В результате промышленного подъема 90-х годов XIX в. концентрация производства и рабочей силы в России усилилась, а процесс роста капиталистических монополий ускорился, в особенности после промышленного кризиса 1900—1903 гг. В этот период, т. е. на рубеже XX в, Россия вступила в высшую и последнюю стадию капитализма-—империализм. Однако образование, капиталистических монополий сочеталось в России с пережитками крепостничества. Кроме того, русский царизм и капитализм находились в финансово-экономической зависимости от иностранного капитала. Тем не менее, большое железнодорожное строительство значительно способствовало расширению внутренних рынков дешевого сырья, включая пушнину, и сбыта промышленных товаров. С введением Сибирской и Закаспийской железных дорог в эксплуатацию дальневосточная и сибирская пушнина, а также среднеазиатский каракуль, наряду с другими сельскохозяйственными товарами, стали быстрее поступать на центральные русские и зарубежные рынки, заметно ускорив оборот торгового капитала.
Кроме собственных промышленных и торговых капиталистов, русский народ подвергался эксплуатации со стороны иностранных капиталистов, инвестиции которых в России составили к 1901 в. сумму свыше 1 млрд. руб. Американские, немецкие, французские и английские купцы получали большие прибыли на торговле русскими товарами, в том числе и на пушнине, занимавшей не последнее место во внешней торговле России.
В начале XX в. существенных изменений по сравнению с XIX в. в состоянии охотничьего промысла не произошло. Правительство царской России продолжало равнодушно относиться к этой отрасли народного хозяйства, которая еще в XVII в. играла решающую роль в доходах государства.»
Однако значительная часть населения России зависела от охотничьего промысла, который давал ей основной заработок. Так, по данным Д. К- Соловьева доход от охоты в России перед первой мировой войной составлял 100 млн. руб. в год, в том числе от добычи пушнины — до 40 млн. руб. Соловьев далее ссылался на исследователей этого вопроса Туркина и Урусова, которые на основании проверки ярмарочных оборотов пришли к заключению, что доход государства от охотничьего промысла достигал в то время 300 млн. руб. в год (включая пушнину, кожи, волос, пух, перо, рога, кости, мускус, мясо зверей и птиц и т. д.).
Конечно, если верить цифрам статистических органов царской России, то охотничье-пушной промысел играл небольшую роль в стране. Так, доходы от охоты, согласно данным ежегодника Центрального статистического комитета, составили в 1910 г- по всей России сумму в 3 688 717 руб.
Этот же ежегодник опубликовал значительно заниженные цифры добычи пушнины по годам и видам, основываясь на опросе охотников представителями местных статистических учреждений. Опасаясь обложения дополнительным налогом, все охотники обычно преуменьшали количество отстрелянных ими пушных зверей в несколько раз. В результате обобщенные цифры добычи пушнины России получились не совсем точными.
В данные не вошли многие виды пушнины, имевшие важное значение в пушном промысле (барсук, выдра, выхухоль, корсак, норка, росомаха, сурок и т. д.). Приведенные цифры можно опровергнуть хотя бы отчетными данными комитета Нижегородской ярмарки, куда поступала только часть пушнины. Так, по сведениям ярмарочного комитета, в 1913 г. для продажи на ярмарку было доставлено свыше 7 млн. шкурок белки, около 1,5 млн. шкурок зайца, около 100 тыс. шкурок колонка и большое количество других видов пушнины. Фактически до первой мировой войны в среднем за год охотники России добывали 10—12 млн. белки, 3—4 млн. зайцев, 150—200 тыс. колонков и т. д. Поэтому оценка Д. К- Соловьева ежегодной добычи пушнины в 40 млн. руб. была не преувеличена, а даже занижена. П. И. Лященко писал: «По подсчетам международной прессы по мировому пушному делу за 1910 г, из общего мирового оборота по пушнине в 130 млн. руб. на долю Сибири приходилось до 50—55 млн. руб, причем Сибирь доставляла до 15 млн. белок, 700 тыс. горностаев, 150 тыс. хорьков и т. д.» .
Далее Лященко указывал на «важное значение охоты и звероловства для народного хозяйства», но в то же время отмечал, что скупка пушнины у охотников была организована в XX столетии так же примитивно, как и в XVI—XVII вв, в результате чего охотники, эксплуатируемые многочисленными скупщиками-посредниками, продавали меха по низким ценам и, кроме того, многие из них никак не могли погасить долголетние долги торговцам, оставляя их иногда детям и внукам.
В статье «Состояние пушного хозяйства СССР к десятилетию Октябрьской революции», напечатанной в журнале «Пушное дело» № 1 за ноябрь 1927 г, А. С. Емельянов привел среднегодовые данные о добыче пушнины за десятилетие перед первой мировой войной, заимствованные им из трех работ(Д. К. Соловьев «Основы охотоведения», т. IV; Коган и Шенкман «Экспортные возможности России» и Туркин и Урусов «Звери России») .
Проанализировав данные трех источников, Емельянов пришел к выводу, что наиболее правильные цифры добычи пушнины привел Соловьев. Но по некоторым видам пушнины Емельянов сделал свои поправки. Так, он считал, что товарный выход шкурок барсуков в 1910—1913 гг. достигал 60 тыс. шт, белок — 15 млн. шт, горностаев — 500 тыс. шт, колонков — 325 — 350 тыс. шт, куниц — 45—50 тыс. шт, лисиц — 400 тыс. шт, соболей—18—20 тыс. шт, норок — 50 тыс. шт, сурков — 700— 800 тыс. шт. По остальным видам пушнины Емельянов соглашался с данными Соловьева.
По сведениям Ирбитского ярмарочного комитета добыча соболей в России по отдельным годам составила (в шт.): в 1903 г. —25 500, в 1906 г.— 12 700, в 1912 г. — 6 000. Резко сократилось количество добываемых черно-бурых лисиц: накануне первой мировой войны в России было забито всего несколько десятков штук, в то время как в 1850—1860 гг. ежегодно добывалось до 10—12 тыс. шт. Однако, исходя из цифр заготовок пушнины в годы перед первой мировой войной и поставок ее на ярмарки, более правильными количествами добычи мехов в 1903—1913 гг. следует считать цифры, приводимые в книге Когана и Шенкмана.
В Европейской части России пушной промысел накануне первой мировой войны имел большое значение в Архангельской, Вологодской, Олонецкой и Пермской губерниях; в некоторых губерниях — Вятской, Казанской, Костромской, Нижегородской, Новгородской, Оренбургской, Петербургской, Тверской, Псковской, Уфимской, Ярославской и ряде других — промысловой охотой на пушных зверей занималась часть населения. В степных районах пушной промысел был развит незначительно. В Азиатской части России, помимо таежных и тундровых районов, добыча пушнины привлекала жителей Семиречья, Алтая и некоторых других областей.
В 1913 г. в Архангельской губернии в охотничьем промысле участвовали 12 770 человек, в том числе в Архангельском уезде — 495 охотников, Александровском — 460, Кемском — 971, Мезенском — 2 024, Онежском — 893, Печорском — 3 862, Пинежском — 1 635, Холмогорском — 642, Шенкурском — 1 788. Такие охотники, как коми-зыряне, часто промышляли зверей в далеких угодьях, отстоящих от их жилья на 500 км. На промысел они ходили группами от 2 до 12 человек; охота продолжалась с начала октября до середины декабря, затем с января до весны. В отдельные годы архангельские охотники добывали следующее количество пушных зверей.
Во многих районах Архангельской губернии все население занималось пушным промыслом. Так, согласно данным экспедиции Воленса обследовавшей поселения по реке Печоре и ее притокам, охотничий промысел был развит везде (несколько меньше в Ижемском центральном районе). В таких селениях, как Аронец, Конецборск, Колва, Усть-Усса, Няшебож, все хозяйства занимались в 1913—1914 гг. добычей пушного зверя, причем мужское население, включая 14—15-летних подростков, выходило на охоту с ружьями (дробовики и централки Ижевского завода), а дети в возрасте 7—8 лет и старше — с ловушками и силками. Охотники иногда пользовались также железными капканами.
