По нашим наблюдениям (исследовано 174 шкуры), сроки линьки в 1961 и 1962 гг. не отличались. В нижнем поясе обитания (высота 2100— 2400 м) сурки выходят из нор в конце марта, а через три-четыре недели у них начинается линька, а именно слущива-ние рогового слоя эпидермиса, сопровождающееся у некоторых зверьков рассеянным выпадением отдельных волос.

Во второй половине мая отмечается интенсивное выпадение волос у взрослых самцов, полувзрослых зверьков и яловых самок. Полностью у них линька заканчивается к 10—15 августа, хотя у отдельных особей (чаще яловых самок) это происходит уже в последней декаде июля.

Продолжить чтение →

В горах Кзыл-рай, Темирши и Кошубай (Казахское нагорье) первые сурки появляются из нор во второй половине марта, в массе — 6—7 апреля, а последние — 14 апреля (Афанасьев, 1947; опросные данные). Некоторые зверьки выходят из нор, пробивая сплошной снег, а в массе — с появлением первой зелени на проталинах. Взрослые сурки пробуждаются от спячки задолго до выхода из нор, а молодые — перед самым выходом. Это установил А. В. Афанасьев 3 апреля при раскопке неоткрытой норы с сурками.

С появлением зелени на проталинах сурки усиленно кормятся. В июне, июле, в первой половине августа поведение сурков более и менее однообразно. Выходить из нор они начинают примерно в 7 ч (сначала взрослые, потом молодые); в 10—11 ч на поверхности их больше всего, а затем с наступлением жары они постепенно уходят в норы. С 13 до 16 ч поселения безжизненны. После 16 ч сурки выходят снова и пасутся до 20—21 ч. В пасмурные дни перерыва активности нет. При низкой температуре воздуха и мелком дожде они остаются вне норы. Весной сурки находятся на поверхности даже при температуре воздуха —10° и снежном покрове.

Продолжить чтение →

Данных о типах поселений в литературе нет, сведения об использовании отдельными зверьками территории поселения крайне ограничены. Несмотря на высокую подвижность и относительно слабую привязанность к норам, он использует значительный индивидуальный участок, который слагается, видимо, из ряда отдельных кормовых площадей, посещаемых зверьком попеременно в определенные периоды жизни. В пределах кормовых участков располагаются постоянные или чаще наспех вырытые временные норы, используемые непродолжительное время, так как запасы корма в песках невелики, поэтому и нет длительно используемых кормовых участков. Размеры их находятся в прямой зависимости от рельефа песков и состояния растительности, которая, в свою очередь, зависит от выпаса скота.

Продолжить чтение →

Данных о спячке сурка Мензбира очень мало (Янушко, 1951; Петров, 1960, 1961; Капитонов и Лобачев, 1964) и до сих пор не раскопано ни одной норы со спящими зверьками.

Подготовка к спячке начинается по существу с накопления жира, о котором говорилось выше, и с заготовки гнездовой выстилки. Период заготовки наступает уже с середины — конца июля и продолжается до залегания в спячку, но происходит очень неинтенсивно. Унеся в нору один пучок травы, зверек никогда не отправлялся за вторым, а уходил кормиться или отдыхал. Лишь значительное время спустя (час или больше) он как бы попутно относил второй пучок. Молодые зверьки осенью также изредка пытаются собирать гнездовую выстилку, но обычно не доносят до норы, а теряют дорогой, отвлеченные чем-либо посторонним.

Продолжить чтение →

Сурков обычно считают типично колониальными животными (Формозов, 1929; Н. Наумов, 1954; Тарасов, 1961). Однако Г. А. Кайзер (1939) отрицает наличие колоний у длиннохвостого сурка в Алайской долине. Это противоречие, по-видимому, происходит лишь потому, что само понятие «колония» применительно к млекопитающим, и в частности к суркам, в значительной мере не определенно.

Если понимать под колонией группу из нескольких семей сурков, живущих неподалеку одна от другой и на значительном удалении от следующей группы, то наличие колоний у описываемого сурка, по крайней мере, в заповеднике Аксу-Джабаглы, не вызывает сомнений, хотя встречаются изредка и односемейные поселения. Обычно же поселение состоит из четырех-шести семей, иногда, по-видимому, их бывает больше. Площадь, занимаемая поселением, достигает в некоторых случаях почти 1 км2, а расположены они одно от другого на расстоянии от 2—3 до 10—15 км.

