Дождь непрерывными струйками заливал лобовое стекло машины так, что даже «дворники» с трудом справлялись с потоками льющейся сверху воды. Темнело очень быстро
Мы с товарищем носились на машине вдоль трассы от одной деревни к другой. Остановившись перед въездом, не глуша двигателя, выходили под дождь и вслушивались в темноту. Но ничего, кроме шума дождя да лая деревенских собак, не слышали.
Залезали в салон и через опущенные стекла машины вновь пытались услышать голос моего Карая, которого искали уже несколько часов подряд. Я брал пионерский горн, который заменял мне охотничью трубу, утерянную однажды на охоте, и трубил в темноту леса, стоявшего темной стеной вдоль дороги.
«Где ты, Карай? Отзовись!» – мысленно кричал я в темноту. Казалось, что голос моего Карая слышится где-то далеко, что он идет на звук трубы, как поступал всегда, когда я отзывал его перед возвращением домой, в город. Но это опять был голос какой-то деревенской дворняги, сидящей под крыльцом или в будке на цепи.
Несколько раз мы вновь возвращались на машине к тому самому месту под большой развесистой березой на краю деревни, куда утром приехали с одной-единственной целью – погонять зайца и отдохнуть после трудовой недели. Я вновь брал горн и отчаянно трубил, вслушиваясь в затихающее эхо, проклиная погоду и себя за то, что потерял своего Карая. Несколько раз мы с товарищем стреляли в воздух в надежде, что хоть на выстрелы он придет к нам. Все еще надеялись на что-то.