Промыслу уделялось много времени. Из некоторых деревень (Конецборск, Аронец и др.) охотники артелями с середины октября отправлялись за Урал добывать белок, куниц и соболей. Домой приходили в начале декабря, а в январе вновь уходили в тайгу, окончательно возвращаясь домой в начале апреля. Охотники селений Ижмы и Мохчи также отлучались из дома на длительный период времени, добывая пушных зверей на реках Тобаш, Кожа, Луза и Тоби, а промышленники Усть-Цильмы с сентября по декабрь били зверей на реке Сосьве.
В то же время и в Печорском крае были селения, часть жителей которых предпочитала заниматься рыбным промыслом, извозом и другими отраслями сельского хозяйства.
В Пустозерской волости в 1903 г. числилось 533 хозяйства, в которых насчитывалось 2 523 человека. В 303 хозяйствах имелся охотничий инвентарь, в том числе ружей центральных — 20, пистонных—113, кремневых — 20, капканов — 1 248 и силков — 49 440 шт. Постоянно охотой промышляли члены 204 хозяйств (в 1903 г. доход их составлял 6 272 руб.), остальные жители волости занимались рыболовством, извозом и другими работами.
Пустозерцы добывали лисиц, изредка горностаев и росомах, песцов по 1—2 шт. в зиму (на одного охотника), а также куропаток. Промысел пушных зверей производился главным образом железными капканами; применялись также ружья, силки и волосяные петли. В конце XIX — начале XX в. скупщикам удавалось заготовить в Пустозерской волости шкурки песцов по 5—6 руб. за штуку, росомах — по 8—9 руб, лисиц — по 6—8 руб.
В Красноборской волости охотники-одиночки промышляли пушных зверей в ближайших лесах, окружавших селения; артели промышленников уходили за 100 и более километров на север к тундре, придерживаясь долин рек. Один-два раза в месяц, смотря по расстоянию, охотники приходили с добычей и за продуктами домой. Добычу после охоты делили поровну, сбы-
вая пушнину местным торговцам, которые продавали ее на пинежских ярмарках. В 1902 г. 203 охотника волости добыли пушнины на 4 094 руб. При облавах на медведей, которые похищали по 10 и более голов скота из каждой деревни в год, на охоту выходило все мужское население.
Охотники Печорского края заряжали ружья как дробью, так и пулями, изготовленными самими охотниками из свинца. После выстрела пули извлекались из туши убитого зверя и вновь использовались для заряда. Порох охотники также экономили; на 400—500 зарядов уходило 400 г пороху. Кроме ружей, при охоте применялись пасти, кулемы, черканы, силки, сети и т. п.
Кулемами и черканами добывали горностаев, железными капканами со стальной пружиной (разных размеров) — зайцев, лисиц, росомах и медведей. Капканы иногда зарывали в снег на местах стоянок оленеводов, куда звери обычно прибегали в поисках остатков пищи и костей. Чтобы приманка в капкане привлекала зверей запахом, ее делали из испортившегося мяса или рыбы. Куниц ловили сетями (шириной до 2,5 м и длиной до 200 м, весом около 4 кг), связанными из тонких ниток; сети развешивались вокруг куньих гнезд на палочках, после чего охотники караулили выход куниц.
Ежегодная добыча пушных зверей и птиц в среднем на каждого охотника в Печорском крае выражалась в следующих количествах: белок — от 30 до 500 шт, зайцев — от 40 до 500 шт, горностаев — от 10 до 70 шт, лисиц — от 1 до 5 шт. и куропаток, рябчиков и тетеревов — от 20 до 500 шт. Охотники добывали также некоторое количество куниц, выдр, росомах, медведей, а далее на север — песцов. Накануне войны цены на пушнину в Печорском крае повысились и составляли в 1913 г. за одну шкурку: песца — 20 руб, лисицы—15—30 руб, горностая—-2—3 руб, белки — 15—35 коп- и зайца—15—25 коп.
В Вологодской губернии охотничий промысел наиболее активно проводился в Сольвычегодском, Устьсысольском, Яренском и несколько слабее в Вельском уезде. В 1912 г. в Вологодской губернии было добыто 12 398 горностаев и 20 соболей (об остальных зверях нет сведений), в 1913 г. — 154 165 белок и 899 куниц. В 1904 г. в губернии насчитывалось более 10 000 охотников.
В 1905 г. в Олонецкой губернии добычей пушнины занимались 11 000 охотников; в этот год ими было отстреляно 150 000 белок на 30 тыс. руб. В 1913 г. здесь было добыто 515 куниц.
Пушным промыслом олонецкие охотники занимались всю зиму, а на медведей и выдр охотились в течение всего года. Охота производилась с ружьем и собакой, некоторые звери ловились также пастями и кляпцами, а волки, лисицы и выдры — капканами. На лосей и оленей охотились на лыжах, преследуя их по насту и глубокому снегу. Лучшими охотниками считались повенецкие крестьяне; в Повенецком уезде, Олонецкой губернии з мужского населения постоянно занималась промысловой охотой.
В Новгородской губернии была развита охота на лисиц, куниц, хорей, зайцев и других зверей. Зайцев ловили сетями и примерно в количестве до 6 ООО шт. в год живыми отвозили в город на продажу. Много зайцев добывалось в Уфимской губернии (в 1913 г.— 132 828 шт.).
В Пермской губернии в 1913 г. было добыто 96 544 зайца, 1 325 куниц, 63 соболя, 258 753 белки и 10 396 хорей (об остальных пушных зверях нет сведений); в 1912 г. — 8 274 горностая, в 1910 г. — 1 292 лисицы и 369 соболей. Лучшими районами по охоте на пушных зверей были Чердынский и Верхотурский уезды. В 1911 г. в Верхотурском уезде охотой занималось около 2 900 человек, а во всей губернии — около 15 000.
Среднегодовая добыча пушных зверей до первой мировой войны в Чердынском и Верхотурском уездах Пермской губернии
В степных районах Казахстана и Средней Азии на волков, корсаков, лисиц, сайгаков и джейранов охотились верхом на лошадях с собаками или беркутами. Волков часто забивали нагайками. В степях добывали также горностаев, зайцев и хорей.
В 1910 г. в Семиреченской области было забито 8 249 лисиц, в Закаспийской — 9 333 шт.; в 1913 г. в Тургайской было добыто 1 477 белых хорей, в Семипалатинской — 5 866 шт. В этих же областях охотились на диких кошек, которых отстреляли в 1913 г. в Закаспийской области-—2 169 шт. и в 1912 г. в районе Семипалатинска — 1 636 шт.
В Тобольской губернии в начале XX в. основными объектами .охоты были белка, горностай, заяц, лисица, а в тундре—песец;
добывалнгакже соболей, колонков, выдр, росомах, рысей, волков, медведей бурых, иногда бурундуков и изредка речных бобров. Севернее Обдорска охотились на белых медведей.
Охота начиналась в октябре и заканчивалась в апреле; летом из нор вылавливали лисят и молодых песцов, выкармливая их до зимы, когда у зверей отрастал мех.
Основным промысловым районом был Тобольский. Кроме пушного промысла, население Тобольского Севера занималось
рыболовством и оленеводством; для людей, живших по рекам Ваху и Югану, охота являлась основным занятием. Ненцы, населявшие территорию между Тазовской губой и рекой Енисеем, добывали большей частью песцов.
Главным доходом многих охотников был промысел белки, обитавшей в лесах до 65° с. ш. (севернее попадалось редко). В «урожайные» годы по реке Ваху добывалось до 250 тыс. белок в год, по реке Югану — до 100 тыс. шт. В 1912 г. в Тобольской губернии было отстреляно 445 760 белок. На белку охотились дважды в год — с начала декабря до середины января с ружьем и собакой и с начала февраля до конца марта без собаки. По реке Ваху промышляли белку также с луком, а по реке Югану добывали ее черканом. Охотники разыскивали белок осенью по следу, по снежной пороше; зимой, когда пороши нет, — по гнездам. В первую часть дня (зимой) охотники искали беличьи гнезда, обычно пустовавшие в это время, так как белки находились на земле; после обеда они возвращались по своему следу обратно, стуча палкой по дереву и заставляя белок покинуть гнездо.
