Архив автора: turist

Рано утром я снова отправился в малинник, но на этот раз свернул из малинника не на запад, а на восток — сегодня мне предстояло обойти медвежий «дом» с другой стороны и замкнуть круг своего обхода.

Я шел вдоль изгороди-осека, которая отделяла пастбище от леса. Вдоль осека следов не было. Не было следов и около троп, проложенных нашими телушками, хотя зверь бродил где-то рядом.

Медведь перешел осек дальше, куда стадо пока не заходило, и спустился к воде. К озеру вели сегодняшние, вчерашние и еще более поздние следы. Следы вели и обратно в лес. Подход к воде оказался удобным. Я легко мог зачерпнуть воду кепкой.

Десять часов утра. Шел небольшой дождь. Но сегодняшние следы совсем не смыты — медведь был на водопое недавно. Я поднялся по его тропе. Медведь уходил с озера после водопоя всегда прямо вверх, а подходил к воде с разных сторон. Слева внизу подо мной оставалось озеро, темное от непогоды и густых елей по самому берегу. С той стороны озера почти к самому берегу подходила поляна Черепово. А не тот ли это медведь, который неосторожно уходил от меня по кустам на Черепове? Нет, след этого животного крупнее. Хотя до Черепова и недалеко, но это другой зверь. Я прошел вдоль всего озера и свернул в еловый лог.

Продолжить чтение →

По вечерам в старом деревянном домике у темного окна в притихшую тайгу — рядом с табаком, кружкой крепкого чая, куском сахара, тщедушной коптилкой и собственной угрюмой тенью по стенам, по потолку, над потрепанным в Дорогах дневником — я острее и реальнее представлял себе, что наша деревушка, наше стадо, наши собаки и мы сами, я и двое пастухов, находимся в кольце медвежьих владений. Нас как бы впустили в лес и отрезали дорогу назад тремя эшелонами глубокой обороны: медведь за Собольей пашней у Нашева ручья, лежку которого я разыскал; медведица с медвежатами у Вологодского ручья и не слишком осторожный медведь-подросток на Череиове. Но это еще не все.

Впереди, на троне к Верхнему озеру, тоже ходит медведь. Слева от деревни —другой. Медведи есть и справа, за озером. И это только первый ряд медвежьего оборонительного кольца. А может быть, и наступательных позиций. В конце дня, после долгого вечернего чая вместе с пастухами, я ухожу к себе и долго рисую в своем дневнике карту, наношу на лист бумаги свои встречи со следами животных, наношу сведения, полученные от Василия и Петра, надписи на деревьях и даже лай собак. Границы медвежьих владений, Медвежьего Государства, обрисовываются пока еще только контурами, но это Государство уже есть, живет для меня реально, хотя и загадочно…

Продолжить чтение →

Всю трону до Верхнего озера я знал почти наизусть. От лесной деревушки, где жили пастухи, я плыл сначала на лодке. Лодку оставлял в конце озера, на берегу мелкого заросшего залива, и по чуть приметной тропе шел к дальнему таежному озеру, которое и Петро, и Василий называли Верхним. Старая, давно не хоженная лесная дорожка миновала поляну и осторожно пробиралась между двумя угрюмыми елями.

Эти ели всегда казались мне воротами в лес. Здесь я обычно останавливался, курил и только потом шел дальше через густой, слепой ельник. Ельник оканчивался, и очень скоро над тропой нависала высокая и кривая береза с наростом плоского узорчатого гриба. До этой березы было всего пятнадцать минут быстрого шага. И почти сразу за березой встречал я обычно следы медведя.

Сегодняшние свежие следы уже лежали на моей тропе, и я еще раз убедился, что этот медведь выходит на прогулку когда ему вздумается по-моему, у него не было никакого определенного распорядка дня. Он мог появиться около березы и днем, и вечером, и утром. Выйдя на тропу, этот зверь брел дальше к болоту, но пути задерживался чуть ли не у каждой кротовой норы, иногда рылся в кустах, сворачивал на лесную поляну и так, не торопясь, добирался до ягодного болота, которое именовалось Первым Сокольим.

