С незапамятных времён в горных труднодоступных ущельях селились люди. Они уходили сюда с засушливых и пустынных районов в поисках обильной воды для орошения своих посевов. Они скрывались за могучими хребтами от натиска более сильных племён. Некоторые селения и теперь еще расположены на высоте, превышающей 3 тысячи метров.
Естественно, что покрытые и среди жаркого лета снегом высокие горы, недоступные скалы и ледники, где неосторожный, не знающий законов жизни гор человек на каждом шагу может погибнуть, всегда привлекали внимание людей и производили на них большое впечатление. Это видно хотя бы из того, что в легендах многих народов говорится о горах и часто они населяются духами и богами.
Одно из наиболее древних свидетельств интереса людей к горам хранится в Государственном музее изобразительных искусств (Эрмитаж) в Ленинграде. Учёные- археологи, производя раскопки древнего захоронения в Майкопской степи, нашли серебряный сосуд. На нем изображена гряда гор и поднимающаяся над ними двуглавая вершина Эльбруса. Учёные определили, что этот сосуд сделан в очень давние времена: около четырех тысяч лет назад.
Постепенно жители горных долин начали проникать в горы как во время охоты, так и в поисках кратчайших путей в соседние долины. Но горцы все же старались выбирать себе путь по скалам и избегали ледников и снега.
История сохранила немало рассказов о том, как люди перебирались через горные хребты в местах их понижения, перевалов. Русские люди уже давно знали о высоких горах. Сохранились отчеты русских посольств, пере- ходивших через труднодоступные и малоизвестные снежные перевалы Главного Кавказского хребта. До конца XVI века русские торговцы, караваны и послы проникали в Закавказье длинным обходным путём через Дарьяльское ущелье.
Но связи Русского государства с Грузией все более расширялись. Нужно было находить и более близкие пути.
В 1639—1640 гг. из Москвы в Мегрелию отправились послами Елчин и Захарьев. Они перешли через Кавказский хребет перевалом Донгуз-орун, недалеко от Эльбруса. Имеретинское посольство в Москву в составе 29 человек прошло через снежный перевал Гезе-вцек. Этим же путем в 1650—1652 гг. прошли русские послы в Имеретию: стольник Н. М. Толчанов и дьяк Иевлев. Другим перевалом — Гурдзие-вцек — воспользовался в 1724 г. грузинский царь Вахтанг VI, переселявшийся в Россию в сопровождении 1200 своих вельмож с их семействами.
Если снежные горы были страшны для горцев, то от жителей русской равнины требовалась известная самоотверженность, чтобы пуститься в опасный, а главное — непривычный путь по горам.
Остатки древних крепостей у входа в боковые ущелья притоков Пянджа, Кызыл-су и других рек Памира говорят о том, что из этих ущелий было возможно нападение неприятеля. Но, чтобы попасть сюда, воины должны были перевалить труднодоступными снежными перевалами через высокие хребты (например Шахда- ринский, Алайский). Это говорит о том, что древние горцы, жившие когда-то на территории современной Горно-Бадахшанской автономной области, знали и пользовались рядом трудных перевалов. Об этом же говорит и ряд преданий, сохранившихся среди жителей некоторых районов Памира.
Будучи естественной преградой, горы сыграли немаловажную роль и в истории военных действий. Население древней Грузии почти постоянно подвергалось нападениям со стороны своих агрессивных соседей — Ирана и Турции. Грузины воспользовались гористостью своей страны: они создали ряд неприступных крепостей и целые пещерные города, в которых не раз отражали нападение более многочисленного противника.
Неувядаемой славой покрыли себя русские войска, когда в 1799 г. под руководством великого полководца Суворова перешли через Альпы, совершив то, что их противники считали невозможным.
Русские войска всегда храбро и умело действовали в горах.
Все переходы через горы торговых караванов, конечно, как правило, не были связаны с восхождением на высокие вершины. Люди стремились поскорее выбраться из непонятного и страшного для них царства льда, снега и суровых голых скал. Природа гор оставалась для них загадкой. Но наука развивалась, и пытливый ум человека обратил своё внимание на снежные вершины.