Песцы водились в районе полярной зоны, хотя иногда попадались и южнее 64° с. ш. Добывали этих зверей капканами, слопцами (слопцы ставились на холмах, где снег сметался ветром), а также луками, которые настораживались у отверстия нор. Обычно у каждого охотника имелось 25—50 слопцов.
Добыча песцов белых в районе Тобольского Севера за 1895 — 1912 гг.
Шкурки песцов продавались в районе Тобольского Севера обычно без лап и хвостов. За крестоватиков охотники выручали от 50 коп. до 1 руб.
Песцов голубых добывалось в Тобольской губернии немного. В 1895 и 1900 гг. охотники доставили на ярмарку всего до 10 шт. этих ценных зверей, в 1903 г. — 24 шт, в 1904 г. — 12 шт, в 1909 г. — 27 шт. и в 1910 г. — 12 шкурок.
На соболей охотились в начале зимы с ружьем и собакой, позднее добывали их сетями и черканами, которые устанавливались у соболиных нор. Более ценные соболи водились по рекам Югану и Малой Сосьве. В Пелымской волости на соболей охотились в лесах на расстоянии 30—50 км от населенных пунктов. В 1912 г. в Тобольской губернии было добыто всего 514 соболей, шкурки которых охотники реализовали по цене от 5 до 15 руб.
Лисицы редко встречались севернее 65° с. ш. Этих зверей начинали промышлять с конца октября. Их добывали ружьями, капканами, а иногда даже при помощи лука.
Лисьи шкурки тобольские охотники сбывали, выручая за шкурку белодушки 5 руб, сиводушки — 8 руб. и за шкурку редко попадающихся черно-бурых лисиц — от 70 до 200 руб. за штуку.
Горностаев и колонков в районе Тобольского Севера добывали зимой преимущественно черканами. В 1913 г. в губернии было добыто 19 204 горностая. В начале XX в. скупщики платили охотникам за шкурку горностая 60—70 коп, колонка — от 50 коп. до 1 руб.
Шкурки зайцев-беляков, добываемых за полярным кругом, ценили более высоко, чем южных (более пушистых).
Добывались зайцы при помощи ружья, настороженными луками, капканами и слопцами; приманкой служили пучки веток березы, осины и тальника. На юге Тарского уезда 60% зайцев охотники стреляли из ружей и 40% ловили в петли. Заячьи шкурки сбывались скупщикам по 10—15 коп. за штуку.
Выдры обитали главным образом в районах небольших речек, на юг от 64° с. ш. Промышлять этих зверей начинали в октябре, когда замерзали реки. Росомах, которых на север от полярного круга водилось мало, добывали в зимнее время настороженными луками. Речные бобры попадались охотникам очень редко; встречались они лишь в верховьях реки Конды.
Белые медведи водились на севере Ямала, около устья Обской губы, по проливу Малыгина и на побережье Карского моря. В 1909 г. в этих районах было отстреляно 25 медведей, в 1910 г. — 40 шт. и в 1912 г. — 78 шт. Медвежьи шкуры продавались в 1912 г. по 70 руб. за штуку.
Часть тобольских охотников промышляла недалеко от дома (30—50 км), другие уходили от жилья за несколько сот километров. Отправляясь на промысел, охотники грузили на собачью нарту котел, чайник, муку ржаную и рыбную, сушеную рыбу, рыбий жир и чай. Во время охоты часто ели беличье мясо.
Тобольские охотники приезжали продавать добытую пушнину на скупочные пункты два раза в год — в декабре-январе и после окончания половодья, т. е. в мае-июне (в другое время охотники находились на промысле).
В результате эксплуатации охотников скупщиками средний годовой заработок охотников Тобольской губернии в конце XIX — начале XX в. составлял на человека всего примерно 5—10 руб.
В Томской губернии главные места пушного промысла были в Нарымском крае. Из этого района в начале XX в. на рынок поставлялись шкурки белок, колонков, соболей, лисиц, горностаев, выдр, росомах, зайцев, медведей. В районах Алтая (южная часть губернии) добывались также сурки, маралы, кабарги, горные козы и другие животные.
На белок, соболей, лисиц, оленей и лосей охотились в октябре— декабре и второй раз в феврале-марте, на зайцев, колонков, горностаев и росомах — только осенью, а на выдр и медведей — в течение всего года.
В 1904 г. в Томской губернии насчитывалось 6 100 охотников. В начале XX в. 2 000 промышленников Кузнецкого округа забивали в среднем в год 300 000 белок, 100 000 бурундуков, 15 выдр, 1 ООО горностаев, 15 000 зайцев, 10 000 колонков, 350 лисиц, 50 медведей, 20 росомах, 1 200 соболей и 3 000 хорей. В среднем один охотник зарабатывал на промыслах до 38 руб. в год.
В Енисейской губернии охота была особенно развита в Туру-ханском крае и в некоторых волостях Енисейского уезда; в других районах губернии охотничий промысел являлся второстепенным занятием.
В Туруханском крае промышляли песцов, зайцев и оленей, южнее в лесах — белок, лисиц, зайцев и небольшое количество других пушных зверей.
Согласно статистическим данным, в Енисейской губернии в 1906 г. было добыто 378 000 разных зверей на 308 000 руб. Однако в «урожайный» 1910 г. енисейские охотники отстреляли 1901 156 белок; в 1913 г. добыли 12 691 горностая, 4 195 колонков, 17 214 песцов и (в 1912 г.) 1 086 соболей.
В 1911 г. доход от пушного промысла в Туруханском крае на одно хозяйство составил 30,74 руб. (в 1900 г. доход на душу населения выражался в сумме 3,29 руб.), причем почти все жители края занимались охотой. Так, 16 хозяйств селения Верещагинского имели 13 ружей одноствольных, 12 ружей двуствольных, 65 капканов и 81 черкан; 7 хозяйств сельца Сухо-Тунгусского — 7 ружей одноствольных, 2 двуствольных, 32 капкана и 30 черканов.
Особо следует остановиться на охотничьем промысле в Саянском районе. По данным Саянской экспедиции, работавшей в 1914—1916 гг. под руководством Д. К- Соловьева охотничий промысел в Саянах давал дохода от 1 млн. до 1,5 млн. руб. в год, в том числе пушной — от 600 тыс. до 800 тыс. руб, только соболиный — от 300 тыс. до 400 тыс. руб.
Охотники, участвовавшие в промысле, постоянно были заняты им (в среднем от 75 до 210 дней в год), в том числе русские— от 75 до 100 дней, оседлые охотники других национальностей— от 90 до 120 дней и кочевники — от 165 до 2-10 дней. Те, кто выходил на охоту нерегулярно, были заняты промыслом от 45 до 90 дней в году. Осенний промысел в Саянах начинался с 15 сентября—1 октября и продолжался до 15 ноября, зимний— с начала декабря по 15 февраля — 1 марта. Некоторые охотники участвовали в летнем промысле на маралов.
На промысел обычно выходили артелями в количестве 3—7, а иногда 10 охотников. При охоте на соболей артели увеличивались, причем охотники иногда не брали с собой в тайгу ружей, широко применяя, в особенности в Минусинском районе, капканы, обметы и кулемы.
Некоторые охотники уходили в тайгу на длительное время и на дальние расстояния. Из Минусинского района промышленники артелями в 2—6 человек отправлялись добывать соболей в Туруханский край, в Баргузинский район, в Приморскую область и даже на Сахалин. В 1930 г. четыре минусинских охотника отловили на Сахалине капканами НО соболей.
Много соболей добывалось и в более близких местах. В 1908—1911 гг. в лесах, расположенных по реке Казыр, было отловлено капканами около 4 000 соболей. В первые четыре года каждый охотник в среднем добывал на реке Казыр по 10— 15 соболей в год. В 1912 г. туда направилось только 20 промышленников, которые добыли очень небольшое количество этих ценных зверьков.
