Сорта стресса. — Метеостанция как ашрам. — Дорога на Бермамыт. —  Я вроде ламы, Эмка как Ким. — О вреде излишней резвости.  – Препирательства с диссидентом. –  Психодром и брокенский призрак. – Жизнь и смерть почитателя протопопа Аввакума. – Разные взгляды на смысл жизни. – Наяда в Хасауте

Еле-еле серело, когда я выбрался из палатки на холод по чисто личным  обстоятельствам.  Было тихо, еще и утренний бриз не начинал дуть, и плеска моря совершенно не было слышно.  Я не обратил на это обстоятельство никакого внимания, а зря.  Хотя — что я мог бы поделать?  Но об этом после.

Я полюбовался на утренний лет несчетных стай, погоревал насчет отсутсвия ружьишка, потом, взрыкивая от холода, вернулся в теплый спальник, угрелся в предвкушеньи, что моментально засну.  Черта лысого, однако.  Богооставленность – это еще куда ни шло, это завсегда при нас, но быть оставлену собственным «Фрегадом», или самому оставить кат – совсем худо.  Принимая во внимание.

Я глянул на часы.  Пять.  До побудки еще пара часов, а у меня сна ни в одном глазу.  Я вспомнил где-то читанное, в «Науке и жизни», наверно: если не выспался, но спать не можешь – это худший вид стресса.  Стресс бывает хороший и не очень; так вот у меня самый дурной, какой только можно придумать.  А как не стрессовать, когда я тут, а «Фрегадик» мой неведомо где и неведомо, что с ним.  Тьма такая, что смотри, не смотри, нуль чего высмотришь. Продолжить чтение →

Отрыжка бессонной ночи.  – Уроки мсье Лиса.  – Черепаший Ренессанс.  –  Красавец-сом.  –  В поход за глиной.  –  Крысобой.  –  Общественный договор с ежом.  – Туз, или царский подарок судьбы.  – Гончар.  – О пользе рыбьего жира.  –  Коптилка времен войны.  – Забавные свойства Дневника.  – О Жалкости Жизни.  – Жалкость: коммунальный вариант.  –  О роли гламура в быту

Утро получилось угрюмое.  Нет, в природе все было хорошо, солнце вскарабкалось уже высоко – было около десяти – и свысока поливало остров и его окрестности пронизывающим весенним светом.  Ветерок, хоть и подувал с северо-запада, отдавал теплом; ну, если не совсем летним теплом, то все ж не недавним могильным хладом.  В общем, метеообстановка как раз в норме, а вот на душе пасмурно, если не сказать паскудно.  Проспал самолучшие утренние часы и все равно не выспался, голова после бессонных часов тоскливых мыслеплутаний – вата ватой, в членах тяжесть и леность, насчет зарядки-пробежки противно и думать, а еще противней оттого, что совестно – оттого, что противно.  В общем, все совсем так, как после бессонницы с самокопанием там, в обыденном бытии среди роящихся Других.  В ночные бредни про новую жизнь и духовное преображение уже не верилось ни грамма.  Чепуха какая-то.  Стоило ли бежать за тысячи верст, переживать Аngst, катарсис и Бог знает что еще, чтоб снова плюхнуться в депрессуху и абулию. . .  Сколько ни ерзай задницей по планете, сколь ни бегай с места на место, и сам ты не изменишься, а мир вокруг и подавно, глаза б мои его не видали.  Жалкий, в общем-то, мир.   Продолжить чтение →

Обсох. – Бурлачим. – Конфетка впереди. – Летучие голландцы en masse. – Чудо природы: раздолбайство хуже российского. – Полшага до нирваны. – Огоньки и порнофильм. – Удивительный пробел в робинзонадах

Вот так я валялся, мечтал, вспоминал, и довспоминался до того, что нечувствительно заснул.  Как раз на этой нимфической сцене и заснул, наверно.  Спал, правда, недолго.  Видно, какой-то подспудный червь точил, и подскочил я, как ужаленный, хоть черви не жалят.  Но что толку подскакивать.  Скачи, не скачи, а все равно уж скоро девять, и солнышко пригревает, как мамочка по лицу гладит.

Чертыхаясь, я выкарабкался из палатки – и так и врос в землю.  То-то я не слышал плеска волн, когда в первый раз выбирался на волю.  Какой там на хрен плеск, когда море ушло черт его знает куда, и стоит мой бедный «Фрегадик» на сухом месте, как сиротка.  На Каспии так и говорят: обсох.  Ветер с западного сменился на обычный норд-ост и отогнал море туда, где ему и положено быть, а поскольку место плоское, то отогнал довольно далеко.  Немудрено, что я так и заорал, “You сian’t dew this to me!” – голосом незадачливого гангстера из какого-нибудь американского боевика тридцатых годов.  Нельзя, мол, со мной так поступать.  Какое там нельзя, когда уж поступили, как хотели, а захотят, и еще поступят.  Кто?  А почем я знаю, кто.  В любом случае – сволочи.

