"Дует ветер с востока, он свежий.Скоро ичиг обует нога.Скоро кровью людской и медвежьейБудет мыться святая тайга…"Л. Гумилев
Фото Юрия Логвинова
Остаться без рабочей собаки — горе. А для охотника-промысловика — тем более. Хотя давно известно, что хорошие собаки долго не живут. Бусей остался жив, но для работы уже не годился. Кобелем он был знатным, Петрович его уже во вторую осень из Буськи в Бусея переименовал, чтобы уважительнее было. Так он, стервец, на старую кличку и отзываться перестал. Знал себе цену! А как работал! Ну, белка, соболь — это само собой разумеется, без этого вроде — не собака. А он еще и лосей ставил, как привязывал, рысей загонял, а главное — был медвежатником.
При Бусее Петрович каждую осень с медведем был, а то и с тремя. Даже свой собственный метод охоты разработал. Бусей берлогу спокойно облаивал, но отзывать его было бесполезно. Ночевать, правда, всегда в зимовье приходил. Поэтому, если медведь был не нужен или лежал уж очень несподручно, далеко, Петрович просто уходил в зимовье и дожидался собаку. Так же поступал, если берлогу вечером находил. Ведь на всю возню с добычей и разделкой может и полдня не хватить, а дни-то короткие. Но если медведь был кстати, то брали его они с Бусеем просто, без залома, риска и ажиотажа. Петрович подкрадывался к челу метров на восемь или двенадцать с подветра и готовился к стрельбе. Можно бы еще дальше садиться, но берлоги-то только вблизи видны. Кухту с нависающих веток Петрович тихонько посохом сталкивал, а мешающие ветки осторожно срезал своим острым, как бритва, ножом. Главное — тишину соблюдать, чтобы медведь не знал, что у берлоги, кроме собаки, еще кто-то есть.
