Погода улучшается.— Действие непрерывных ураганов на настроение партии.— Инцидент с жирником.— Кому крошки со дна мартовской коробки из-под сухарей? — Жировая печь.— Развлечения.— Книги пение.— Субботний и воскресный концерты.— Еще три тюленя Уэдделла в нашей кладовой.— Муки кока.— Первое радикальное усовершенствование жировой печи.— Определение времени в темноте.— Дымоход.— Метель.— Море без льда

Апрель начался двумя сравнительно хорошими днями — ветер не превышал средней силы,— и вообще этот месяц по погоде был лучшим за всю зиму. Выпало даже два таких дня, когда пятнадцать или шестнадцать часов подряд было почти совсем тихо, и именно этому, несомненно, мы обязаны своими охотничьими успехами. Теперь на складе было достаточно тюленьих туш, чтобы мы могли не опасаться голодной смерти. Прекращение ветра, пусть временное, пришлось очень кстати, так как непрестанные бури вконец нас измотали. Исчерпав весь свой запас бранных слов, мы теперь работали вне дома молча, нервы у всех были так напряжены, что разговаривать не хотелось. Работа за пределами пещеры состояла преимущественно в перетаскивании тяжелых грузов, и что ни час, то одного, то другого ветер с силой швырял на огромные гранитные глыбы, из-за которых около Убежища Эванс было трудно ходить даже в спокойную погоду. Левик однажды справедливо заметил, что, хотя дорога в ад вымощена, как известно, добрыми намерениями, сам ад, по нашим представлениям, должен сильно смахивать на остров Инекспрессибл. Продолжить чтение →

Эксперимент Левика.— Пение хором играет все более важную роль в нашей жизни.— Взаимосвязь запаха и звука.— Ассоциативное воспоминание: партия за обедом.— Песни и память.— Отсутствие льда на море.— Бамбуковые носилки.— Печь "Комплекс".— Ботинки разваливаются.— Сновидение.— Описание недели из моего дневника.— Зубочистки.— Споры.— Экономия керосина.— Тюленья шкура — тоже неплохое топливо.

Наш скудный стол казался Левику недостаточно аскетическим, и в конце мая он объявил, что хочет произвести опыт:

просидеть целую неделю на одном мясе, а полагающиеся ему сухари, шоколад и сахар откладывать и на седьмой день устроить пир горой. У него хватило самообладания исполнить свое намерение, и жалость, которую мы испытывали к нему во все дни его добровольного поста, уступила место зависти при виде того, как он в конце эксперимента смаковал лакомства. Этого было достаточно, чтобы почти (но все же не совсем) склонить нас последовать его примеру. Сны о еде являлись нам все более настойчиво, теперь каждый грезил о каком-нибудь своем любимом кушаний. Двадцать восьмого мая я записал в дневнике, что Кемпбелл и Левик мечтают о бисквитном торте с кремом, "я же изо всех лакомств отдаю предпочтение традиционному сухарному пудингу с патокой, какой нам давали в школе". После возвращения из Антарктики, куда бы я ни приезжал, я отыскиваю такой пудинг. Интересно, объедаются ли так же мои товарищи кремовыми тортами? Во всяком случае теперь, когда я разгласил их сокровенное желание, они уже никогда не испытают недостатка в этом кушаний. Продолжить чтение →

Возвращение света.— Великолепное небо.— Поиски зарытого склада.— Еще раз о горькой доле дневального.— Записка на шесте у склада.— Мы отрыли сани и готовимся к старту.— "Предвестник дня".— Очаг затоплен.— Возвращение солнца.— День рождения Кемпбелла.— Воспоминания о начале зимы.— Подготовка к санному походу продолжается.— Ослабление крыши.— Спор и комичное пари.— Болезнь Браунинга.— "Радость моряка".— Предвестие болезни

"1 августа 1912 г.— Итак, наступил первый день нового месяца, и весьма уместно обозреть наше положение. Мы ожидаем возвращения солнца в ближайшем будущем и примирились с мыслью, что придется отложить выход до конца сентября и на пути к мысу Эванс пересечь ледник Дригальского. При хорошей погоде светлого времени хватает уже на несколько часов работы вне дома, и, хотя ветер не утихомирился, при свете дня, когда видно, куда идешь, он досаждает гораздо меньше, и только пурга может помешать нам подносить к пещере все необходимое. У нас есть четыре тюленя. Теперь в любой день может прибыть спасательная партия.

Перед наступлением дня небо окрашивается в великолепные тона, в полдень оно сияет так, что, кажется, солнце за горизонтом и вот-вот выйдет. Наибольшее впечатление в этом явлении производят, как всегда, широкие разноцветные полосы, которые в полдень тянутся чуть ли не от зенита до горизонта". Продолжить чтение →

Несмотря на ветры, море замерзает.— Блинчатый лед:— Мы расширяем наши прогулки.— Один из складов Борхгревинка.— Его склад угля и провизии — важное подспорье для нас.— Драже с лимонным соком и "джемоклей".— Начало метели.— Каменные ливни.— Муки метеоролога.— Незначительные потери.— За водой для мытья.— Что опаснее — порывы ветра или внезапное затишье? — Работа в стенах дома.— Буря испытывает наше терпение.— "Карузофон".— Гимн ночного дежурного.— Восходы солнца.— Горная пещера.— Случай с порошком магния.— Граммофон, как всегда, откликается на происшествие.— Лучшее полярное сияние из виденных нами.

Замерзание моря в Антарктике — всегда захватывающее зрелище, но, пожалуй, нигде мы не увидели бы его в такой полноте, как на мысе Адэр в бурную осень 1911 года. Как только мороз крепчает, на поверхности воды при первой же благоприятной возможности появляются кристаллы льда, которые вскоре образуют ледяное сало. Сначала этот процесс происходит медленно, любой мало-мальски сильный ветер отгоняет сало, но чем ниже опускается ртуть на градуснике, тем быстрее оно формируется, и в конце концов даже после самого свирепого шторма море остается открытым не больше нескольких минут.

Только наблюдая эту картину и своими глазами видя, как быстро лед усмиряет и даже убивает прибой, проникаешься сознанием всесилия мороза. Продолжить чтение →

Умеренность — вот лучший пир. — За санями. — Веселый поход. — Прекрасная погода и виды ей под стать.— Разводья на морском льду. — Невиданный ураган. — Склады разгромлены, морской лед унесен.— Термометр пробит камнем. — Утрата мареографа. — Сооружение гидросаней. — "Картодиаграмма" урагана. — Памятка наблюдателям. — Солнце пригревает.

Потребовался всего один день после возвращения из похода, чтобы мы втянулись в привычный ритм жизни, и он напоминал о себе только возросшими аппетитами и стремлением есть сахара значительно больше, чем это полезно. Впрочем, нас вскоре и вовсе отвернуло от сладкого, камнем ложившегося на желудок.

После нескольких дней отдыха Кемпбелл предложил мне сопровождать Левика, Дикасона и Браунинга в походе за оставленными санями. Восьмого августа мы вышли из залива, взяв с собой только спальные мешки, а из еды — немного сухарей и шоколада для ленча. По первоначальному замыслу мы должны были идти со вторыми санями, поставив их на железные полозья. Битых три часа их терли наждаком и парафином, и все только для того, чтобы убедиться, что сани надо сначала укоротить, а потом уж ставить на полозья. Мы отложили это занятие на другое время, взвалили мешки на -плечи и пошли. Продолжить чтение →