Продолжить чтение →

В лесной деревушке, оставленной людьми, жили в то лето два пастуха: Петро и Василий. Деревушка была небольшой. Два десятка домов тесной кучкой стояли на берегу озера и были огорожены со стороны пашни длинной и высокой изгородью-огородом1. Когда-то сразу за этой изгородью тянулись широкой полосой поля. Поля в свою очередь тоже были обнесены высокой изгородью. Это было уже второе кольцо-ограда вокруг деревни. А сразу за этим вторым кольцом начинались лесные пастбища — поскотина.

Огороды-изгороди не допускали скот к посевам со стороны пастбища и не выпускали скот на поля из деревни. Чтобы попасть из деревни на пастбище, скоту предстояло пройти по длинной дороге-улице, выгороженной, отделенной от пашни с обеих сторон высоким и прочным забором. Вход в улицу из деревни преграждался воротами-отводом. И каждое утро пастухи открывали, отводили в сторону эти ворота и гнали стадо пастись. Стадо, миновав по улице-дороге поля, подходило еще к одним воротам-отводу и только после этого попадало на лесное пастбище.

Пастбище-поскотина больше походило не на пастбище, а на прореженное вырубками и лесными полянами редколесье. За редколесьем высокой темной стеной стоял сплошной еловый лес. В этот лес путь стаду был закрыт еще одним ограждением, высоким, непролазным забором — осеком, который сооружали, косо укладывая друг на друга молодые березки, осинки, елки, срубленные прямо тут же на краю поскотины.

Продолжить чтение →

Сейчас вся дорога от реки Шильды до оставленной людьми лесной деревушки лежит передо мной на листе бумаги. Я прошел эту дорогу уже много раз, хорошо знаю ее, нарисовал по памяти и могу расставлять на этом рисунке разные знаки, отмечая те или иные памятные места и встречи…

Недалеко от Шильды перебегал через мою дорогу Менев ручей. Здесь я всегда останавливался и курил; здесь оканчивались владения людей и начинались владения леса. Через Менев ручей были мостки. Около мостков у ручья были крутые берега и вязкое дно, и он больше походил в этом месте на торфяную канаву. Первый раз я переходил этот ручей еще по мосткам. Но после зимы мостки снесло весенней водой, и, чтобы попасть в лес, мне пришлось по весне переправляться через разлившийся ручей на плоту.

Менев ручей — это всего два километра пути в настоящий лес. За ручьем начинается мягкая и не очень прочная в сырое время года торфяная дорога. Тут у края дороги на чистине я часто спугивал тетеревов. Чуть дальше, в тусклом сыром осиннике, меня вечно пугали глухари. Глухари неожиданно вырывались из кустов у самой дороги и шумно и тяжело неслись в глубь леса.

Продолжить чтение →

Как вы думаете, почему люди боятся медведей, почему именно об этил животных сложено так много самых разных страшных историй? Наверное, потому, что медведь — большой и сильный зверь… Но ведь и наши волки — большие и сильные звери, к тому же волки куда чаще заглядывают к поселениям людей, к отарам овец, к стадам оленей, куда больше доставляют человеку хлопот, чем медведи. И на волков люди злятся, волков порой даже ненавидят, а вот бояться особенно не боятся и при встрече с волком не бросаются так поспешно наутек, как при встрече с медведем.

Первый раз я увидел волков, когда мне было чуть больше семи лет. Дело было зимой, я зачем-то вечером вышел на крыльцо и тут около ящика, куда сносили с кухни отбросы, увидел двух больших собак. Собаки чутко сидели на снегу, сразу заметили меня, слегка подались назад, а из ящика легко выпрыгнула и встала рядом с ними еще одна, точно такая же большая темная собака. Не знаю почему, но собак мне захотелось прогнать, я взял из поленницы полено и что было сил кинул его в собак… И большие собаки тут же исчезли, как исчезают ночные тени…

Продолжить чтение →

Честно говоря, я никогда не собирался жить бок о бок с медведями и ходить по тропам, которые проложили в тайге эти большие и уверенные в себе животные. И думал я в своей первой дороге по Архангельской тайге совсем не о медведях — хотелось мне добраться к самым глухим таежным озерам, куда ни разу не заглядывали рыбаки и где обязательно должны были водиться очень большие щуки. Представлял я себе, как ранним утром широкий хвост-лопата громадной рыбины обрушится вдруг на листья кувшинок, глубоко качнет воду, и от этого тяжелого удара щучьего хвоста разойдется по безлюдной тайге глухое эхо. Мечтал я поймать щуку-великана на спиннинг, долго выводить ее к лодке, а потом неожиданно увидеть всплывшую рядом с бортом широченную темно-зеленую спину хозяина таежного озера.

