Если вы интересовались проблемами боевого стресса и смотрели различные фильмы, посвященные этой тематике, то не могли не обратить внимание на один важный момент, связанный с войнами 18-19 веков. Конкретно — на упоминание о ярких мундирах. Согласен с общим мнением — для нашей эпохи камуфляжа такая пестрая вакханалия выглядит забавно. Хотя, на тот момент она как раз была более чем актуальна. Почему? Все просто. Войны тех времен по нынешним меркам выглядели натуральной свалкой. Ряды быстро смешивались в рукопашных схватках, и понять, где свои, а где чужие, было бы сложно не только на поле боя, но и с «генеральской» высоты, если бы солдаты не выделялись формой. И чем дальше друг от друга в процессе боя начинали находиться солдаты, тем более актуальным становилась их незаметность для противника. Как мы все понимаем, это приняло массовый характер, когда в армейский обиход плотно вошло огнестрельное оружие капсюльного типа. То есть когда на пару «заряжание-выстрел» наконец стало уходить меньше минуты. В принципе, знающие люди, думаю, подскажут, сколько занимала перезарядка одного мушкета, но это было всяко дольше, чем вытащить патрон из подсумка и зарядить его в винтовку. А учитывая, с какой скоростью появилось многозарядное оружие (пусть даже и не автоматическое), то ситуация, когда солдаты должны были прятаться от противника, стала нормальной очень быстро. Уже в англо-бурскую войну (любопытствующие могут скурить старого доброго «Капитан Сорви-Голова») британские военные начали использовать камуфляж для солдат. Тот самый пресловутый «хаки», который в переводе с индийского — «пыль». Кстати, именно поэтому у разных стран понятие этого цвета очень разное. Пыль — она везде своя. Так вот, обратите внимание, как поменялась ситуация. Если раньше солдаты себя внятно обозначали, их было четко видно, то спустя некоторое время их задачей стало оказаться невидимыми для противника. Поменялось все, начиная от групповой и заканчивая индивидуальной тактикой. Поменялось снаряжение. Поменялось оружие. И как результат — изменилась психология боя. В современных реалиях приходится часто сталкиваться с вопросами типа:
— А нужен ли рукопашный бой в армии?
— А нужен ли ножевой бой в армии?
Оставим в стороне тот момент, что это великолепные инструменты ОФП и физического развития бойца. Дело в том, что рукопашный и ножевой бой в подготовке военнослужащего — это единственная ситуация, когда он реально видит вблизи врага. Причём настолько вблизи, что может столкнуться с ним буквально нос к носу. Во всех остальных случаях солдат стреляет не по человеку, а по «человекообразному существу». Не в том смысле, что йети перед ним скачут, а в том, что в прицеле не видно лица, даже на небольших дистанциях метров 50 мы видим лишь мешковатую фигуру в камуфляже. Но противник в современной войне постепенно становится из католического учетных записок. Не более.
Правильно ли это? Вопрос философский. С одной стороны, это правильно, потому что так проще его уничтожать, с другой — не очень, потому что в таком случае мы рискуем получить человека, для которого все вокруг, условно говоря, чьих лиц он не видит, будут мишенями. Напрочь лишенными каких-либо человеческих признаков. Но опять же, это уже вопрос философский, это не к нам.
А вот вопрос психологического восприятия противника — это уже к нам. В далекие времена, когда войны были достаточно локальным явлением, произраставшим из банального: «собрались мужики из одной деревни и пошли пилендоваться мужикам из другой деревни», в те времена война была делом персональным. Можно сказать — личным.
Воины сходились в рукопашных схватках. Увлеченно рубились на мечах и прочем металлоломе. Но это был ближний контакт. И во многом исход схватки мог решить психологический настрой. Не даром же солдаты тех времен старались выглядеть как можно более устрашающе. Попытка запугать противника, подавить его эмоционально и психологически — все это использовалось на подсознательном уровне. Дело в том, что войну называют «мужской работой». Так и есть. Однако в эту самую работу мы, мужики, и привнесли все атрибуты мужских разборок и решения конфликтов. А именно — ритуализацию.
Знаете чем отличается мужская драка от женской?
Женщины если собрались подраться, то точно подерутся. А вот мужики — не факт. По большому счету, от своих древних предков мы ушли недалеко. Все то же самое мерянье письками — «а у меня перо больше и ярче, и наконечник у копья сияет сильнее, и мускулы вон какие!» (отсюда есть эта привычка закатывать рукава одежды), и привычка орать на противника (первобытный способ выявить тип стрессорной реакции, и выработать тактику действий против нее).
Короче говоря, мужская драка — это действо ритуальное.
Это было одной из причин, почему всегда не любили диверсантов и разведчиков (например ниндзя, которых убивали без жалости, ибо по меркам самурайских ритуалов, у первых не было никакой чести, так как свои удары они наносили «подло и исподтишка» и не соблюдали ритуала индивидуального боя), всегда не любили и побаивались «берсерков» (в каждой культуре было свое название такому явлению). И точно так же во все времена недолюбливали тех, кто убивает на расстоянии (охотников, лучников, оттуда же идет нынешняя паническая ненависть к снайперам).
Что ни говори, а в логике «посмотри мне в глаза» если своя сермяга. Тем более, что у многих народностей считалось, что убивая лицом к лицу ты забираешь душу убитого и становишься сильнее (некоторые конечно для полной гарантии опосля еще любили схавать определенные кусочки оппонента). И поэтому в убийстве с расстояния не было никакой чести и никакой доблести. Разве что мастерство стрелка, конечно, всегда отмечалось. Но в военных легендах крайне редко фигурируют герои-богатыри лучники. Все больше могучие махатели дубиной/мечом.
И вот теперь мы пришли к тому, что все перестали быть оплотом «богатырей». Причём, в современной войне эта дистанцированность от противника стала вообще достигать своего апофеоза. Судите сами — ударные дроны, которые управляются оператором из совершенно не боевой зоны. А скоро уже и дроны, которые смогут работать в автономном режиме search&destroy. Авиация, которая вообще не видит людей, а видит лишь объекты, где находятся эти люди, и уже видит все чаще их не через стекло колпака или визор бомбового прицела, а сугубо на экране монитора, ибо с высоты километров 5-10 вообще хрен чего разглядишь. А порой враг и вовсе невидим глазу и представляет собой отметку на радаре. Точно так же и с артиллерией, и с ракетчиками.
Иными словами, хренова туча военных, которые могут убивать людей пачками и не видеть их совсем от слова «вообще».
И при всем при этом они довольны тем, что не видят. Ибо современный человек готов нажать на кнопку и убить сотню, но не готов увидеть последствия своего нажатия. Истории, которые ходят еще со Вьетнама (для СССР это был Афганистан), когда пилоты отказывались совершать боевые вылеты, увидев фотографии или репортажи с тех мест, куда они стреляли, актуальны до сих пор. Хотя в некотором смысле в меньшей степени.
Так вот, о психологии войны
Современные люди испытывают жуткие проблемы с боевым стрессом. Им претит убивать других людей, им претит видеть трупы, им претит обонятельно-осязательная связь со
