Михаил Ярин — опытный специалист по снаряжению и инструктор по выживанию, с которым мы давно дружим. Его основное занятие — отправиться в долгий одиночный поход на Крайний Север, с рюкзаком за спиной и карабином на плече.
Недавно наш корреспондент Диана Вашкель, из отдела приключений Man’s Health, побеседовала с Михаилом (пока он находился в Москве). В первой части рассказа они обсудили, как все началось, страхи и его желание отметить свои 50-летие в одиночестве на Камчатке.
Как все началось: «Жизнь в лесу — единственное развлечение»
Я родился в Казани, но очень скоро, когда мне было всего два года, мои родители переехали на Дальний Восток. Мы поселились в поселке Рощино в Приморском крае. Там я жил одиннадцать лет и осваивал жизнь в лесу, это было моим единственным детским развлечением. В пять лет я сам себе делал удочки, умел работать с топором и разжигать костры, а в шесть у меня был свой нож. Затем мы переехали в Москву, и в школе меня спросили, хочу ли я пойти в поход. Конечно, я хотел! Ведь это было единственное, что я умел делать. И с тех пор все походы начались. Сначала была детская туристическая школа, затем армия (я служил в разведке), а после этого были горные походы, альпинизм и ледолазание. Позже у меня была большая пауза, когда я пытался заниматься бизнесом. Но потом я вернулся к своим корням, и до сих пор я непрестанно занимаюсь этим.
Страх: «Утонуло все — оружие, средства связи, одежда»
Иногда бывает очень страшно. Несколько лет назад, когда мы с товарищем сплавлялись на реке в Магаданской области, мы попали в аварию. На второй день сплава мы потеряли все — оружие, средства связи и одежду. Пришлось нырять, чтобы спасти лодку. Тогда мне очень захотелось сесть на берегу и выпить дешевого виски с колой до потери сознания. Я хотел упасть, а потом проснуться рядом с людьми наутро. Но это было невозможно: ближайший населенный пункт находился в 250 километрах от нас, и мы должны были идти к нему по воде на полусдутой лодке. 250 километров! Когда я осознал, насколько далеко это, мне стало очень страшно. Я отошел от товарища стороной, чтобы не показывать ему свой страх и не подавить его. Я взял глубокий вдох, успокоился и вернулся. В итоге все было хорошо, как видишь, я здесь.
Вера: «Когда страшно до потери сознания, единственное, о чем просишь у Бога — это искренность»
Я верю в Бога. У меня есть Библия, которую подарила мне мама. Я всегда ношу ее с собой и читаю. Я уверен, что Бог помогает в ситуациях, когда ты борешься с силами природы. Если ты просишь помощи против другого человека, высшие силы тебе не помогут. У меня был такой случай: в 2013 году я охотился один в первый раз. Я поставил палатку рядом с рекой и горами вокруг, в чистой тайге. Я видел медведя неподалеку, но не убил его. Вечером я вдруг понял, что медведь живет прямо за моей палаткой. Я провел всю ночь в этом состоянии: я не мог видеть его, было темно, и я не мог слышать его из-за звука реки. Я долго не мог заснуть и вслух читал 90-й псалом. Медведь не пришел ко мне.
И еще одна история о вере. Я разговаривал с Федором Конюховым, который совершил не одно кругосветное плавание. Он сказал мне: «На океане ты наедине с Богом, и именно тогда Он разговаривает с тобой». Беар Гриллс в своей книге пишет: «Если спросить, видел ли я Бога на Эвересте, я бы ответил: «Нет». Но если спросить, был ли Бог со мной, ответ будет «Да»».
Мне это очень близко. Есть ситуации, когда Бог рядом, и в такие моменты тебе не нужны посредники для общения с Ним. В эти моменты ты не притворяешься, и поэтому все происходит именно так, как ты просишь. Например, во время сплава в Магаданской области, когда ты страшно до потери сознания, все, о чем ты просишь, — это искренность. И в конечном итоге, твоя лодка, преодолевая эти невообразимые 250 километров, достигает людей.
Приметы: «Всегда хлопаю борт перед вылетом»
В МЧС есть старая традиция — похлопать по борту перед отправкой, чтобы пожелать удачи. Я тоже принял эту привычку: перед тем, как войти в самолет, я обязательно хлопаю по его борту. У меня также есть различные браслеты, и я верю в их энергетику. Один из моих браслетов, который я ношу на руке, сопровождал меня во время перехода через Арктику. Однажды я дал его своей дочери на экзамен, и она получила отличную оценку. У меня особое отношение к ножам: если я сам покупаю нож, то он не живет у меня долго, он теряется или ломается. Но если нож дарят мне, он всегда остается со мной, я даже не могу его потерять, мы связаны друг с другом.
Одиночество: «Скажут «старик», но я не сдамся!»
Мне удобно и хорошо быть одному. Я всегда сам себе хозяин, это мой образ жизни. У меня нет друзей в обычном понимании этого слова, нет постоянной компании.
В дикой природе одиночество имеет свои преимущества. Например, на охоте: один я могу подойти к барану на двести метров, а если бы у меня был товарищ, то баран убежал бы. У меня есть план: в этом году я хочу отметить свое 50-летие в горах на Камчатке. Один и со своим карабином. В свои 40 лет я уже встречал себя на Камчатке, мы с другом прошли 45 километров. Я также отмечал свои 28-летие на северной стене Эйгера — это очень известный и опасный маршрут для альпинистов. Иногда я отмечал свой день рождения в карауле, как, например, в 1986 году на Урале рядом с зоной Арктики. В этом году я уверен, что все сложится так, как хочу: доставлю фляжку с бурбоном и сигару. Люд