Неизвестно, кто первый совершил восхождение на какую-либо из высоких вершин. Древние предания горцев говорят о смельчаках, пытавшихся подняться в обиталище богини охоты — Дали, на вершины Тетнульда и Ушбы. Но легенды не рассказывают об успехе таких предприятий.
Западноевропейская литература считает первым восхождением подъём в 1786 г. на главную вершину Альп — Монблан (4810 метров) доктора Паккара и охотника-крестьянина Жака Бальма. Однако уже в сочинении грузинского царевича и учёного Иоанна Бато- нишвили «Калмасоба» рассказывается об одном священ- нике-мохевце1 Иосифе, который поднялся на Казбек (по-грузински Мкинварт-цвери). Иосиф жил, по свидетельству Иоанна Батонишвили, во время царствования царя Ираклия II, то есть в середине XVIII века. Следует заметить также, что Казбек выше Монблана: он поднимается на 5048 метров.
В июне 1829 г. было совершено первое восхождение на высочайшую вершину Кавказа — Эльбрус. Начальник Кавказской линии генерал Г. А. Эммануэль организовал экспедицию, в которой приняли участие члены Российской Академии наук. Среди учёных, представлявших различные области науки, были и академики Купфер, Ленц, Мейер и Менетрие. Экспедиция отправилась из города Горячеве дека (ныне Пятигорск) и после 12 дней трудного пути подошла к подножию северных склонов горы. Здесь был разбит лагерь.
В подъёме на Эльбрус приняло участие несколько человек, но, с трудом достигнув высоты в 4700 метров, почти все они повернули обратно. К вершине пошёл лишь один человек — горец Киллар Хаширов. Эммануэль и его спутники наблюдали в подзорную трубу за восхождением и ясно видели момент выхода Хаширова на восточную вершину Эльбруса (5595 метров).
Летом 1949 г. группа советских альпинистов, поднимавшаяся на Эльбрус с севера, обнаружила недалеко от седловины большой камень, на котором был Еыбит знак георгиевского креста и дата 1829. Это был пункт, достигнутый большинством восходителей экспедиции Эммануэля.
Несмотря на то, что факт восхождения Киллара Хаширова несомненен и был подтверждён рядом авторитетных свидетелей, зарубежная литература и печать все же попытались присвоить честь этой победы английскому альпинисту Дугласу Фрешфильду. Только в 1868 г. поднялся Фрешфильд на Эльбрус, но успех и этого восхождения был обеспечен двумя горцами Ахия Сота- евым и Даци Датвосовым. Несмотря на то, что Ахия Сотаев и Даци Датвосов поднялись ка вершину во главе группы, Фрешфильд неизменно указывал, что честь восхождения на Эльбрус принадлежит якобы только ему и его спутникам-англичанам.
В 1829 г. состоялось еще одно замечательное первовосхождение. Университет города Дерпта (ныне Тарту) организовал экспедицию во главе с профессором
Ф. Паррот для восхождения на Арарат (5156 метров) и изучения этого древнего вулкана. После первой неудачной попытки в состав экспедиции вошел крупнейший просветитель-демократ, один из основоположников новой армянской литературы, Хачатур Абовян. Его энергия и настойчивость обеспечили успех третьей попытки восхождения. 27 сентября 1829 г. Хачатур Абовян первым достиг вершины, за ним следом поднялись и его спутники. Абовян и в последующие годы продолжал работу по изучению вершины.
Экспедиция Эммануэля на Эльбрус и Паррота на Арарат, а также восхождение на Монблан знаменуют собой начало серьёзного изучения природы высокогорья.
В капиталистических странах Западной Европы альпинизм, как и другие виды спорта, выродился в средство наживы для ловких дельцов. Опасные восхождения усиленно рекламировались как источники острых ощущений, привлекавшие пресыщенных буржуа. Дорогостоящие путешествия в высокие горы были доступны лишь представителям господствующих классов.
 |
Например, в Швейцарии все маршруты были расценены по стоимости доставки любопытных туристов на вершины. Проводники, рискуя жизнью, вводили на высокие горы совершенно не подготовленных к этому людей. Большое число несчастных случаев было в этих условиях неизбежно. Многие сотни смертей сопутствовали развитию западноевропейского альпинизма…
В России пионерами альпинизма явились главным образом военные топографы. Несмотря на отсутствие специальной спортивной техники и снаряжения, офицеры и солдаты-топографы совершили ряд замечательных восхождений и много сделали для изучения высокогорья Кавказа и Средней Азии.