Продолжить чтение →

Поведение (повадки). Временем наибольшей привязанности сусликов к своим норам молено считать период с момента выхода их из спячки до начала гона, которое длится не более пяти-восьми дней, когда активную часть популяции составляют взрослые самцы, проснувшиеся раньше самок. С появлением самок активность зверьков возрастает еще больше. Привязанность к норам самок наблюдается в период родов и выкармливания молодых (конец апреля и начало мая). Вскоре после выхода из нор молодых начинается их расселение, когда зверьки проявляют весьма заметную активность. В результате время бодрствования сусликов (от пробуждения до залегания) можно представить в виде кривой, где пик активности периодически меняется.

Активность сусликов в первые дни после пробуждения, во время гона, беременности и выкармливания молодых распространяется на весь день с максимумом в теплые дневные часы. В это время подвижную часть зверьков составляют главным образом взрослые самцы и самки, не участвующие в размножении.

Продолжить чтение →

Сведения о линьке основаны на описании 300 шкур сурка из Казахстана (Алтай, Саур, Тарбагатай, Джунгарский Алатау, Заилийский и Терскей Алатау и Казахское нагорье), а также 200 живых сурков, рассмотренных в бинокль.

Сурок линяет один раз в году. Линька, включающая смену ороговевшего слоя эпидермиса, начинается недели через три после появления зверьков из нор после спячки и в массе заканчивается недели за четыре до залегания в нее. Она протекает очень сходно с линькой длиннохвостого сурка, описанной в очерке о нем.

Продолжить чтение →

Взрослые байбаки, как правило, живут в убежищах парами (самка и самец). С ними же находятся прибылые зверьки и молодые, рождения прошлого года. Весной мы встречали до пяти-шести молодых в возрасте по второму году в одной норе. Летом же более двух таких зверьков в одном убежище мы никогда не наблюдали. Иногда попадались самцы-одиночки. Они селились отдельно, очевидно, из-за избытка в популяции самцов. В 1957 г. добыто 14, а в 1958 г. — девять таких зверьков. Они были истощенными и покусанными и в значительной мере вели кочевой образ жизни. Такие зверьки нередко, но безуспешно пытались проникнуть в жилища, занятые полными семьями. Бродяжничество их прекращалось лишь после того, как они находили одиночно живущую самку. В 1958 г. у оз. Шоиндыкуль в нескольких случаях, отловив из семьи взрослого самца, мы через одну-две недели находили на его месте другого. Можно полагать, что байбак — строгий моногам, так как мы никогда не наблюдали, чтобы взрослый самец, живущий с определенной самкой, пытался бы перейти к другой. Самец оберегает участок своей семьи, изгоняя пришельцев.

Продолжить чтение →

Сведения о линьке этого сурка основаны на просмотре 32 его шкур с Киргизского и Таласского хребтов и 88 из других частей ареала. Этот сурок линяет один раз в году. Линька, включающая смену ороговевшего слоя эпидермиса и волосяного покрова, начинается недели три спустя после выхода зверьков из спячки и заканчивается недели за две до залегания в нее. В нижнем поясе обитания (1800— 2300 м над ур. м.) она длится около трех с половинойчетырех месяцев, а в верхнем поясе (2800—3300 м над ур. м.) недели на полторы-две проходит скорее. Судя по небольшому числу шкур, в нижнем поясе она начинается примерно в конце первой — начале третьей декады апреля, а заканчивается во второй половине июля — начале августа; в верхнем — примерно на четыре недели позднее, что соответствует срокам запаздывания цветения растений на этих высотах. В нижнем поясе северного склона Киргизского Алатау линька заканчивается к 20—25 июля (Кузнецов, 1948).

Продолжить чтение →

Грызун величиной с белку. Вес взрослых 600—800 г; длина тела 255—295, хвоста 75—100, задней ступни 60—68 мм; пальцы конечностей очень длинные и тонкие. На задней конечности наиболее длинны второй-четвертый пальцы, у передней — второй и третий. Когти длиной до 15 мм. Сосков восемь, защечных мешков нет (просмотрено 20 взрослых особей из Южного Прибалхашья).

Зимний мех длинный (до 15—18 мм), пушистый, мягкий с густым подшерстком. Спина соломенно-желтого цвета, с неясной слабой пятнистостью. Летний мех очень редкий, короткий и без подпуши. Волосы жесткие и плотно прилегают к шкурке. В летнем меху остевые волосы под лупой имеют вид плоских, коротких игол, напоминающих иглы ежей или дикобраза. Строение зимних волос такое же, только они длиннее и тоньше.

Продолжить чтение →