком 30-летия Советского государства. Экспедиции удалось пройти весь ледник Сагран, дополнить и уточнить карту его верховьев.
В 1948 г. на Памир отправилась экспедиция, организованная Всесоюзным комитетом по делам физкультуры и спорта совместно со спортивным обществом «Наука». Начальником экспедиции был назначен А. Мухин. Альпинисты направились к пику Кагановича (Гармо) — 6615 метров. Штурм пика был намечен по его северо- восточному ребру, с того участка гребня хребта Академии наук, который в 1940 г. прошла группа А. Блещу- нова.
Первым препятствием на пути экспедиции были, как всегда, переправы через бурные памирские реки, связанные с большими трудностями и опасностями. Переход с караваном по реке Об-и-хингоу до языка ледника Гармо был очень труден из-за покрывавших склоны лесных зарослей и осыпей. Недоступность верховьев западных ущелий и особенно ледников Памира для караванов создаёт огромные трудности для направляющихся сюда экспедиций. И в этом случае всю переброску грузов по ледникам Гармо и Вавилова пришлось производить альпинистам на себе, часто в несколько приёмов. Один за другим возникали на леднике промежуточные лагери экспедиции.
Штурмовая группа поднялась в верховья ледника Вавилова, и здесь, у подножия склона хребта Академии наук, был устроен последний перед штурмом лагерь.
Чтобы достичь начала подъёма по ребру, нужно было выйти на гребень хребта и доставить сюда все необходимые для восхождения продукты и снаряжение. Эта «операция» продолжалась два дня: путь на гребень был очень крут и опасен. Наконец, штурмовой лагерь был разбит на перемычке высотой почти 5600 метров, а 22 августа девять альпинистов вышли к вершине. Первый день штурма ушел на подход к началу северного ребра пика Кагановича (Гармо); от лагеря до ребра было почти два километра пути по гребню хребта, представлявшему как бы гигантскую пилу из чередующихся увалов. Дальнейший подъём становился все круче, приходилось преодолевать стенки. Всё время нужно было тщательно страховать друг друга. Вторая ночёвка с начала штурма была устроена на высоте около 6100 метров.
Погода благоприятствовала восходителям, но большая высота, тяжёлые рюкзаки, трудность пути и особенно холод выхматывали силы альпинистов, и они в день набирали всего по 200—250 метров высоты. Мороз, достигавший ночью —25°, заставлял участников поздно выходить по утрам с очередного бивуака — приходилось дожидаться, пока солнце осветит путь и согреет воздух и оттают замерзшая обувь и палатки. На пятый день после выхода из штурмового лагеря на вершину взошли семь альпинистов: В. Иванов, А. Багров, В. Мухин,
А. Гожев, А. Иванов, В. Гусев и И. Дайбог. На севере перед восходителями высился пик Сталина.