Забегая вперед, скажу, что добрался я до таких озер, встречал и провожал закаты над таежной водой, охотился за щуками-великанами. Крушили они мою снасть, а иногда и мне удавалось победить в такой трудной, а порой и рискованной борьбе на буйной осенней воде в тщедушной, повидавшей виды осиновой лодчонке-долбленке.

Продолжить чтение →

Сразу за Глубоким озером начиналась новая широкая дорога. Ее проложили, видимо, совсем недавно через гнилое лесное болото, заросшее малиной, кривыми березками и дуплистой ивой. Дорога уходила дальше в лес. Под ногами гравий, крупный, упругий и пыльный от сухого лета. От дорожной пыли поседели кусты малины у полотна дороги. Поседели густо — дождей давно не было. К полудню солнце припекло так, что тащить по открытому месту тяжелый рюкзак я мог без остановки не более тридцати — сорока минут. Следующие двадцать — тридцать минут я сидел на краю дороги, откинувшись спиной на рюкзак, старался отдышаться и отчаянно отбивался от комаров.

В жаркое болотное лето комары, казалось, сходили с ума. Они выбирались из зарослей ивы несметными полчищами, от которых темнело небо, и хищно сваливались на все живое. От комаров не помогали никакие мази. Лицо потело, мазь тут же смывалась потом, и комары с утроенной яростью снова набрасывались на тебя. От этих насекомых было только одно спасение — вода. Если по дороге мне попадался ручей или не очень грязная лужа, я тут же останавливался, сбрасывал рюкзак и бежал к воде умыться. Смыв мазь и нот, я мог спокойно отдыхать несколько минут — комары будто теряли меня на зто время, не лезли к лицу, хотя сплошной, серой, живой массой копошились на рукавах куртки, на коленях брюк, старались просунуть свои острые хоботки сквозь ткань.

Продолжить чтение →

48-й километр пути

Дальше тридцатого километра дороги нет — дальше тяжелое грязное болото, заросшее крапивой и ольшаником. Кругом сырость и все те же несметные полчища комаров-кровососов.

Из гнилого болота я выбрался уже в сумерках.

Еле отмылся от дорожной грязи в неглубоком быстром ручье, переночевал в теплой избе, позавтракал и разговорился с девчушкой, дочерью хозяина.

Дядя, а у вас ружье есть?

Есть.

А сильное?

Сильное.

И медведя стрёлит?

И медведя… А зачем в него стрелять?

—  А у нас медведя стрелили. Недавно совсем. Великого-великого! Волыпинский такой медведь — пудов на десять…

Медведя здесь убили все-таки не недавно, а давно. И больше о медведях здесь пока ничего не слышно. Есть лоси, есть выдра, куница, но медведь давно не заглядывает.

Продолжить чтение →

До встречи с медведями мне и моему Верному было еще далеко — от железнодорожной станции, где я расстался с поездом, до новой стоянки на берегу реки нас отделяло по прямой всего семьдесят пять километров. У щенка еще было время подрасти, а у меня было время обдумать, как вести себя, если в гости к нам пожалует слишком любопытный Мишка. В себе я был уверен — нет, я не струшу, не убегу, не брошу малолетнего щенка на растерзание хищным зверям. А вот как поведет себя мой четвероногий друг? Здесь я мог еще сомневаться — ведь все бывает, встречаются и трусливые собаки, которые, чуть заслыша зверя, кидаются наутек. Но все мои сомнения сразу рассеялись после того, как мой еще совсем маленький Верный спас нашу палатку от разгорячившегося быка…

Надо же было случиться такому: поставил я свою палатку на берегу реки как раз там, куда, оказалось, к утру выходили из леса коровы во главе с ужасно строптивым и действительно свирепым быком. Если бы знать мне заранее, что этого быка могли усмирить лишь с помощью здоровенных колов человек пять крепких мужчин, то бежал бы я от этого злополучного места куда глаза глядят. Но о свирепом быке я ничего не знал до тех пор, пока этот грозный зверь не двинулся в сторону моей палатки.

Продолжить чтение →