Архив автора: turist

Кажется, пора сказать "поехали"! Сначала — на электричке до станции Барыбино, что по Павелецкой дороге на 57-м километре от Москвы, где у меня садоводческая "латифундия" площадью в восемь соток.
Никогда не забуду, как я, говоря словами Марка Твена, "укрощал велосипед", не позволяя ему наезжать на придорожные столбы, заборы и сваливать меня в кюветы. А такое действительно было, так как я (стыдно признаться) "оседлал" велосипед в сорокалетнем возрасте!
Солнечный июльский день обещал удачное начало одиночного велопутешествия по любимому Подмосковью. Белые кучевые облачка, редко разбросанные по голубому небу, подтверждали слышанный накануне прогноз погоды. Проселочная, хорошо накатанная колхозными машинами дорога шла между полями пахучего клевера с одной стороны и рослой кукурузой с другой. Впереди темнела зубчатая стена леса, за которой мне всегда мерещится встреча с чем-то новым. В детстве это были ожидания увидеть сказочных персонажей, позже — надежда на встречу с чем-то неожиданным. И даже когда за зубчатой стеной таинственной чащобы не оказывалось ничего при мечательного, это чувство не исчезало, оно лишь ждало других "зубчатых" далей.
Но вот проселочная полевая дорога круто свернула в сторону видневшейся вдали деревушки. До леса оставалось несколько сот метров, которые следовало преодолеть по едва заметной тропинке. Пришлось спешиться, что, впрочем, я всегда делаю, стараясь дозировать для себя езду на велосипеде и пешие переходы. Надо сказать, что в разумных соотношениях ни тот, ни другой вид передвижения не становится в тягость. Продолжить чтение →

Рассвет — это еще не прекращение мук бездомного, продрогшего во влажной, как компресс, одежде. Избавление приносит солнце. А если оно скрыто облачностью, то согревающее пламя костра становится жизненно необходимым. Благодаря принятым с вечера мерам (вольер и "одеяло") я не находился в таком трагическом положении, но первые лучи солнца приветствовал с радостью приверженцев этого культа.
Вторым в это утро наслаждением было чаепитие и завтрак горячим картофелем с подсолнечным маслом. Хотелось скорее сняться с места и двигаться дальше. Но что делать со "спальным гарнитуром"? Оставить его так я не мог. Это значило уподобиться тем горе-природолюбам, которые оставляют после себя и незагашенные кострища, и ворох веток, и все иное. Сжечь? Можно, в некоторых случаях это лучше, чем кучи гниющего валежника — рассадника вредителей леса. Но жечь не хотелось — все же кострище, все же черная плешина на траве-мураве. В сухом овражке за опушкой, где был мой первый робинзоний бивак, виднелись размытые вешними водами рыжие ступеньки. Это то, что почвоведы именуют эррозией почвы, началом роста оврага. Вот туда-то и перетаскал я все, что составляло постель и укрытие, равномерно разбросал по ступенькам, а сверху еще покрыл кусками дерна. Теперь размывающих водопадов больше не будет. Уничтожив следы своего пребывания, я вывел "коня" на ближайшую тропинку и покатил по ней, радуясь движению в новом солнечном дне.
Скептики, а их не так уж мало, могут сказать: ну зачем все эти надуманные трудности? Какие там ро-бинзоны, когда кругом дороги, радио, справочные бюро, туристские базы и прочие прелести цивилизованного мира конца XX века? А робинзоны, робинзонады всего лишь сказки с легкой руки Даниэля Дефо. Продолжить чтение →

