В один прекрасный день (именно прекрасный, так как обязательно должно быть тепло и тихо) на поверхности каждого муравейника можно наблюдать необычное движение. Муравьи суетятся, собираются кучками, будто оживленно и срочно совещаются о чем-то крайне важном; многие бегают по травинкам, растущим у муравейника. И вот из темных выходов появляются крупные насекомые с широкими прозрачными крыльями, аккуратно сложенными вдоль спины. Это самцы и самки муравьев. Различить их можно по размерам: самки куда крупнее самцов, зато последние обычно более многочисленны (впрочем, в отдельных муравейниках бывает как раз наоборот — из них вылетают почти исключительно одни самки). Все они ползают по муравейнику, взбираются на высокие стебли трав, и кажется, что холмики и растения облеплены блестящей шевелящейся чешуей. Рабочие муравьи целыми свитами толпятся возле своих крылатых братьев и сестер, облизывают их: это они готовят счастливчиков к грандиозной воздушной «свадьбе».

Все это происходит в определенный день по какому-то неведомому нам сигналу, общему для всех без исключения муравейников округи. Иначе нельзя: вылетевшая в неурочный день самка останется неоплодотворенной. Вот график лёта крылатых Лазиус нигер, живущих в окрестностях Исилькуля Омской области, за несколько лет (по записям в моих «муравьиных» дневниках): 1966 г.— 7 августа, 1967 г.— 29 июля, 1968 г.— 5 августа, 1969 г.— 26 июля, 1970 г.— 11 августа, 1971 г.— 15 августа; 1987 г.— 1 августа.

Продолжить чтение →

Сегодня у меня удача: я открыл (конечно, только для себя, так как уверен, что энтомологам это давно известно) одну из многочисленных тайн мира насекомых. Тайну, над разгадкой которой бился много лет.

Каждое лето я выкармливаю гусениц. Это очень интересная работа: нужно уметь подобрать корм, создать возможно более естественные условия для жизни, для окукливания, а потом терпеливо ждать выхода взрослого насекомого. Причем заранее большей частью и не знаешь, что за бабочка выйдет из куколки и когда это произойдет— через месяц или через год. Обычно все идет хорошо: гусеницы едят с аппетитом, растут, линяют, а затем превращаются в почти неподвижную куколку. Это предпоследнее превращение происходит по-разному: одни личинки окукливаются прямо тут же на кормовом растении, другие зарываются в землю, насыпанную на дно садка; некоторые подолгу трудятся над изготовлением плотного шелкового кокона, а у иных куколка открытая, незащищенная, но помещена где-нибудь в укромном уголке садка. Через определенное время совершается последняя метаморфоза, и из куколки выходит бабочка, совсем как взрослая, только с очень короткими крылышками, которые, впрочем, быстро отрастают до нормальной длины.

Продолжить чтение →

На окне, под светлыми прямоугольниками-экранами с голубым летним небом, мой комнатный живой уголок-инсектарий. В баночках и самодельных садках живут мои друзья-насекомые. Похрустывают свежими листьями гусеницы, готовясь к своему чудесному превращению; суетятся муравьи, благоустраивая свое новое тесноватое жилище; позванивают о стенки аквариума шестиногие пловцы.

В одной из банок — два жука-медляка. Они совсем смирные — не спеша ползают по земле, насыпанной на дно банки, никогда не ссорятся между собой. Усики их всегда в движении: то жуки исследуют ими свой путь, то дружелюбно похлопывают друг друга. Я кормлю их примерно раз в неделю — опущу кусочек моченого хлеба в банку, осторожно подведу ее под бинокулярную лупу и наблюдаю, как вещатели едят. Обстукивая еду маленькими коленчатыми щупиками — так они пробуют ее на вкус,— откусывают жвалами кусочек за кусочком. Долго едят, неторопливо. А если забуду их покормить, не падают духом — разгуливают в банке, чистятся, умываются, живут себе поживают. Даже совершенно без пищи медляк-вещатель может прожить в неволе несколько недель, иногда месяцев. В отношении еды вещатели непривередливы — и сами жуки, и их личинки питаются случайными растительными и животными остатками, разными там крошками, закатившимися в подполье, и тому подобным.

Продолжить чтение →

По сухой земле, перемахивая через трещины, переползая через травинки и камешки, спасался бегством небольшой темноватый паук. Преследователь — мальчик лет двенадцати, с сачком в одной руке и пинцетом в другой — сделал шаг, второй, присел на корточки: уж очень интересным показался ему паук. Вернее, не сам паук, а какая-то большая светлая горошина, висящая на конце паучиного брюшка.

Паук улепетывал со своей странной ношей что есть мочи, хотя она мешала ему, цепляясь за неровности почвы. Но паук перетаскивал ее через препятствия и спешил как можно скорее куда-нибудь скрыться.

Продолжить чтение →

Если вы поедете из Омска на запад — скажем, в сторону Кургана, на Урал — не поездом или самолетом, а на автомашине, то она помчит вас по прямой, как стрела, автомагистрали Новосибирск — Челябинск через безбрежные пшеничные поля, мимо больших и малых березовых колков, мимо совхозных поселков с аккуратными домиками, мимо ферм, за которыми, по голубеющим у самого горизонта степным просторам, мерцают пестрые пятна далеких стад. Да, многое изменилось в этих привольных краях с тех пор!

Часа через три впереди замаячит высокий силуэт элеватора, покажутся фабричные трубы, вышки железнодорожных фонарей, большие и малые дома. Это — Исилькуль, с насекомыми окрестностей которого я вас кратко познакомил. А мне там памятен каждый колок, каждая поляна и опушка, каждая тропинка, во многих же местах — каждый кустик, старый пенёк, каждый муравейник.

