Охота на бурого медведя уходит корнями в глубокую древность. По предположениям Н. К. Верещагина, она началась в начале неолита, т. е. около 10—12 тыс. лет назад. По-видимому, медведя добывали ради мяса, сала и шкуры, но уже у древних людей добыча этого крупного и опасного хищника, безусловно, расценивалась как немалая победа и приносила удачливому охотнику признание, почет и славу. Вполне вероятно, что и искусные охотники с примитивным оружием выходили на единоборство с медведем, чтобы заслужить славу и почетное место в сообществе. В этой связи можно полагать, что охота на медведя неразрывно связана с социальной структурой общества и эмоциональностью, и то, что сегодня мы называем «любительской» или «спортивной» охотой, так же старо, как сама потребительская охота.
С развитием общества добыча животных перестала иметь столь большое значение и стала своеобразным искусством, четко регламентированной кампанией, где каждому действующему лицу отводится специальное место. Охота стала занятием привилегированного класса общества. И вместе с развитием охоты разрабатывались, утверждались и применялись самые жестокие меры наказания за самовольную добычу «красного зверя», вплоть до смертной казни. Иногда неимущий охотник убивал медведя не «ради потехи», а «ради живота своего», а коль попадался со своей добычей, то карали его беспощадно. С развитием охоты росла свойственная человеческой натуре страсть к ней.
Культ охоты поселился в королевских дворцах, к охотничий пресс на бурого медведя возрос настолько, что к концу XVII в. во многих странах Западной Европы этот зверь исчез.
Не отставали в «медвежьих потехах и в России. Для травли зверей здесь были выведены очень злобные собаки-меделяны, или, как их образно называли, «пиявки». Однако вдали от столичных центров охоты на медведя не носили направленного характера — достаток от такой добычи был для промышленников невелик. И все же они не упускали случая поохотиться на медведя, хотя и боялись «черную немочь», как в Восточном Забайкалье называли этого зверя.
Наиболее активно медведь подвергался преследованию в Центральной России. Охота на «русского зверя» приняла столь широкий характер, что многие охотники высшего сословия почитали за особую честь добыть медведя. Для таких охот изготовляли и специальное оружие — крупнокалиберные штуцера, экспрессы.
В каждом регионе стали формироваться своеобразные приемы охоты, наиболее добычливые и наименее опасные для охотника. Если раньше в Забайкалье основное поголовье медведей добывали в берлогах, то в конце XIX в. на зверей больше стали охотиться весной, на солнцепеках, или, как их называли, «солнопеках». На Урале наиболее широко была распространена осенняя охота на медведя по раннему снегу, с винтовкой и собаками.
В Центральной России, ближе к столичным центрам, медведя добывали в основном на берлогах, а также на овсах, и охота здесь приобрела сугубо спортивный характер. Крестьяне, почитавшие присутствие медведя в их угодьях за большое зло, охотно информировали охотников о месте нахождения «батюшки» (так обычно звали этого зверя в Центральной России). С уменьшением количества медведей быстро снизилась и результативность охоты, однако своеобразный ажиотаж вокруг нее еще только набирал силу.
Цены за найденную берлогу быстро росли, а царский двор выделил лучшие территории для «княжьей охоты», где на государственный счет содержалась специальная егерская служба. В это время появляются специалисты высокого класса по разыскиванию берлог медведя — «окладчики», или «обысотчики», в задачу которых входило вытропить по первоснежью место, где залег медведь, и обложить его, т. е. обойти. Важно было также перепроверять берлогу под пургу — «туху», так как зверь, особенно опытный, старый, менял место лежки. Цены за медведя достигли 5 р. гербовым серебром за пуд живой массы. Это были большие деньги! Да еще давали охотники «на чан» и «на водку», платили за подвоз да за расчистку проезда и прохода к берлоге. Обслуживание именитых охотников приносило хороший доход, и в центре России была организована своеобразная «контора», во главе которой стоял некий Л. Ф. Винницкий, содержавший на службе 10 чел. Среди служащих был один управляющий, замечательный охотник и тонкий специалист своего дела, который, собственно, и командовал всеми, — М. П. Мартемьянов. В штате состояли также два его сына — Петр и Николай. «Контора» держала под своим контролем огромную территорию. Каждый член этой «конторы» имел свое амплуа. Все распоряжения Мартемьянова выполнялись безоговорочно и точно. В отдельных уездах он имел «своих» людей, которые за определенную плату собирали нужную информацию. Платили даже за след медведя по раннему снегу.