Конверт пятый следовало вскрыть лишь в конце предстоящего дня, что оставляло в моем распоряжении почти сутки, свободные от выдуманных товарищем трудностей.
Бивак у речки, пусть даже заросшей кувшинками, — это мечта каждого туриста. Во-первых, вода, во-вторых, это речка, в которой должна водиться какая-то рыбешка. Ну и еще (уже на любителя) — на песчаных отмелях ручьев и рек можно найти окаменелости остатков растений, кораллов и раковин давно прошедших геологических эпох. Такая коллекция у меня давно хранится под стеклом в плоском с ячейками ящике. Белемниты ("чертовы пальцы"), раковины, кусочки ископаемых растений, превратившиеся в камень, с отпечатками того, что когда-то росло, ползало, плавало. А как-то раз — это было на берегу речушки Незнайки — мне посчастливилось найти кремневый топорик — рубило со следами тщательной "заточки" режущей кромки. Конечно, рассчитывать на более крупные находки на наших- подмосковных речушках трудно, но, как утверждают палеонтологи, не безнадежно. Кто знает, может быть, в каком-нибудь свежеобразованном вешними водами овраге меня поджидает бивень мамонта или клык саблезубого тигра?! Нашел же я в песчаном карьере около Саратова прекрасно сохранившиеся зубы ископаемой акулы! Эти зубы (один повыше, другой слитно с ним, пониже) и посейчас красуются в моей домашней "кунсткамере".
Поэтому каждая встреча с речной отмелью или обнажившимся "материком" в овраге всегда привлекает мое внимание и, надо сказать, почти никогда не разочаровывает.
Должен признаться, что вода на завтрак и вода на обед не вызвали ощущения сытости. Терпеть было и можно, и нужно, ну хотя бы для проверки пользы голодания на собственном опыте. Конечно, временами, особенно когда надо было взбираться с велосипедом на горки или перетаскивать его через поваленные деревья, отсутствие "пороха в пороховнице" давало о себе знать некоторым снижением темпов продвижения, небольшой слабостью. Но терпеть было можно, а собранные грибы и земляника (почти два стакана) были оставлены до утра в качестве деликатеса. А пока дымил самоварчик, налитый свежей водой, и велись обычные бивачные хлопоты по подготовке к ночлегу…
Продолжить чтение →

В нем мне предписывалось поразмыслить над средствами охоты без ружья и рыболовства без привычных снастей.
После палки, дубины, палицы, рогатины лук является древнейшим оружием человека. И по сие время в джунглях планеты летят стрелы, убивая или раня тех, кому они предназначаются. Да, в наших сибирских лесах еще кое-где местные охотники употребляют лук для белкования и добычи промысловой птицы.
Сделать это оружие не так уж сложно. Помните, как в сказке Пушкина о царе Салтане, в котор.ой царевич Гвидон изготавливает сие охотничье снаряжение: «Со креста шнурок шелковый натянул на лук дубовый. Тонку тросточку сломил, стрелкой легкой завострил». Но это так просто только в сказке, а на самом деле изготовление лука требует определенных знаний и навыка.
Для лука надо срезать сук дуба или березы длиной метр-полтора, толщиной 2-3 сантиметра. На концах заготовки сделать углубления-канавки для привязывания тетевы. Тетеву сначала привязать к одному концу заготовки и, согнув ее в дугу, — к другому. Тетива делается из прочной веревки, из полоски ремня.
К луку нужны стрелы. Их проще нарезать из прямых прутьев орешника. Головку стрелы надо утяжелить; обмотать проволокой, примотать подходящий кусочек камня и т. д. Это придаст стреле большую убойную силу и благоприятно скажется на прицель-ности стрельбы.
Если удастся приладить к луку приклад, то получится своего рода арбалет. Точность стрельбы у арбалета значительно выше, чем у лука.
Птицу или мелкое животное можно подбить метко брошенным камнем или палкой. Если вдруг у вас окажется полоска резины (у велотуристов она почти всегда есть), то совсем несложно сделать знакомую всем с детства рогатку. Продолжить чтение →