Продолжить чтение →

Ну, а что все-таки зимой не в городе, конечно, а в лесу, в большом, многолетнем муравейнике?

…Оттепель — в декабре в наших краях изредка случается и такое. Ярко светит невысокое зимнее солнце. Тихо посвистывают снегири на вершинах деревьев. Изредка прошуршит под снегом лесная мышь или полевка.

Продолжить чтение →

Но, как обычно, из всех правил бывают исключения. На моем лабораторном столе произошло нечто противоестественное, не укладывающееся, по моим понятиям, ни в какие биологические рамки. Из желтоватого шелкового кокона, сплетенного гусеницей, которую я нашел в лесу, не вышли ни бабочка, ни наездники, ни мухи-тахины. У верхнего конца кокона появилась… кучка яиц. Самых настоящих яиц, очень похожих на грену (так шелководы называют яички шелкопряда), только мельче размером. Яиц было около десятка.

С каких же это пор куколки стали откладывать яички? Привилегия размножения оставлена у насекомых лишь за самой последней, взрослой фазой. По-моему, такого не бывало, чтобы из обычной схемы развития бабочки (яйцо — гусеница — куколка — взрослая — яйцо и т.д.) выпало одно звено. Но факт оставался фактом: кокон какого-то маленького лесного шелкопряда выдал партию яиц.

Продолжить чтение →

По-разному смотрят люди на мир — даже крохотную травяную полянку можно представить себе непролазными тропическими дебрями, а подполье в своей квартире — мрачной преисподней. Каково же было суеверному человеку, окруженному странными существами, непонятными явлениями природы?…

Я спускаюсь в эту преисподнюю, населенную злыми духами. Седыми мрачными гирляндами свесились с потемневших сводов древние паучьи тенета, в глубоких черных гротах сидят неподвижно, как мумии, белые пауки, никогда не видевшие солнца.

Продолжить чтение →

И так трудно пробираться через густой подлесок, а тут еще пауки свои незаметные нити кругом натянули — приходится то и дело останавливаться и обтирать лицо, чтобы убрать липкие щекочущие паутины. Сделаешь несколько шагов — снова паутиной тебя облепит. Нагнулся я, чтобы не задеть колючую ветку, и угодил лицом прямо в середину круглой паучьей сети. И пауку-то горе — сеть испорчена, и мне снова забота — от паутины отделываться. Нет, теперь буду осторожней: если увижу впереди паутину, лучше рукой оборву. Только глядеть нужно внимательней.

Вот впереди и очередная паучья сеть. Вернее, паутины в полумраке густой чащи не видно, зато сам хозяин, довольно крупный серый паук, будто повис в воздухе, расставив свои ноги. Поза мне знакомая: это он наложил ноги на «спицы» паутинового колеса, чтобы чувствовать, с какой стороны задрожит сеть, если в нее попадет неосторожная муха. Подхожу ближе, и точно — паук сидит в центре новехонькой, будто сделанной по чертежу паутины. А «колесо» большое — в поперечнике сантиметров тридцать. Не нагнешься, не обойдешь — обрывать надо. И жаль, а никуда не денешься: и справа и слева густые непролазные кусты.

Продолжить чтение →

Уже на третий год существования энтомологического заказника внимательный глаз наблюдателя мог отметить: многие летающие насекомые-хищники — те, кто берет свою добычу в открытом бою,— явно скоплялись по краям участка, по соседству с окружающими заказник пшеничными полями. Это можно объяснить так. В пшенице плодится большое количество разных насекомых, живущих за ее счет, иначе говоря — вредителей сельского хозяйства; дармоеды эти рассеяны по посевам неравномерно: в попытках расселения они ползут и перелетают во все стороны, но, добравшись до кромки пшеничного поля и встретив чуждое и ненужное им луговое дикое разнотравье или лес, какое-то время задерживаются в «пограничной зоне», не зная, что делать дальше. Про это постепенно прознали насекомые-хищники и устроили свои многочисленные пикеты и засады вдоль всей границы участка.

Казалось бы, неплохие условия для хищников имеются во всех других колках, окруженных полями. Но не следует забывать, что там повсюду косят траву или выпасают скот, лишая убежищ, покоя и пищи личинок многих полезных насекомых. В самих же посевах, с их однообразной растительностью, хищникам почему-то неуютно, их родная стихия — разнотравье опушек, кроны деревьев, закоулки в кустарниках. Да и в середине полей добычи меньше, чем по краям. Вот и избрали маленькие друзья земледельца — хищные мухи-ктыри, стрекозы, мелкие осы, златоглазки и многие другие — пограничную полосу Страны Насекомых, бдительно неся тут сторожевую службу и совершая охотничьи рейды в пшеничное соседнее поле.

Продолжить чтение →

Обычно я ношу живность из лесу домой. Но однажды получилось наоборот: мы уходили в лес с банкой, в которой находилось множество рыжих лесных муравьев. Это были давние жители моей домашней лаборатории, которых я решил выпустить на волю. Добыли мы их тоже в лесу, аккуратно «позаимствовав» из большого муравейника: мне предстояло иллюстрировать интереснейшую книгу профессора П.И. Мариковского «Маленькие труженики леса» — о жизни рыжих муравьев Формика руфа. Браться за эту работу можно было только после досконального изучения их повадок, взаимоотношений, превращений, характеров, поселив муравьев в простейший формикарий — стеклянную банку с выгулом-столовой.

Но вот работа закончена, иллюстрации отосланы в издательство. Куда же теперь девать самих натурщиков? Местонахождение их родного муравейника забыто: на карту гнездо мы, увы, не нанесли. Формики прожили у меня полгода, а в августе я решил попытать счастья: может быть, удастся основать в лесу совершенно новый муравейник.

Продолжить чтение →