Добирались саянские охотники до охотничьих угодий в тайге, используя различные средства передвижения. Осенью, до установления санного пути, плыли на лодках или ехали верхом на лошадях, ведя на поводу вьючных коней. После выпадения снега охотники становились на лыжи, впрягаясь одновременно в нарты, нагруженные продовольствием и капканами, или впрягали в сани-розвальни лошадей. Иногда передвигались на северных оленях. В отдельных случаях саянцы ходили на охоту пешком. Постоянные охотничьи угодья отстояли обычно от места жительства саянских промышленников на расстоянии от 30 до 300 км и изредка до 400—500 км.
В тайге охотники сооружали в сухом, укрытом месте, поблизости от речки, хижину из бревен размером примерно 2,5X4 м. Для утепления щели конопатили мохом, а чердак засыпали слоем земли. Хижина строилась с дверью и 1—2 небольшими окнами. Вдоль стен сколачивались нары, используемые для отдыха, а между ними ставился столик. На стенах прибивались полки и крючки для личных вещей охотников. В хижине устанавливалась железная печка или складывалась плита из глины. Продовольствие хранилось в сарайчике, построенном на высоких деревянных сваях, чтобы звери не растащили продукты. Иногда охотники жили в юртах или палатках.
Охотники, уходя в тайгу на 2 месяца, брали с собой на каждого человека ружье, 1—2 собаки, капканы, топор, 800—1 200 г пороху, 4-—5 кг дроби, 1—2 коробки пистонов, запасную одежду и шапку, подметки для обуви, полотенце и мыло, а из продуктов— около 50 кг сухарей, полкирпича чаю, 1—2 кг сахару, 4—8 кг крупы, 800—1200 г соли, 2 кг масла сливочного, 1 — 2 пачки спичек, 1 200—1600 г табаку и 1—2 бутылки спирта; для первых дней брали также по 4—6 кг мяса.
Боеприпасы саянские охотники покупали по следующим ценам (за килограмм): порох — 2 руб, дробь — 45—50 коп, свинец— 35—40 коп. и пистоны — 60—80 коп. за одну коробку в 250 шт.
Капканами различных размеров ловили соболей, выдр, медведей, зайцев, колонков, горностаев и даже белок.
Наряду с капканами, саянские охотники для ловли зверей использовали кулемы и плашки, а для соболей — обметы, изготовленные из льняных, пеньковых или хлопчатобумажных ниток; цена таких обметов была 20—25 руб. Ямы для добычи зверей в Саянском районе не делали, считая, что для их приготовления требуется слишком много труда.
Ружья у саянских охотников встречались самые разнообразные, но преобладали шомпольные одноствольные дробовики, от 12 до 24 калибров тульской и ижевской работы. Изредка попадались шомпольные двустволки и дробовые патронные берданки, а еще реже патронные двустволки. Боеприпасы охотники покупали у местных торговцев, выбор у которых часто был ограниченным. Так, для некоторых ружей не всегда можно было купить гильзы и пистоны или дробь мелких номеров.
Некоторые охотники имели шомпольные дробовики и винтовки, переделанные из старинных китайских и русских кремневых и фитильных ружей. В качестве холодного оружия на охоте применялись ножи, переделанные самими охотниками из кухонных ножей.
В тайге охотники больше всего времени уделяли добыче соболей, других зверей добывали попутно. Охота на соболей требовала большого терпения; часто за три и более недель охотник добывал только одного зверя.
Охота на соболя производилась как стрельбой из ружья, так и капканами. Для того чтобы капканы не имели запахов, их кипятили в воде вместе с пихтовыми или кедровыми щепками и корой. Ставили капканы на соболей у отверстий под деревьями, у лаза под хворостом, под соболиной тропинкой, а во время спариванья на следу самки. В качестве приманки подкладывали рябчиков, зайцев и т. д. Осматривались капканы ежедневно, так как иначе хищники или мыши сгрызали соболей.
Съемку соболиных шкурок с тушек саянские охотники производили в тайге. После возвращения домой промышленники просматривали все шкурки, порванные искусно штопали или зашивали тонкой иглой, а затем мягчили с помощью волосяного кольца мездру и, наконец, правили на пялках. Для того чтобы волос был пышный, мездру во время правки мочили теплой водой. Правка соболиных шкурок у русских охотников была широкая, у охотников других национальностей —-узкая. Скупщики не любили шкурки узкой правки, отдавая их переделывать под широкую правку за плату в 50—70 коп. за шкурку.
Некоторые охотники, пытаясь сбыть шкурки соболей по более дорогой цене, темнили мех путем дымления волоса. Дымление производилось над дымком горящей бересты или в банях с дымящимися печами, где шкурки вешали в стороне от печки. Изредка соболиные шкурки светлых оттенков затемнялись домашним способом при помощи свинца, свиного сала и йода. Но редким охотникам удавалось провести скупщиков, которые обычно протирали белоснежным платком все темные шкурки соболей и по грязным пятнам выявляли дымленные или подкрашенные шкурки. С уменьшением поголовья и добычи соболей в Саянах цены, по которым охотники продавали соболиные шкурки скупщикам, повышались.
Высшая цена, по которой в Саянах продавались отдельные соболиные шкурки, составляла 200—300 руб, но таких шкурок попадалось 3—5 шт. на 5 000 шкурок. С 1908 по 1912 г. были проданы одна шкурка соболя за 280 руб., другая — за 300 руб.
Средняя цена за шкурку саянских соболей составляла в 1903 г. около 15 руб, а в 1913 г.—40 руб. Лучшие шкурки поступали из Канско-Нижнеудинского района; минусинские соболиные шкурки ценились на 15—20% ниже их. Шкурки летние и поздне-весенние иногда продавались только по 20 коп. за шкурку; у таких шкурок ценился главным образом хвост.
Саянские охотники добывали, кроме соболей, и других пушных зверей. Участник Саянской экспедиции К. П. Лавров опросил 400 охотников о результатах их промысла и выявил, что 300 человек занимались охотой постоянно, а 100 человек — нерегулярно. Охотники в отдельные зимние сезоны отстреливали следующее количество белок на каждого промышленника: в 1909— 1910 гг. из охотников первой категории 53 человека добыли до 50 белок, 215 человек — от 50 до 100 белок, 32 человека — свыше 100 белок; из второй категории, т. е. из нерегулярных охотников— 28 человек — до 50 белок, 66 человек — от 50 до 100 белок, 6 человек— свыше 100 белок; в 191112 г. из охотников первой категории 56 человек убили до 50 белок, 226 человек—от 50 до 100 белок, 18 человек — свыше 100 белок; из второй категории 26 человек убили до 50 белок, 67 человек — от 50 до 100 белок, 7 человек — свыше 100 белок. Все 400 охотников добывали в среднем за сезон на каждого человека по 60—70 белок; максимальная добыча достигала 300—400 шт. Из 200 опрошенных промышленников в сезон 191112 г. 22 человека не добыли ни одного горностая, до 20 зверьков добыли 167 человек и свыше 20 горностаев—11 человек. Средняя добыча горностаев на каждого охотника в отдельные сезоны колебалась от 4 до 7 зверьков. Из каждых 100 охотников 65 человек забивали в среднем за сезон от 3 до 5 колонков и 55 человек — от 3 до 4 хорей.
По официальным статистическим данным, которые по мнению Лаврова были занижены из-за нежелания платить налоги, в Саянском промыслово-охотничьем районе числилось 8 880 охотников, или 3,4% общего населения района.
Лучшие охотники были соболятниками. Они добывали за год пушнины на 350—400 руб. каждый, в том числе (в среднем) 8 соболей, 60 белок, 8 горностаев, 1 росомаху, 1 рысь, 1 медведя или 7 соболей, 100 белок, 5 горностаев, 10 колонков, 4 хоря и 1 выдру; средние охотники первой категории добывали пушнины на 180—225 руб.; в том числе 2—3 соболя, 140—200 белок, 3— 4 горностая, 4—6 колонков, 2 волка, 1 лисицу и 3 хоря; каждый из худших охотников первой категории отстреливал пушных зверей на 100—ПО руб. в год, в том числе 160—200 белок, 6—8 горностаев, 2 колонка, 2 росомахи, 1 лисицу, 1 рысь, 4 хоря и 1 медведя. В среднем один саянский охотник первой категории добывал пушнины за год на 250 руб, а охотник второй категории — на 60 руб. Отдельные удачливые промышленники иногда добывали мехов за год на 1 000 руб.
