Зимний вечер близится к ночи. Я только что достал из сейфа свое Defourny, почистил стволы и смазал механизм. Я сижу у себя на кровати, любуясь совершенством форм ружья. Портос внимательно и преданно смотрит мне в глаза, высовываясь из-под теплого клетчатого пледа. У нас с ним одно увлечение, поэтому мы прекрасно понимаем друг друга.
Стволы со слегка стертым от времени воронением тускло поблескивают в свете настольной лампы. Гравировка на боковой доске выдает мелкий узор из сплетения арабесок, заканчиваясь по низу колодки линией орнамента из фигурных розочек, вытянутых вдоль подушек стволов.
Тонкая английская шейка переходит в удивительно гармоничную ложу, радующую глаз причудливыми разводами комлевого ореха. Прежний, старый немецкий затыльник из красного каучука уже заменен мною на такой же красный, но резиновый от списанного на стенде МЦ-6. Сколько же может рассказать о себе это ружье!
Я закрываю глаза и погружаюсь в полудрему. Вижу последнюю осень нашей погибшей выжловки Агры. Мы сидели у костра в лесу на берегу степной речки Кушум. На дворе была ночь, но охотникам не спалось. За импровизированным столом, сколоченным из привезенных летом досок, сидели трое: мой папа, его друг дядя Володя, приехавший к нам в гости после очередной геолого-разведочной экспедиции, и я.
фото: Fotolia 