Рассвет я встретил на этом же месте в кругу оранжевых сосен, всегда солнечных, даже в пасмурные oдни. Утро выдалось серое и сырое. Давно замечено, что после сильнейшей грозы можно скорее найти сухие сучья для растопки, чем после долгого, бисерного дождя, когда промозглая сырость пропитывает все и вся, забираясь в самые укромные уголки походного снаряжения.
После дня, проведенного в деревянных шлепанцах, обуть сапоги с плотно подмотанными портянками было истинным наслаждением. Из другой обуви я обычно беру ботинки с кожаным верхом и "тракторной" подошвой, что значительно удобнее брезентово-резиновых кед с быстро промокающим верхом и подошвой, вызывающей потливость ног.
Пообедав чем бог послал, а точнее тем, что было запасено в сумках, я решил покинуть гостеприимные сосны и двинуться дальше навстречу новым впечатлениям. Конверт номер восемь с надписью "Вскрыть среди ночи", очевидно, не содержал ничего приятного,
Весь путь был буквально усеян грибами. Вначале я собирал все, что попадалось, вплоть до сыроежек. Потом пришлось большую часть "вторсырья" выбросить и заменить грибами, которые могли бы украсить любой грибной натюрморт и витрины магазинов "Дары природы". Жарево предстояло роскошное, не говоря уже о супе с белыми крепышами.
Дождь больше не моросил, но влажность воздуха, вероятно, была наивысшей.
Неподалеку от выбранного для ночлега места среди толстенных елей был заросший лощиной овражек, а чуть дальше — небольшой холм явно искусственного происхождения, на котором росли два толстых дуба, между ними просматривался давно сгнивший пень. Еще чуть дальше, за молодой порослью дубков, почти до самого горизонта раскинулось поле колосящейся пшеницы, кое-где прибитой дождем. Местность, в общем, была равнинная, и холмик, как я уже упоминал, являлся как бы бугорком на ровной скатерти.
Я обошел его кругом, постоял на вершине и понял, что это не что иное, как небольшой курганчик старославянского захоронения. Продолжить чтение →

Погода явно пошла на вёдро. Солнце быстро высушило промокшую накануне природу, и мое настроение сразу улучшилось. Выбравшись из осинника, я насладился быстрой ездой по ровной проселочной дороге, пересекавшей большущее кукурузное поле.
Задание, содержащееся в девятом письме, пришлось, что называется, вовремя! "Вообрази, что у тебя возникла острая необходимость в лекарствах и перевязочных средствах. Помоги себе сам". Как я уже упоминал, при выполнении ночного марша я пребольно поранил кисть руки. Ранка покраснела, воспалилась и давала о себе знать даже при небольшом сжатии пальцев.
Я еще утром смазал ее йодом, но это не остановило воспалительного процесса. Подорожник! Кто из нас не встречал этого растения, которое североамериканские индейцы прозвали "следами бледнолицых".
Американский континент до вторжения белых завоевателей не знал этого растения. Оно было занесено на заокеанскую почву на подошвах сапог конквистадоров, отчего аборигены и дали ему такое название.
Просто трудно представить человека, который хотя бы раз- не прикладывал к ссадине, болячке, потертости его чудодейственные листья, снимающие и болевые ощущения, и воспалительные процессы на неглубоких загноившихся ранах. Недавно мне приходилось читать, что наши отечественные фармакологи всерьез заинтересовались этим неказистым сорнячком, селящимся у дорог и тропинок, рядом с человеческим жильем. Ученые установили, что подорожник обладает поистине универсальными лечебными свойствами. Экстракт из его листьев не только ускоряет заживление воспалившихся ран, но снижает кровяное давление, обладает снотворным, успокаивающим действием. Оказывается, он полезен и при язвенной болезни желудка, при повышенной кислотности, гастритах, коклюше, бронхите и даже туберкулезе. Вот, оказывается, какой наш придорожный сорнячок! Продолжить чтение →