В Иркутской губернии охотой на пушных зверей более всего занимались в уездах Киренском, Верхоленском и Иркутском. Главным предметом промысла была белка; промышляли также соболей, лисиц, зайцев, хорей, горностаев, рысей, росомах, волков, выдр, медведей, лосей, маралов, коз и кабаргу.
Успеху пушного промысла мешали частые лесные пожары, от которых часть пушных зверей гибла, остальные уходили прочь на далекие расстояния.
В 1902 г. в губернии насчитывалось 9 500 охотников, а их заработок составил 177 000 руб., в следующем 1903 г. охотой занимались 14 000 человек, но несмотря на увеличение количества промышленников заработок их выразился в сумме 157 000 руб.
Охотники промышляли артелями в 3—10 человек или в одиночку. В отдельные годы в Иркутской губернии добывалось 500—800 тыс. белок, 10—12 тыс. зайцев и много других пушных зверей. Белок добывали ружьем и плашками.
В Якутской области пушной промысел до 1917 г. был развит повсеместно, но наибольшее распространение он получил в Верхоянском и Колымском округах.
В 1905 г. в области насчитывалось 19 200 охотников, главным образом якутов, тунгусов, юкагиров и чукчей, в 1901 г. охотников было 13 100, в 1887 г. — 12 368 человек, но в эти данные не всегда включались охотники-кочевники. В полярной полосе некоторые семьи жили только пушным промыслом, другие — получали доходы в основном от рыболовства или оленеводства. В южной части области охота являлась второстепенным занятием, основным же было скотоводство.
Наибольший интерес у якутских охотников вызывали соболь, песец, белка и лисица, на добычу которых промышленники часто уходили за 100 и более километров от своего жилья.
Более всего песцов водилось на побережье Ледовитого океана, на островах Ляховских и Хангалахском, а также на территории между реками Леной и Индигиркой; на юг от полярного круга песцы встречались только при кочевьях. В погоне за кочующими леммингами, которые являются основной пищей песцов, последние производили массовые переходы из одного района в другой.
При охоте на белых песцов использовались различные средства промысла. Так, в Колымском округе поздней осенью или зимой по насту песцов преследовали с собаками, травили ядом, а чаще всего ловили пастями, делая приманку из мелких кусочков сырого мяса. Отдельные охотники устанавливали летом более 200 пастей, осматривая их 2—3 раза в течение зимы (в ноябре, январе и марте). Такие редкие осмотры (чаще объезжать пасти охотники были не в состоянии) приводили к тому, что многих пойманных песцов пожирали хищники до прибытия охотников.
За песцовые шкурки охотникам платили очень низкие цены, и скупщики, перепродавая их на ярмарках, получали большие прибыли.
Скупщики наживали крупные прибыли также и на товарах, которые они продавали охотникам. Например, торговцы за ситцевый платок, купленный ими в Якутске за 30—40 коп., получали от охотников песцовую шкурку, а за бутылку спирта — две шкурки.
Соболей в Якутии добывали обметами, кулемами, капканами и другими орудиями промысла. Часто на пути соболей настораживались луки с тупыми стрелами, чтобы не испортить шкурки. По официальным данным, в Якутской области добывали ежегодно следующее количество соболей: в 1902 г.— 1816 шт., в 1903 г.— 1 904 шт., в 1904 г. — 207 шт., в 1905 г. —202 шт., в 1906 г. —121 шт., в 1907 г. —164 шт., в 1908 г. —129 шт., в 1909 г. — ИЗ шт., в 1910 г. — 117 шт., в 1911 г. — 16 шт.
Наибольшее количество белок обитало в средней полосе Якутии, в особенности в восточной части области, в верховьях рек Яны, Индигирки и Колымы. Много этих зверьков водилось также в лесах бассейна реки Алдана. Сравнительно меньше белок встречалось в западной части бассейна реки Вилюя.
По данным статистического комитета, якутские охотники ежегодно отстреливали следующее количество белок: в 1902 г. — 142 431 шт, в 1903 г. — 125 015 шт, в 1904 г. — 54 698 шт.
Лисиц в Якутии добывали капканами и пастями, травили стрихнином и били из ружей. В Колымском округе, кроме того, на лисиц охотились с собаками, верхом на лошадях или оленьих нартах, а также били самострелами. Лисиц, попавших в пасти, так же как и песцов, часто пожирали хищные звери. Так, в пастях одного охотника из 19 лисиц целыми остались 10 шт, а у другого из 16 лисиц — 9 шт.
По статистическим данным, в Якутии было забито следующее количество лисиц: в 1902 г. — 2 945 шт, в 1903 г. — 3 168 шт, в 1904 г. —2 531 шт, в 1905 г. —2 962 шт, в 1906 г.— 1 740 шт, в 1907 г. — 2 247 шт, в 1908 г. — 2 175 шт, в 1909 г. — 1 695 шт, в 1910 г.— 1 000 шт, в 1911 г. —919 шт.
Горностаи водились на всей территории Якутской области, но промысел их более всего был развит по среднему и верхнему течению Колымы и Индигирки.
По официальным данным, в отдельные годы в Якутии добывалось следующее количество горностаев: в 1902 г. — 13 678 шт, в 1903 г. — 22 925 шт. в 1904 г. — 12 561 шт, в 1905 г. — 16 115 шт, в 1906 г. — 13 015 шт, в 1907 г.— 31 376 шт, в 1908 г. — 67 310 шт, в 1909 г. — 17 735 шт, в 1910 г. — 13 637 шт, в 1911 г. — 12 934 шт.
Охотники выручали за шкурки горностаев в 1915 г. по 40 коп. за штуку, в 1916 г. — по 70 коп.; скупщики перепродавали их по 1 руб. 10 коп. и 1 руб. 70 коп. соответственно.
Зайцы-беляки водились в Якутии в большом количестве, в особенности в Верхоянском округе. В 1914 г. в Верхоянском округе, зайцев было так много, что они уничтожили на большой территории тальник, тополи и осинник.
Однако охота на зайцев в Якутской области была развита слабо, так как рыночный спрос на заячий мех почти отсутствовал. Так, в 1902 г. в области было добыто 126 900 зайцев, в 1904 г. —42 400 шт, в 1905 г.— 19 000 шт.
Охотились в Якутии также за колонком, но добыча этих зверьков в начале XX в. сократилась по сравнению с последней четвертью XIX в. Колонки обитали в тех же местах области, где встречались белки и горностаи. По данным статистического комитета, в Якутии было добыто колонков: в 1902 г. — 2 442 шт, в 1903 г. —2 415 шт, в 1904 г. — 1 690 шт, в 1905 г. —2 220 шт, в 1906 г. — 1 352 шт, в 1907 г. —937 шт, в 1908 г. —1 150 шт, в 1 909 г.— 1 150 шт, в 1910 г.— 1465 шт, в 1911 г. —2087 шт. В 1915 г. скупщики сбывали шкурки колонка на Якутской ярмарке по 90 коп. за шкурку в среднем, а охотникам платили в два раза меньше.
В Якутии добывалось также небольшое количество других животных, кроме указанных выше.
Добыча в Якутской области второстепенных животных в 1902—1905 гг.
В малых количествах промышлялись в области также выдры, росомахи, тарбаганы.
По официальным подсчетам, в Якутии было добыто пушнины по ценам охотников: в 1902 г. — на сумму 103 500 руб, в 1904 г.— на 77 000 руб, в 1905 г.— на сумму 117 700 руб.
По данным крупных знатоков пушного дела Константинова и Пихтина 1, пушные звери в Якутии добывались в большем количестве, чем указывалось в сведениях статистического комитета, причем они приводили в доказательство цифры поступления мехов на якутские ярмарки.
