Когда я ехала вДонецк перед глазами стояли фотографии Грозного 95 года. Что-то очень похожее я ожидала увидеть: руины, пожары, толпы людей в камуфляже. Но автобус медленно петлял на змейке маленького блокпоста перед городом, по радио передавали «Родину» Шевчука, а я выглядывала в окно, пытаясь хотя бы что-то разглядеть, и не могла. На первый взгляд Город был удивительно живым, праздничным и богатым. Красивые широкие улицы, глянцевая реклама, кофейни, модные девушки в мини, парни в узких джинсах, с уложенными прическами. Войны не было.
В нескольких километрах от передовой модно одетый мужчина скандалит в кафе с официанткой, принесшей ему холодный кофе: кричит, требует администратора. Когда он, наконец, уходит, администратор шепчет на ухо едва не плачущей девушке: «Делай кофе и улыбайся».
В эту спокойную и глянцевую обыденность большого города, с бутиками и черничным латте, вплетаются приметы войны: она проявляется через заклеенные крест-накрест скотчем окна в гостинице, глухие звуки артобстрела вдали, немногочисленных ополченцев в камуфляже и горках. Но люди ее уже не замечают: катают на санках ярко одетую малышню, фотографируются в прифронтовом городе на фоне танка на постаменте.
Мирную реальность война полностью сменит ближе к окраинам: Киевский проспект, ведший раньше к аэропорту, пострадал сильно: большинство окон разбито, дома пусты, и, чем дальше от центра, тем меньше на улице прохожих. В Доме Печати разбиты все окна, ополченец, охраняющий его, рассказывает, что в соседнем дворе разорвалась мина. Дорога к Путиловскому мосту, подорванному ополчением, перекрыта насыпью: здесь уже совсем нет людей.
Рядом со мной останавливается затонированная Приора. После недолгих расспросов лейтенант с фамилией одного из героев ДДТ, оказавшийся почти моим земляком, просит не ходить дальше: можно попасть под обстрел, или просто «пропасть». Он подвозит меня обратно в центр, сетуя по пути, что некоторые люди, взяв в руки оружие, считают, что им все позволено. Несколько раз повторяет, что люди уже устали от войны. На переднем сиденье рядом с ним — боец с заряженным подствольным гранатометом.
Люди действительно устали: ярче всего это видно в том, что войну игнорируют. Ее как бы и нет вовсе. Миры бородатых хипстеров и коренастой женщины в горке с шевроном МВД существуют параллельно, не пересекаясь. Вышитая эмблема пятнадцатой интербригады, висящая на стене того самого кафе, добавляет в этот постмодерн что-то Хемингуэевское.
