Выдра морская (калан, или камчатский бобр) до некоторой степени имеет сходство с выдрой речной, но в два раза крупнее ее, длина туловища достигает 120 см, хвоста — 30—40 см, хотя отдельные экземпляры этих зверей бывают длиною свыше 140 см. Задние лапы напоминают ласты тюленей. Опушение морских выдр густое, шелковистое, темно-коричневое, темно-бурое и каштановое, обычно более светлое на голове.
В СССР каланы обитают в прибрежных водах Командорских и Курильских островов, за рубежом — только у западных берегов Северной Америки. По ночам каланы часто выходят из воды для отдыха на береговых камнях. В поисках пищи они плавают вдоль берегов, заплывая иногда на большие расстояния. В кормовой рацион каланов входят морские ежи, моллюски, крабы и рыбы. Эти животные любят плавать на спине; в таком положении каланы часто спят, питаются, а самки играют с детенышами.
Спариваются каланы в воде, в основном в весенние месяцы. По истечении 8—9 месяцев самки рождают на берегу одного Шкуры выдр, приготовленные на экспорт (на переднем плане) детеныша, который долгое время не уходит от матери, иногда оставаясь с ней и после рождения следующего детеныша.
Более двухсот лет тому назад у Командорских островов, в основном на острове Беринга, существовало сравнительно большое поголовье каланов. Впервые эти животные были обнаружены экспедицией Беринга, члены которой, возвратись в Охотск, привезли с собой несколько сот шкур каланов, или камчатских бобров, как они потом стали называться в меховой промышленности. Мех камчатского бобра оценивался очень высоко, и охотиться на каланов стали многие дальневосточные промышленники и мореходы. В результате, в 40-х годах XVIII в. у островов Тихого океана было забито несколько тысяч этих животных, В 1754 г. промышленник Югов добыл у острова Медного 790 каланов, а в 1762—1763 гг. Трапезников смог забить только 20 шт. Вскоре после такого хищнического промысла оставшиеся в живых каланы ушли с мест своего обитания, в частности из вод острова Беринга, появившись вновь на Командорах, у острова Медного, только в 70-х годах XIX в. Тем не менее неразумный промысел каланов продолжался везде, где их находили, в том числе и у Алеутских островов. Е. Д. Ильина пишет: «Всего с 1798 по 1845 г. было забито 118 тыс. бобров» А Хищнический промысел этих ценных животных производился до конца XIX в., в результате чего поголовье и добыча каланов резко сократились.
Промысел каланов производился с начала марта до конца мая, но иногда этих животных добывали в июне и даже в осенние месяцы. Ловили каланов сетями, которые устанавливали в послеобеденные часы и вытаскивали в 6—7 часов на следующее утро. Наибольшее количество этих животных заплывало в сети вскоре после прекращения штормовой погоды, в то время когда море еще бывает беспокойным. Охотились на каланов также с ружьями и дрыгалками подкрадываясь ночью к лежбищам этих зверей.
В 1924 г. на добычу каланов был установлен запрет, который не отменен до настоящего времени. В то время поголовье этих ценных животных общей численностью в 300 шт. (по другим данным 400—450 голов) концентрировалось главным образом у острова Медного. С тех пор стадо каланов возросло, хотя нельзя сказать, чтобы оно стало значительным. В связи с этим требуется разработка и проведение особых мероприятий, чтобы численность каланов у Командорских и Курильских островов заметно возросла.
В XVIII —первой половине XIX в. большое количество шкур каланов экспортировалось в Китай, где они использовались для изготовления мужских воротников. В XIX в. мех камчатского бобра стал широко известен в аристократических и купеческих кругах России. В Москве и Петербурге начали работать мастерские, изготовлявшие из шкур каланов мужские шапки и воротники. Русские потребители платили за камчатских бобров более высокие цены, чем китайские купцы, поэтому основное количество шкур каланов, добываемых на Дальнем Востоке и в Русской Америке, пушные фирмы стали доставлять в обе русские столицы. А. Корсак писал, что до 1790 г. с Камчатки и с Алеутских островов вывозилось много шкур камчатских бобров; иногда на одном корабле их отгружалось до 5 000 шт.2.
Вначале шкуры каланов ценились сравнительно невысоко. В 1746 г. на Камчатке этот мех купцы скупали по 20—40 руб., а в 1760 г. по 10—15 руб. за одну шкурку. В 50-х годах XVIII в. Сибирский приказ в Москве платил за шкурку калана 14—15 руб., в Кяхте китайские купцы в 1760 г. — по 60—80 руб., а в 1770 г. за I сорт — по 100—340 руб. В связи с повысившимися ценами в Китае цены за шкуры каланов на Камчатке возросли до 60 руб. за I сорт, 40 руб. за II сорт и 25 руб. за III сорт. Во второй половине XIX в. шкуры каланов, добытых у Камчатки, продавались на месте по 300—400 руб. за штуку, а отловленных у Командорских островов—несколько дешевле. В 1891 г. «Русское товарищество котиковых промыслов», арендовавшее пушные промыслы на Командорских островах, платило казне за шкурку калана I сорта 115 руб., II сорта — 58 руб. Накануне первой мировой войны цены на лучшие шкуры камчатских бобров повысились до 2 000 руб.
