Активизация воображения и эйдетизм в наших экспериментах способствовали проявлению творческой деятельности, поскольку испытуемые начинали «видеть» в салфетках, комках ваты и т. п. причудливые образы. Используя куски проволоки от вышедших из строя электрофизиологических датчиков, они стали мастерить различные игрушки. Заметив это, мы решили «подбрасывать» в сурдокамеру до начала эксперимента деревянные чурбачки, замысловатые корни деревьев. В своем отчете один из испытуемых писал: «В первые дни этот корень не вызывал у меня никаких эмоций. Когда я его стал рассматривать на третий день эксперимента, он мне показался весьма забавным. В воображении стали рисоваться какие-то животные, которые карабкаются на дерево. Спустя какое-то время я отчетливо увидел двух обезьян, которых преследуют хищный дракон и большая кошка. Может быть, пантера или рысь. Я настолько отчетливо видел этих животных, что высвободить их с помощью ножа не представляло для меня больших затруднений».
Переживания некоторых испытуемых находили отражения в литературном творчестве. Их литературные произведения, как и дневниковые записи, свидетельствуют о возникающей в условиях изоляции потребности в самоанализе, самовыражении и актуализации.
Приведем образец литературного творчества испытуемой П. Здесь, по нашему мнению, проявилось эмоциональное настроение, характерное для большинства людей, стремящихся найти словесное выражение того ранее не испытанного, что пришлось пережить в сурдокамере.
«Письма из ниоткуда». «…Я подумала, как, наверное, дорога будет звездолетчику тоненькая ниточка, связывающая его с Землей,- радио. Как он будет напряженно вслушиваться в замирающие звуки, с какой теплотой будет думать об оставшихся и провожавших его людях. Если я, еще сидя на Земле, почувствовала это, там все это будет в миллион раз сильнее…
Сообщила на Землю, что лечу к созвездию Эридана. Меня давно уже подмывало. Пусть хоть улыбнутся. Может быть, шутка вышла неуклюжей, но пусть, все равно я буду лететь к созвездию Эридана. Олег Николаевич, ау!.. Я очень рада, что взяла своего Хепса. Он меня развлекает и как бы связывает с вами. О, как вы там в Москве? Это у меня был «день без числа», а у вас с числом!..»
О процессе творчества в условиях сенсорной депривации Г. Т. Береговой рассказывает: «По графику… мое личное время. Я стругаю ножом мягкую, податливую липу и думаю о своем будущем… Вместе со мной вторгается в космос и мое прошлое. Ведь именно оно привело меня сюда, в сурдокамеру, где я стругаю липу и веду бой с одиночеством, тишиной и сенсорным голодом… Может быть, именно сейчас самое время вспомнить его, вглядеться в себя, чтобы знать, что берешь с собой, готовясь покинуть Землю?.. Может быть, именно в этом скрывалась еще одна из причин того, что, даже выстругивая в минуты досуга из куска липы свой Як (самолет, на котором воевал.- В. Л.), я стремился… осмыслить пройденный путь…»208 Характерно, что первую часть своей автобиографической книги «Угол атаки» он назвал «10 дней и вся моя жизнь». За 10 дней, проведенных в сурдокамере, он в основном и продумал этот раздел своих мемуаров.
Когда наши испытуемые выходили из сурдокамеры, они признавались с изумлением, что вовсе не подозревали у себя способностей к рисованию, литературному и поэтическому творчеству и совсем не ожидали от себя такой острой жажды выговориться, поразмышлять, сочинить нечто в ином жанре. В условиях изоляции человек получает возможность сосредоточиться на одной идее. Внешние факторы не нарушают здесь его сосредоточенности, имеющей одну определенную направленность.
Известно, что к самоизоляции прибегали многие художники, писатели и композиторы в своей творческой работе. Художник Айвазовский обычно писал свои картины на морские сюжеты в комнате, небольшое окно которой выходило в тихий двор его большого дома. Бальзак предпочитал работать ночью с наглухо завешенными окнами. «Только к вечеру мозг обогащается полноценными мыслями,- писал он.- Все приходит в движение, начинается восхитительная и бешеная работа. Отсутствие зрительных впечатлений позволяет расти в сумерках всем чудовищным образам, родившимся за день. К ночи они становятся огромными, сильными и самостоятельными» 209. П. И. Чайковский во время работы нуждался в полном уединении и тишине. Он признавался: «В течение нескольких часов я не должен видеть ни души и знать, что и меня никто не видит и не слышит» 210.
Наши исследования показали, что у тех испытуемых, которые нашли себе занятие в часы нерегламентированной деятельности, необычные психические состояния отмечались значительно реже, чем у тех, кто в эти часы ничем не занимался и находился в пассивном состоянии. Об этом же свидетельствуют и наблюдения других исследователей. Так, М. Сифр пишет, что у Ж. Мерете, проведшего в 1965 г. 181 день в глубинах пещеры, «пытка одиночеством и воздействием монотонности» мало-помалу начала «подтачивать самый здравый ум». У него развилась депрессия, сопровождавшаяся приступами отчаяния. Ж- Мерете начал рисовать и лепить из глины. «Сначала рисунки были плодом его фантазии; он отражал в них свои мечты и, может быть, тайные желания. Потом ему захотелось составить «летопись» своей жизни в пещере, изобразив себя первобытным человеком»211. В его рисунках видно, как сталактиты пещеры преобразуются в людей, животных и т. д. Яркие красочные акварели, рисунки, в которых он воплощал свои мечты и желания, были, по словам М. Сифра, «своеобразной разрядкой и способствовали удаче эксперимента».
Наши испытуемые отмечали, что в процессе творчества в условиях сурдокамеры у них снималась эмоциональная напряженность, они переживали психическую разрядку. Мысль о том, что процесс творчества может способствовать переадаптации, мы находим у Л. С. Выготского, который, в частности, писал: «…искусство есть необходимый разряд нервной энергии и сложный прием уравновешивания организма и среды в критические минуты нашего поведения. Только в критических точках нашего пути мы обращаемся к искусству…» 212
Все это позволило нам рассматривать творчество как один из методов профилактики нервно-психических расстройств в экстремальных условиях. Правильность наших рекомендаций нашла подтверждение в наблюдениях Ю. М. Стенько. По его данным, моряки, занимавшиеся творчеством в свободное время (изготовление морских сувениров, техническое моделирование и т. д.), меньше страдали от различных нервно-психических заболеваний в сравнении с теми, кто в это время находился в пассивном состоянии.