Поступление пушнины на якутские ярмарки в 1902, 1904 и 1913 гг.
Среди поступивших на ярмарку в 1902 г. лисьих шкурок находилось 1 200 шкурок лисиц-сиводушек и 50 шкурок лисиц черно-бурых; среди песцовых шкурок было 25 шкурок голубых песцов.
В Забайкальской области охотники добывали соболей, белок, лисиц, тарбаганов, оленей и других зверей. В связи с уменьшением площади лесов на территории области, поголовье пушных зверей постоянно сокращалось и в начале XX столетия охота производилась в основном в Баргузинском округе и в горах Верхнеудинского уезда. В погоне за шкурками особо ценных баргузинских соболей промышленники не считались с сезонным временем охоты и ставили на соболей ловушки в любое время года; такой хищнический промысел грозил полным уничтожением наиболее ценных соболей.
В связи с такой угрозой поголовью баргузинских соболей, Академия наук и Департамент земледелия организовали Баргу-зинскую научную экспедицию под руководством Г. Г. Доппель-маира, которая прибыла в город Баргузин 22 июня 1914 г. В состав экспедиции входили научные работники Д. Н. Александров, А. Д. Батурин, К. А. Забелин и 3. Ф. Сватош. Экспедиция, работавшая в Баргузинском округе в 1914—1915 гг. и подготовившая материалы для создания соболиного заповедника и охотничьего участка на северо-восточном берегу Байкала, опубликовала эти материалы значительно позднее.
К прибытию экспедиции в баргузинскую тайгу соболей там оставалось уже очень мало. В 1908—1912 гг. в Подлеморье (так назывался Баргузинский район) в год добывалось в среднем не более 240 соболей на сумму примерно в 72 000 руб, считая 300 руб. за шкурку по ценам Ирбитской ярмарки.
Сотрудники Баргузинской экспедиции обнаружили даже в местах постоянного обитания соболей крайне малое количество этих зверьков. Так, в лесах по реке Кудалды на одном километре пути работников обитал 1 соболь, по реке Бударман на 10 км — 6 соболей (обе реки находятся на северо-восток от г. Баргузина). В 1911 г. охотники добыли в районе реки Таркулик 7 соболей, в 1914 г. там было отловлено только 2 соболя. В зиму 191112 г. на протяжении 12 км вдоль реки Кермы четыре охотника добыли только 5 соболей, причем в ловле зверьков использовали обмет, капканы и кулемы.
На территории Баргузинского уезда соболи водились по западному склону Баргузинского горного хребта в горах бассейна реки Верхней Ангары, в лесах левых притоков реки Баргузина и в верховьях рек Турки и Хаима. Кроме того, соболи встречались в небольшом количестве в Муйских горных хребтах и на Витим-ском нагорье.
Наиболее ценными соболями из баргузинских или как их в старину называли подлеморских соболей были зверьки, добываемые в долине реки Кудалды. Высокие по качеству волоса к цвету соболи водились также в лесах по рекам Большой и Малой Черемшанам. За этими соболями охотились очень рьяно. В районе реки Сосновки и на север от нее обитали зверьки с опушением более светлого цвета, хотя попадались и темные соболи, так же как и в тайге по рекам Томпе, Шангнанды и Кабаньей. Баргузинские охотники и скупщики полагали, что самые лучшие по качеству меха и окраске волосяного покрова соболи заселяли леса вдоль рек южной части Баргузинского района.
Баргузинские охотники-соболятники обычно уходили в тайгу на пять месяцев (с октября по март). Каждый соболятник брал с собой более 150 кг печеного хлеба и сухарей, немного соли, чаю, сахару, муки, мяса и других продуктов.
Помимо использования для добычи соболей обметов и ловушек, баргузинские промышленники охотились на соболей также с ружьями. Накануне первой мировой войны в Баргузинском округе охотники предпочитали промышлять пушных зверей с четырехлинейными берданками и дробовиками центрального боя с затвором Бердана калибров 32, 28 20, в то время как ранее охотились с шомпольными малокалиберными пистонными винтовками и шомпольными одноствольными дробовиками. Лыжи, на которых охотники ходили ежедневно по 35—40 км, покупались у тунгусов по 5—8 руб. за пару.
До середины ноября промышленники охотились на соболей с собаками. Когда на землю ложился глубокий снег, охотники начинали добывать соболей при помощи ловушек. На рыбу соболь не шел; попадались только горностаи и колонки. Яд при добыче соболей не применялся. В тех случаях, когда соболь забирался в дупло и долго не выходил оттуда, соболятники просовывали в дупло длинный, неломающийся и расщепленный на конце прут, дотрагивались им до соболя и начинали вертеть прутом, пытаясь накрутить на него соболиный волос, а иногда вместе с ним и кожу. Если этот способ удавался, соболя вытягивали из дупла. Наиболее удачными местами для ловушек баргузинские соболятники считали частые кедровые леса с подлесками из кедровых стлаников 1, росшие по берегу реки, куда по овражкам текли ручейки- Соболи, бегавшие по овражкам к реке, обычно проходили мимо кулемы, если она была поставлена на скрещении соболиных тропинок у реки. Обметами соболей выходили ловить с конца января, когда несколько теплела погода. Эта охота, на которую баргузинские соболятники выходили вдвоем или втроем, считалась наиболее трудной и тяжелой. По следам соболя охотники шли до каменных россыпей, куда обычно зверек скрывался, обнаружив погоню. Убежище соболя окружалось сетью. Если соболь долго не появлялся, его выкуривали, но дым портил шкурку, поэтому терпеливые охотники предпочитали караулить зверька, пока он не выходил добровольно. В отдельных случаях баргузинские соболятники ожидали выхода зверька по 9—10 суток. Если соболь выскакивал из укрытия ночью, колокольчики, привязанные к обмету, подавали сигнал. Соболи иногда пробирались за обмет на волю под снегом, некоторые зверьки прокусывали сети и выбирались на свободу, не задев колокольчиков.
Охотясь на соболей, баргузинские промышленники попутно добывали и других зверьков. За зиму артель соболятников забивала несколько сотен белок, около 10 горностаев и примерно такое же количество колонков.
Охотились на белок в Баргузинском районе только с ружьем и собакой. Белок начинали промышлять в октябре, а отдельные охотники — даже в конце сентября. Вблизи озера Байкал охотиться позже октября мешал глубокий снег. В Верховьях Баргузинской долины и по Иненскому хребту промысел белок продолжался весь ноябрь. В другие месяцы и дажелетом на белок охотились — на мясо — только буряты. В 1915 г. было получено 670 разрешений на охотничий промысел на белок в лесах бассейна реки Баргузина, а в 1916 г. — 674. Поскольку эти годы были военными, следует полагать, что в мирное время насчитывалось большее количество промышленников на белок. В числе охотников в 1916 г. бурят было 393, тунгусов — 171 и русских — 110. Количество белок, добытых за сезон одним охотником, редко превышало 500 шт. Всего в Баргузинском уезде промышлялось до 300 тыс. белок в год. Цены на шкурки белок, по которым торговцы скупали их у охотников, часто изменялись. Зимой 1914—1915 гг. цена держалась на уровне 25 коп. за шт., но в феврале 1915 г. повысилась до 40—45 коп, так как в уезд прибыли скупщики-китайцы, увозившие беличьи шкурки в Китай.
Горностаев и колонков баргузинские охотники добывали черканами, кулемами и капканами, а выдр — ружьем и капканами. Медведей били из ружей, а весной, когда звери были голодные и легко шли на наживу (сильно пахнущие рыбьи кишки или жир нерпы), их добывали кулемами. Шкуры медведей Баргузинского уезда были крупного размера, и цены на них достигали иногда 30 руб. за штуку, шкуры средней величины продавались по 12—15 руб. Из желчных пузырей медведей, расцениваемых в 2—3 руб., изготовлялся медицинский препарат для лечения ревматизма.