Последний конверт требовалось вскрыть в первой половине предстоящего дня. Погода несколько улучшилась, но было ветрено и прохладно. Поэтому устройству ночлега на том месте, где меня застали сгущавшиеся сумерки, я уделил повышенное внимание. Выбрал место среди плотной группы берез в обрамлении густых зарослей орешника, тщательно привязал полиэтиленовую накидку над гамаком и сплел из веток "заслонки", которые превращали гамак в палатку, защищенную со всех сторон от ветра.
Я не удержался от искуса погреться у костра, благо поблизости валялся ворох валежника. Валежник, как известно, служит укрытием для многочисленных вредителей леса и той средой, где они плодятся. Поэтому сжечь весь этот рассадник было просто моей обязанностью перед зеленым другом. Согревшись и просушив свои постельные принадлежности, я сгреб остатки костра в небольшую кучу углей и золы с тем, чтобы утром забросать их землей, не оставляя уродующей черной плешины.
Завывание ветра в вершинах деревьев и печных трубах издревле служило фоном для сказочников и романистов, сочиняющих страшные и загадочные истории. И я, как, вероятно, большинство людей, тоже люблю эти звуки, но слушать их приятней в домашних условиях, исключающих непосредственный контакт с разбушевавшейся природой. Когда приходится слушать эти завывания одному в ночном лесу, тогда кажется, что тебя обступили какие-то незримые опасности, против которых не знаешь средств защиты. Именно в такие часы одиночество сказывается особенно остро. Хорошим средством от таких переживаний является привязанность к кому-либо из животных или птиц, которые с тобой путешествуют. Собака, кошка, попугай скрашивали одиночество самого "первого" Робинзона. У меня таких спутников в этом походе не было, поэтому в особо тоскливые минуты, когда на память приходило что-либо из пережитого, я включал приемничек, и голос диктора или музыка снимали чувство одиночества. Прослушав последние известия, я забрался в свое "логово", задвинул за собой сплетенную из ветвей заслонку и заснул сном праведника. Продолжить чтение →

Понятие "свой дом", в котором проходит твоя жизнь, для большинства людей однозначно. Поэтому возвращение к себе домой должно быть радостным, волнующим, приятным. Отсутствовавшего ждут близкие и друзья, какие-то новости, непросмотренная почта, привычный уют — словом все, что именуется повседневным бытом.
Мое десятидневное отсутствие воспринималось женой как непродолжительный отпуск, проведенный в безопасных условиях Подмосковья в сопровождении испытанного в предыдущих велопоходах товарища. Узнав, что все эти дни я был в одиночестве, жена выразила запоздалую тревогу, пообещав впредь быть более требовательной в заботах о моем благополучии.
Эта небольшая головомойка сопровождалась усиленным двухдневным откармливанием отощавшего, по ее мнению, супруга, и на этом семейный конфликт благополучно завершился.
Что касается моего друга — автора писем Робинзону, то за свою "эрзац-робинзонаду" я получил "четверку". "До "пятерки" не дотянул,- пояснил он свое решение,- ведь ты к Оке так и не доехал, колеся по подмосковным лесам и перелескам".
Сейчас мне трудно судить о ценности приведенных в моих записках полезных советов заблудившимся, но я искренне надеюсь, что хотя бы часть из них будет когда-нибудь использована моими собратьями по любви к природе, когда она, эта природа, заставит человека держать трудный экзамен на выживаемость в экстремальных условиях.
Моя добровольная робинзонада, разумеется, не конкурентна с походами псковича Травина и француза Бомбара, с пешим путешествием поляка Карела Вече-рика, который, несмотря на свой восьмидесятилетний возраст, вышагивает по Польше, вознамерившись пройти ее вдоль и поперек с общей протяженностью своего маршрута в пять тысяч километров! Но ведь и я, разменявший седьмой десяток, отведал добровольную робинзонаду, пусть с придуманными, но все же с трудностями, которые могут выпасть на долю каждого уже "всамделишным" порядком. Продолжить чтение →