Восхождения совершались топографами в основном при проведении триангуляционных1 работ. Так были покорены вершины Арарата, Алагеза (Арагац), Шах-дага, Уилпаты, Халаци и многие другие. Среди выдающихся руководителей этих работ следует назвать И. Ходзько, И. Ханыкова, Л. Шарояна и Г. Кавтарадзе. Особое место среди них занимает Андрей Васильевич Пастухов. Этот скромный топограф начал свою службу рядовым. Впоследствии он стал видным исследователем высокогорного Кавказа, одним из составителей первой детальной его карты.
Вместе с несколькими казаками Хоперского полка, иногда сопровождаемый горцами, А. Пастухов восходил на горы. Не менее шести раз поднялся он на вершины, превышающие 5000 метров, — «пятитысячники» Кавказа. В этом отношении он превзошел и англичанина Фрешфильда и немца Мерцбахера, которые считались виднейшими альпинистами того времени и немало путешествовали в горах Кавказа.
Но не только на Кавказе представители русской науки проникали в горы. Великие наши путешественники и исследователи Н. М. Пржевальский, П. П. Семенов Тян- Шанский, И. В. Мушкетов, А. П. Федченко, В. В. Сапожников и другие во время своих поездок по Центральной и Средней Азии открыли множество еще не известных гор, хребтов и ледников. Не раз приходилось им подниматься на высокие вершины, переходить через трудные перевалы.
Лучшие традиции и опыт этих выдающихся представителей русской географической науки переняли и развили советские ученые и альпинисты, исследующие труднодоступные высокогорные районы нашей страны.
Первой организацией в России, занимавшейся альпинизмом, было Кавказское общество естествознания, которое в 1872 г. открыло клуб альпинистов. В последующие годы еще несколько небольших организаций, вроде Крымско-кавказского горного общества, Кавказского горного общества, Русского горного общества, пытались развивать этот спорт.
Наиболее значительным было Русское горное общество. Оно было создано известным капиталистом Мек- ком, который увлекался экскурсиями по Швейцарским Альпам. Ближайшие сотрудники Мекка также принадлежали к господствующим классам. Естественно, что развитие отечественного альпинизма среди широких масс народа никак не входило в планы заправил общества.
В частности, устав Русского горного общества запрещал принимать в члены общества рядовой состав армии и учащихся военных учебных заведений; учащиеся гражданских высших учебных заведений допускались лишь в качестве членов-еотрудников (без права голоса).
Но отделения общества в городах Северного Кавказа объединяли представителей трудовой интеллигенции. Они-то в основном и составляли активную часть горного общества, и, если можно говорить в какой-либо степени о дореволюционном русском альпинизме, то это их заслуга.
Сергей Миронович Киров с 1909 г. длительное время жил в городе Владикавказе (ныне Дзауджикау) и вел активную революционную работу. В этот период своей жизни Киров также играл большую роль в деятельности местной альпинистской организации. Сергей Миронович Киров совершил несколько восхождений, в том числе на Казбек и Эльбрус. Призыв к развитию отечественного альпинизма звучит в его страстных словах:
«Быть на вершине Казбека… О, это верх отваги! Это возможно только при невероятных усилиях для человека с железным здоровьем и редкой выносливостью.