Охотились на тарбаганов с ружьем, настораживали на них луки и ловили их в капканы и плашки. Умелый охотник добывал с ружьем в день до 10 тарбаганов, стреляя их на расстоянии 25—50 м.
Тарбаганьи шкурки охотники сбывали ранее по очень низкой цене — 20—30 коп. за штуку, но в 1914—1915 гг. цена повысилась до 60—70 коп. за I сорт и до 30 коп. за шкурку худшего качества. Лучшие шкурки в отдельные годы продавались по 1 руб. за штуку.
В 1914 г. в Баргузинском уезде насчитывалось 30 684 жителя, в том числе 15 530 мужчин, многие из которых были охотниками. Но не все баргузинские охотники имели от пушного промысла достаточный для существования заработок. Так, 215 промышленников Читканской волости получили в 1912 г. от продажи охотничьей добычи 14 791 руб., или в среднем по 68 руб. 79 коп. на человека (низший заработок 10 руб., высший—127 руб. 77 коп.). 72 охотника-тунгуса Бодонского сельского общества заработали в 1912 г. на охотничьем промысле 3 170 руб., или по 44 руб. 02 коп. на человека (низший — 28 руб. 50 коп, высший — 84 руб. 28коп). 239 охотников-бурят Баргузино-бурятской волости получили в 1912 г. от охоты 7 776 руб., или по 32 руб. 53 коп. на человека (низший заработок 11 руб., высший — 65 руб.).
На территории всей Забайкальской области накануне первой мировой войны добывалось в среднем в год 300—400 тыс. белок, 5—6 тыс. лисиц (в 1910 г.— 1 636 шт.), 1,5 тыс. волков, 18 тыс. тарбаганов, 0,5 тыс. медведей и некоторое количество соболей, горностаев и колонков.
В Амурской области в начале XX столетия добывалось пушнины в среднем на 200 тыс. руб. в год, причем 23 добычи поставляли коренные жители и з крестьяне-переселенцы и казаки. Русские охотники получали неплохие доходы от охоты на косуль, сбывая шкуры этих животных, идущих на изготовление дох, по 0,5—1 руб. за штуку и мясо по 1,5—2 руб. за тушку.
На территории Амурской области в первом десятилетии XX столетия добывалось в среднем в год белок 100 тыс. шт, выдр — 200 шт, горностаев— 1 000 шт, колонков—10 тыс. шт, лисиц — 4—5 тыс. шт, медведей — 200—300 шт, росомах — 150 шт, рысей — 350 шт, хорей — 3 000 шт. По сведениям некоторых торговцев пушниной, соболей в области добывалось от 2 тыс. до 4 тыс. шт, а белок — до 400 тыс. шт.
В Приморской области охотничьим промыслом занималось большое количество жителей. Согласно официальным (заниженным) данным, в 1901 г. в Уссурийском округе было добыто пушнины на 32 574 руб, в Охотском округе — 33 700 белок на 5400 руб. (в 1900 г. на одну треть больше), 30 волков на 90 руб, 180 горностаев на 18 руб, 1 000 лисиц на 5 000 руб, 210 медведей на 850 руб. и 3 400 оленей и баранов диких на 20 300 руб. В том же году в Анадырском округе было отстреляно и отловлено 3 500 белок, 3 волка, 40 горностаев, 130 лисиц красных, 10 лисиц-сиводушек, 2 560 оленей, 250 песцов белых, 10 росомах и 27 соболей; в Петропавловском округе — 300 баранов диких, 90 волков, 380 выдр, 310 горностаев, 490 лисиц красных, 4 лисицы черно-бурые, 1 150 медведей, 330 оленей, 50 росомах и 2 460 соболей. (В 1911 г. на всей территории Приморской области было добыто 2 585 соболей на сумму 158 195 руб.).
Добыча пушных зверей в Удском округе в 1901 и 1907 гг.
По данным скупщиков, добыча пушных зверей в других районах Дальнего Востока составляла следующие количества:
Среднегодовая добыча пушных зверей в 1910—1913 гг. на Дальнем Востоке На Командорских островах, кроме морских котиков и каланов, в начале XX столетия продолжали добывать голубых песцов. С целью сохранения поголовья песцов на островах охота на них иногда производилась один раз в два года и, кроме того, выделялись заповедники, где промысел зверей был запрещен. Е. К- Суворов 1 писал, что в связи со строгим соблюдением правил охоты песцы на Командорских островах привыкли к человеку. Когда Е. К. Суворов ходил по острову Медному, наблюдая жизнь котиков, песцы бегали за ним по пятам в течение многих часов, а если он садился отдыхать, песцы присаживались рядом.
Добыча песцов на Командорских островах в 1900—1910 гг.
Согласно правилам 1908 г, на островах не разрешалось охотиться лицам моложе 21 года, отстрел недопесков запрещался, начало охоты устанавливалось в декабре сроком на 10—20 дней. Добывать песцов разрешалось только ружьями или капканами.
Добыча каланов разными способами в 1900—1910 гг. (в шт.)
На острове Беринга в 1908 г. песцов промышляли 78 охотников, в 1909 г. — 81 и в 1910 г. — 79 человек; на острове Медном — в 1907 г. — 65, в 1909 г. — 66 охотников.
В этот период на Командорских островах еще производился промысел камчатских бобров.
Некоторые охотники отдавали предпочтение забою бобров дрыгалками, так как этот способ охоты не отпугивал остальных животных и давал большее количество (более 90%) самцов, которые по размеру намного крупнее самок; в сети попадало свыше 40% самок.
Помимо охотников с Командорских островов, камчатских бобров у острова Медного били тайком японцы.
Незаконная добыча камчатских бобров японцами у острова Медного в 1901—1910 гг.
Помимо промысловой охоты, которой занималось около 700 тыс. человек, в начале XX в. в России получила широкое развитие спортивная охота. Многие из охотников-любителей были представителями классов помещиков и капиталистов, занимались они не только ружейной, но и псовой охотой.
Псовые охоты, которыми могли заниматься только состоятельные люди, в начале XX столетия сократились по сравнению с XIX в, а после революции 1905 г. сошли почти на нет. Так, в 1909 г. во всей России насчитывалось всего 100 коллективных псовых охот.
За выдачу охотничьих билетов, которые выписывались при уплате 3 руб, в 1903 г. было собрано 1 600 тыс. руб, а в 1907 г. 2 213 тыс. руб, причем охотники Сибири и северных губерний совершенно освобождались от оплаты за билеты, а многие охотники других губерний добывали зверей и птиц без билетов.
По мере развития ружейной охоты (с середины XIX в.) во многих губерниях создавались охотничьи общества. В 1911 г. во всей России было организовано 311 обществ охотников, причем спортивно-охотничьих обществ насчитывалось 291, военных—13, специальных — 6 и натуралистических-охотничьих —1. В 1905 г. было основано Первое Российское общество хозяйственного разведения промысловых животных и представителей полезной дичи, в 1916 г. — Общество изучения и упорядочения охотничьего дела в России. В 1909 г. в Москве состоялся Второй Всероссийский съезд охотников, на котором присутствовало 300 делегатов. В Екатеринославской губернии в 1910 г. по предложению учителя П. Ф. Базука было создано Общество охранителей природы, поставившее одной из своих задач охрану дичи. Такую же работу проводило Харьковское общество любителей природы. В 1916 г. по предложению русского географического общества был издан закон о заповедниках.
Таким образом, в XX в. русское охотничье общественное движение в борьбе за охрану и воспроизводство пушных зверей начало разрастаться и вширь и вглубь. Правительственные учреждения вынуждены были поддержать это общественное начинание. Министр земледелия А. С. Ермолов был избран первым председателем природоохранительной комиссии, созданной в 1912 г. при Русском географическом обществе. Департамент земледелия в 1914—1915 гг. командировал две экспедиции для выявления районов обитания соболей, количеств и методов добычи их и выделения наилучшей территории для организации соболиных заповедников. Первая экспедиция под руководством Д. К. Соловьева работала в Восточных Саянах, где наметила создание Саянского заповедника на площади свыше 500 тыс. га и Казыр-Сук-ского промыслово-охотничьего хозяйства на территории около 250 тыс. га. Вторая экспедиция под руководством Г. Г. Доппель-маира выезжала на северо-восточный берег озера Байкал для исследования тайги в Баргузинском округе, где намечено было создать Баргузинский заповедник на площади в 200 тыс. га. Следует также отметить, что хотя царское правительство приняло по докладу иркутского генерал-губернатора решение о создании заповедников еще 16 апреля 1912 г, окончательная организация заповедников была проведена только при Советской власти.
