В тот день мы с Иваном Федоровичем, старым охотником и моим частым компаньоном, добыли хорошую чушку и теперь при помощи веревки стаскивали ее с высокого косогора вниз, поближе к тропе.
Остановились передохнуть. Посидели на мягкой, еще теплой спине свиньи, и мой старшой вынес решение:
— Здесь уклон побольше, можно тащить и одному. Тащи один, сколько сможешь, потом поставишь распорки между ребер, а сам двигай на тропу. Я буду там, вместе пойдем к барачеку. А сейчас пойду проверю капканья на хорьков. Давно уже не смотрел.
Так мы разошлись: я отправился со своей волокушей вниз, а напарник — вдоль по косогору. Крутой склон окончился обширной террасой. Тащить стало трудно. Здесь я оставил добычу и отправился к тропе. В это время со стороны Ивана Федоровича прокатился выстрел — значит, он что-то усмотрел. Не по белке же или колонку стрелял. Иду по тропе. С косогора спускается мой напарник и вслух кого-то ругает.
— Во, щоб его огни спекли, это ж надо? Такого никогда не было!