Наступил март, дни стали длиннее, а я старался удержать быстро текущее время. Скреч проснулся, после спячки он стал еще ласковее, и, кажется, еще больше привязался ко мне. Много раз на дню я с сожалением вспоминал о своем обещании расстаться с ним пятнадцатого мая. Чтобы продлить оставшиеся дни, я поднимался на рассвете, а спать ложился после полуночи. Подули юго-западные ветра, начались первые оттепели, за какие-нибудь две недели на южных склонах растаял снег, и чудо весеннего пробуждения совершалось среди такого немыслимого благоухания, какое редко можно наблюдать в сырых и мрачных северных лесах. Наскоро полюбовавшись на подснежники-сапрофиты в чаще леса, где еще лежал снег, я проводил все дневные часы на солнечных склонах и в лугах, где зацвели триллиумы и кассиопеи. По вечерам мы сидели на крыльце и слушали, как ревет Отет-Крик, вздувавшийся до четырех метров высоты и на поверхности которого крутилась, как в кипящем котле, грязь и слюда; таяние снега происходило с такой быстротой, что все каньоны бассейна реки Нэтоуайт были до краев полны водой. Шестерка крупных волков, зная, что мы сидим на крыльце, все еще стерегла тропинку, которая вела от хижины к пристани на песчаной косе. Доносившиеся до нас первобытные весенние песни волчьей стаи чем-то напоминали репетицию любительского хора. Слушая то нарастающий, то затихающий вой, Скреч тыкался в меня носом, прижимал уши, но сойти с крыльца не порывался. Два вида лесных зверей спокойно соблюдали вооруженное перемирие.
На первой неделе апреля меня разбудили дубоносы и дрозды-отшельники, которые, невзирая на весенние бури, прилетели в свой положенный срок. Славки, ласточки и козодои прочерчивали воздух стремительным полетом, хватая на лету насекомых. Кряквы, нырки, чирки, свиязи и гоголи целую ночь гоготали и крякали, обсуждая счастливое возвращение к северным гнездовьям, вторили им гагары, а выпь бухала в литавры. Лебеди, черные казарки и голубые гуси пронзительными голосами оспаривали друг у друга право на богатое угощение из мальков и личинок, которых сносили в озеро бурные воды Отет-Крика. Поверхность озера на протяжении пятисот ярдов от устья ручья кишела крупными телами кижучей, отдельные косяки которых ожидали того момента, когда ручей очистится от грязи, чтобы двинуться вверх по его течению. А вверху со свистом безостановочно мелькали в воздухе качурки.
Продолжить чтение →