В 1911 г. «стол по охоте», созданный в Департаменте земледелия в конце XIX в., был реорганизован в «Отдел рыболовства и охоты», который с помощью приглашенных специалистов охотничьего дела начал вести научно-исследовательскую работу. В течение последующих 5—6 лет Г. Г. Доппельмаир обследовал состояние промысла зайцев в Новгородской губернии, В. П. Гортынский ознакомился с экономикой охоты в Лужском уезде Петербургской губернии, А. К Саблинский изучал вопрос о лосиных стадах в Петербургской губернии, В. Н. Троицкий анализировал положение охотничьего хозяйства и его взаимосвязь с лесным хозяйством в Чащинском хозяйстве, В. И. Белоусов обследовал охоту на соболей и других пушных зверей в Пермской губернии. Помимо научно-исследовательской работы внутри России известные русские специалисты изучали опыт пушного хозяйства за границей. В 1912—1913 гг. Г. Г. Доппельмаир знакомился с состоянием охотничьего хозяйства Германии, а В. Я- Генерозов — с положением звероводства в Северной Америке. Результаты исследований были опубликованы в серии «Материалы к познанию русского охотничьего дела», изданной Министерством земледелия.
Вопросы охотничьего хозяйства и пушного промысла в первые пятнадцать лет XX в. обсуждались на страницах печати более систематически, чем в XIX столетии.
В 1900 г. были изданы работы А. А. Ширинского-Шихматова «По медвежьим следам», Н. В. Слюнина «Охотско-Камчатский край» (два тома), в 1904 г. — А. А. Дунина-Горкавича «Тобольский север», неизвестного автора «Печорский край», в 1910 г.— A. П. Ивашенцева «Бой и служба дробового ружья», в 1912 г.— Е. К- Суворова «Командорские острова и пушной промысел на них», в 1913 г. — С. А. Бутурлина «Стрельба пулей» (два тома), Н. В. Туркина «Охота и охотничье законодательство в 300-летний период». Темы пушного хозяйства России были освещены в I и II томах сборника статей «Азиатская Россия», изданных в 1914 г. По вопросам охотничьей фауны были опубликованы работы Туркина и Сатунина «Звери России» и труды многих других авторов. Насколько увеличился выпуск работ на тему об охоте, можно судить по следующим цифрам: до 1896 г. всего было опубликовано таких трудов 300, а к концу 1911 г. — свыше тысячи.
Большой вклад в дело изучения охотничьего хозяйства России предоктябрьского периода внесли такие известные зоологи и охотоведы, как В. К- Арсеньев, М. А. Мензбир, С. И. Огнев, Ф. А. Арсеньев, Я- Я. Полферов, Д. К. Соловьев, Г. Г. Доппель-маир, А. Я. Тугаринов, Д. Н. Головнин, С. Н. Алфераки, Н. Я- Динник и многие другие ученые.
В начале XX в. увеличилось также количество периодических охотничьих изданий. До 1912 г. выходил журнал «Природа и охота» и как приложение к нему «Охотничья газета», до 1908 г. выпускался журнал «Псовая и ружейная охота» с приложением— еженедельной газетой. С 1907 г. до апреля 1917 г. издавался под редакцией охотника Н. Н. Фокина и при участии B. Я- Генерозова ежемесячный журнал «Наша охота». С 1901 по 1918 г. два раза в месяц выходил журнал «Охотничий вестник», имевший большую популярность среди охотников России. В г. Вятке с 1909 по 1918 г. издавался двухнедельный популярный журнал «Рыболов-охотник». В 1905—1906 гг. печатался журнал «Охота», в 1905—1908 гг. — журнал «Русская охота», в 1908—1911 гг. — журнал «Семья охотников». Журнал «Охотничий вестник» издавался тиражом в 15—17 тыс. экземпляров, остальные в 3—5 тыс. В качестве приложения к журналу «Охотничий вестник» в 1906—1909 гг. вышла серия брошюр «Охотничье оружие». На тему об охоте было издано немало художественной литературы.
В конце XIX в. были предприняты попытки чтения лекций об охоте студентам некоторых высших учебных заведений.
Так, в 1897 г. в Петербургском лесном институте читался, правда необязательный, курс охотоведения; с 1906 г. было установлено обязательное прохождение этого курса студентами. Впоследствии при институте были созданы студенческие научные кружки «Любители правильной охоты» и «Натуралисты-охотники», занимавшиеся под руководством А. П. Силантьева, по инициативе которого был также организован музей прикладной зоологии и охотоведения. В 1911 г. при Московском сельскохозяйственном институте (ныне Тимирязевская академия) были открыты одногодичные курсы охотоведения, куда, кроме студентов института, принимались свободные слушатели.
Охотничьи хозяйства до 1917 г. исчислялись единицами, да и те были собственностью крупных помещиков, буржуазных обществ или царского дома. Отдел рыболовства и охоты Департамента земледелия решил в 1911 г. создать два охотничьих хозяйства — одно около Брянска, другое в Архангельской губернии— для показа методов правильной охоты и разведения пушных зверей и оленей. Осуществить это решение не удалось в связи со многими препятствиями, чинимыми различными правительственными учреждениями.
В связи с сокращением поголовья пушных зверей, в особенности соболей, общественное охотничье движение неоднократно в различных формах выражало возмущение и протест против равнодушия царского правительства к такому важному для страны вопросу. Даже купцы-меховщики стали обнаруживать тревогу за состояние пушного хозяйства России. В Министерство торговли и промышленности стали обращаться пушные фирмы с заявлениями об ухудшавшемся положении охотничьих промыслов и с просьбами о принятии мер по восстановлению пушного хозяйства страны. Купцов поддержали Ирбитский ярмарочный комитет и даже русский консул в Лейпциге, куда экспортировалась большая часть мехов из России. В результате 9 июля 1912 г. был опубликован «Закон об установлении ограничительных на соболя мер», согласно которому охота на соболей, поголовье которых пострадало особенно заметно, запрещалась с 1 февраля 1913 г. до 15 октября 1916 г., т. е. сроком на три года. После окончания запрета охотиться на соболей разрешалось в период с половины октября по февраль. Лица, замеченные в хранении, продаже, покупке и вывозе за границу соболиных шкурок, штрафовались в размере 300 руб. или арестовывались на срок от 1 до 3 месяцев, причем шкурки соболей изымались в пользу казны. Штраф за убой соболей ограничивался 100 руб.
16 апреля 1912 г. царское правительство признало необходимым подыскать соответствующую территорию для собольих заповедников, а 30 октября 1916 г. вышло постановление «Об установлении правил об охотничьих заповедниках». Министру земледелия разрешалось создавать на казенных землях заповедники для сохранения и размножения зверей и птиц. За охоту в заповедниках виновные лица подвергались штрафу в сумме от 20 до 300 руб. или аресту от 15 дней до 3 месяцев.
Таким образом, в начале XX в. со стороны русского общества было проявлено значительно большее внимание к охотничьему хозяйству страны, которое давало заработок и кормило огромную массу населения России. Охотничье общественное движение главным образом через печать подталкивало правительство к проведению чрезвычайных мероприятий в области охотничье-пушного хозяйства. Но правительственные меры фактически свелись к закону о трехгодичном запрете охоты на соболей и к проекту выделения заповедников для этих зверей.
Эти меры были слишком убогими и не могли обеспечить восстановления и умножения поголовья пушных зверей. Охотничье-пушное хозяйство страны окончательно бы захирело, если бы не свершившаяся Великая Октябрьская социалистическая революция, свергнувшая власть помещиков и капиталистов и вручившая управление страной народу.