Успех этой своеобразной организации можно оценить хотя бы по тому, что в 1906 г. Л. Ф. Вининцкий имел на учете около 55 берлог, которые были разбиты на группы, сообразуясь с подъездами и расстоянием. Уже во второй половине XIX в. численность бурых медведей в Центральной России стала заметно сокращаться. А в 1915 г. Н. А. Мельницкий писал: «Медвежья охота благодаря конкуренции охотинков-любителей настолько вздорожала, что. начала оплачиваться во всеми расходами. до 40 рублей серебром за пуд живого веса медведя, т. е., другими словами, весом серебра, равным одной двадцатой части веса целого медведя» [90, с. 79]. Становится очевидным, что обнаружившие берлогу счастливчики хранили ее местонахождение в глубокой тайне от других, проверяли оклад окольными путями и охраняли своего зверя до приезда охотников. Берлога представляла целое состояние! При этом быстро развилась своеобразная торговля берлогами, окладами, повторная перекупка, всевозможные махинации и т. п. В 1909—1915 гг. Л. Ф. Вининцкий покупал медведя по 20—25 р. за пуд живой массы, не считая добавочных расходов на охрану берлоги и пр. [90]. При этом на огромных просторах Сибири не отмечалось сколько-нибудь значительного влияния охотников на медведей, так как особое значение в стремительно развивавшейся в начале века России начинали приобретать транспорт (железнодорожный) и свободное время.
Понятно, что возрастной ценз в популяциях медведей в Средней и Центральной России ввиду усиленного пресса охоты был низким. Это можно заключить хотя бы из достоверно известных весовых характеристик добытых медведей, а уж взвешивали их точно, так как плата шла сза вео. Например, из 82 добытых медведей массу от 100 до 160 кг имели 45 особей, свыше 160 — 2 и 208 кг—1 зверь; остальные были массой менее 90 кг. Из 717 медведей, добытых за 30 лет в Новгородской к Олонецкой губерниях, 12 пудов весили несколько особей, 14 — всего 3 и 16 пудов 20 фунтов (216 кг) — 1 [90]. Из этих данных видно, что в начале века в Центральной России медведь массой более 200 кг был большой редкостью. При этом следует учитывать, что подавляющее большинство охот проводилось зимой, т. е. в то время, когда медведи имеют наибольшую упитанность.
Исследования последних десятилетий показывают, что массы 160—180 кг к началу зимнего периода достигают медведи-самцы в возрасте старше 4 лет, а к 5—7 годам они весят уже 200—230 кг. Взрослые самки к началу размножения (в возрасте 4—5 лет) достигают 120—150 кг. В наше время не приходится говорить об измельчании бурого медведя в центре России: зверь массой 250—270 кг не такая уж большая редкость. Но добыть крупного медведя, особенно при условии проведения подавляющего большинства охот на овсах, непросто. Крупные особи имеют достаточный опыт общения с человеком и проявляют повышенную осторожность. Почти все крупные медведи в возрасте старше 8 лет, в охоте на которых мы принимали участие, носили в своем теле «отметины» — пулю или дробь.
Охота на медведя — это всегда событие. С этим редкостным трофеем охотник связывает целый период своей жизни. Осваивание оружия, первые охоты на мелкую дичь, знакомство со специальной литературой, изучение повадок зверей и птиц — это только первые шаги к желанной цели, т. е. охоте на медведя. Нужно еще неплохо знать экологию хищника, освоить в совершенстве стрельбу, воспитать в себе выдержку и решительность и, наконец, быть глубоко уверенным в том, что охота на медведя в наших русских лесах — не забава, а серьезное занятие, строящееся на исконных русских традициях охоты на «красного зверя», занятие, требующее от охотника благородства поступков, крепкой веры в себя и своих товарищей, в успех охоты.