Однако нынешний год блестяще показал, что все эти страхи и опасения в значительной степени преувеличены: в течение лета на вершине перебывало 14 человек, чего не было ни в один предшествующий год». И далее: «В 1 час 20 минут мы стояли на вершине. Нет никакой возможности описать то величие, которое открывается отсюда. Хочется упасть на снег и целовать его от восторга, охватывающего тебя, при виде этого грандиозного многообразия природы и беспредельного величия её. Нельзя представить себе человека, имеющего хоть каплю чувства, который не проникся бы благоговением, глядя на это захватывающее зрелище… Увидев раз эту картину, нельзя забыть её во всю жизнь… Какой простор! Какая очаровательная красота во всех этих снежных гигантах, мощно возвышающихся к небу!.. Какое разнообразие цветов и тонов в этих скалистых утесах бесконечной цепи гор, теряющихся где-то далеко, далеко!» К В отличие от верхушки Русского горного общества представители демократической части его членов, несмотря на свои скудные средства, изучали юры своего края, поднимались на вершины, проходили через перевалы Кавказа. Вот как описывает это время один из старейших русских альпинистов — Я. И. Фролов: «Был 1911 год. Летом этого года я впервые поднялся на восточную вершину Эльбруса… Слух о моем восхождении пошёл по городу. Казалось бы, что ничего зазорного или внушающего подозрения в этом факте нет. Можно и нужно было только порадоваться тому, что и русский поднялся на высочайшую вершину Европы. Мое восхождение обсуждалось, повидимому, не только среди жителей Пятигорска, но и в полиции. В один из дней полицейский пристав срочно вызвал меня в свою канцелярию и начал разговор о том, что по городу ходит много слухов о моем подъёме на вершину Эльбруса, был ли я там действительно, а если я там был, то чем могу это доказать. Мне пришлось подтвердить факт моего подъёма на вершину Эльбруса. Что же касается доказательств этого подъёма, то я предложил полицейскому приставу самому подняться на восточную вершину Эльбруса и снять с ледоруба, оставленного П. Г. Лысенко на вершине, полотенце, укреплённое на нем. Разговор, скорее напоминавший допрос, закончился кратким, но многозначительным замечанием пристава: «Смотрите!..». Эту реплику я понял так, что подъём на Эльбрус — дело не совсем желательное в политическом отношении. Похоже на анекдот, но это факт. Таковы были взгляды царской администрации на альпинизм. Можно с уверенностью сказать, что развитием этого вида спорта царское правительство не интересовалось».
Я* И. Фролов писал: «Снаряжение наших альпинистов было весьма бедно, скудно, мало пригодно для восхождения и ночёвок в области снегов. Не всегда были даже палатки. А если они и бывали, то, как правило, самодельные, тяжёлые. Не знали мы и спальных мешков. Ледорубы — по преимуществу изделия и творчества местных кузнецов — тяжёлые, неуклюжие. Одежда — овчинный полушубок или ватная тяжёлая куртка. Обувь — обычные юфтовые сапоги или ботинки без оковки, так как специальных гвоздей достать было нельзя, они не выделывались. Редко приходилось видеть русского альпиниста сносно снаряжённым и одетым. Припоминается мне фигура хорошего альпиниста П. Г. Лысенко: громадная меховая шапка, овчинный тулуп, тяжелые сапоги из юфти, за плечами громадный вьюк, а в руках массивный альпеншток с пристроенным к нему большим парусиновым зонтом. Кошки — только под подъём ноги — изделия местных кузнецов. О посуде и нагревательных приборах и говорить не приходится.
С большим удовольствием и с некоторой завистью смотрю я в настоящее время на советских альпинистов, на их удобное снаряжение, прекрасно приспособленное к условиям восхождения» х.
Известная русская альпинистка М. П. Преображенская, первая женщина, поднявшаяся на Казбек, вела большую работу по изучению гор в районе Военно-Грузинской дороги. Благодаря её энергии на вершине Казбека была построена метеорологическая будка. Немало сделали энтузиасты горного спорта: С. Голубев, В. Лубянский, П. Лысенко и другие.
Таким образом, мы видим, что народы нашей страны издавна искали и находили пути через высокие горы, встававшие препятствиями на направлениях, по которым люди общались между собой. Особенно это относится к жителям горных районов.
С двадцатыми годами XIX в. и первыми восхождениями на Эльбрус и Арарат в нашей стране связано начало изучения природы высокогорья. В этой области особенно большую работу проделали великие русские путешественники: П. П. Семенов Тян-Шанский, Н. М. Пржевальский, А. П. Федченко, И. В. Мушкетов, В. И. Липский, В. В. Сапожников и другие.
Развитие высокогорного спорта в России тесно связано с его прикладным применением (работа военных топографов и учёных) и познавательной ценностью. Несмотря на равнодушие, а часто и противодействие царского правительства и его администрации, многие учёные, представители трудящейся интеллигенции и ряд топографов своими высокогорными походами и восхождениями положили начало русскому альпинизму.