В общем, красиво начался денек. Не хуже вчерашней концовки. Продолжить чтение →

Наташенька.  – Живоглот.  –  Планы на будущее.  –  Ящерки.  –  Лепидоптера и лолиты.  – Окджилан.  –  А не уйти ли в змееловы.  –  Ревень.  –  Грызуны кронируют саксаул.  –  Жало скорпиона.  

Мой первый жест с утра – тяну левую руку к глазам, беспокоюсь, не проспал ли, и вообще засекаю время: секундомер пошел мотать круги, а я с ним наперегонки, кто кого.  Такое вот проклятье нашей жизни, не хуже первородного греха.  Хейердал, когда решил оторваться от заблудшей в технологическом свинарнике цивилизации и поселился со своей белокурой Лив на полинезийском островке, первым делом истолок свои часы в лапшу между двумя камнями.  Потом, правда, признался, что эпизод этот он сочинил для художественного эффекта, хоть его и тянуло нечто такое учинить; на самом же деле подарил часы какому-то туземцу, с пользой для обоих.  Но в принципе идея манит.  Отключиться от крысиных бегов, забыть о стреле времени, зависнуть в стоячем желе, где все вроде бы происходит одновременно, как у индейцев хопи, и пребывать в полном балдеже сколько получится. 

Жаль, не про меня идейка.  В моем положении если за бегом времени не следить и устроить себе искусственный безвременный рай, можно в очень жидкое дерьмо вляпаться в самом что ни на есть реальном времени и засесть тут навек.  Можно в безводное лето влететь, а там и вообще до зимних ураганов дотянуть, с тридцатиградусным морозцем для разнообразия.  Потому и идешь сквозь жизнь рабом секундной стрелки.  Что на Большой земле, что здесь, все одним мирром мазано.  Экстемпоральным раем в природе не пахнет, и нечего сопли по песку размазывать.   Продолжить чтение →

Джон Сильвер и Стрелец. – Вопросы этикета. – Разговорный гамбит. – Немного картографии. – Вожделенный Бузуляк. – Экокатастрофа на носу, но кого это колышет. – Трудности кросскультуральной коммуникации. – Фламинго, моя легенда. – Демографический казус. – Купи жену. — Эндшпиль

На следующее утро солнышко застало меня все в той же позе: я сидел у входа в палатку, любовался стремительным восходом и обпивался обжигающим чаем, который в кои-то веки не надо было отмеривать пипеткой.  Сидел себе и размышлял на вчерашнюю тему: а хочу ли я плыть через эту красивую бухту к грязному аулу и становиться там центром внимания общественности.  Общественность рисовалась все больше в виде толпы голопопой, сопливой, рахитичной пацанвы.

Не знаю, до чего бы я додумался, если б Провидение предусмотрительно не вытолкнуло на сцену еще два действующих лица – двух всадников далеко справа от меня, трусивших по всей видимости по направлению к аулу.  Я сложил два практически чистых пальца кольцом, заложил в рот и свистнул так, что уши заложило, потом замахал рукой.  Те двое остановились, постояли, похоже, переговорили, потом повернули в мою сторону. Продолжить чтение →

К классификации моих снов.  –  Предварительные замечания относительно сновиденья и его записи.  –  Знакомство у забора.  –  Введение в новые принципы мироздания.  –  К вопросу о претензиях.  –  Разные масштабы и схемы одиночеств.  – Эрос vs. агапэ.  –  Дефектный проект.  –  Метанойя не метанойя, а что-то такое было

Вообще сны у меня в основном двух сортов – киноподобные и книгоподобные.  Киноподобные, наверно, дело более обычное, именно так большинство людей пересказывает сны, словно вчерашнее кино.   У меня такие тоже бывают, один-два я тут уже пересказал.  Про книгоподобные я что-то не слышал, или просто мало интересовался предметом; скорее всего я не один такой.  Книгоподобный сон – это как чтение, или писание, или не пойми что, но связанное с текстом: то ли я его сочиняю, то ли читаю, то ли сочиняю в момент чтения.  Картинки же могут присутствовать, а могут и нет, и даже когда они есть, то какие-то мультяшные, доверия не внушающие.  Такое чтиво-сочинение чаще всего ужасно увлекательно, не оторваться, действие вихрем, хотя может и замедлиться, когда нужно по законам прозы.  По жанру – что-то типа детектива или плутовского романа; бывают и чисто приключенческие.  При этом я каким-то этажом мозга соображаю, что вот у меня сочиняется книжка, и я сам собой восхищаюсь, до чего закручена интрига и хорош слог, а проснувшись, помню только отрывки, если вообще чего-то помню, и страх как переживаю, что нет такой машины, которая бы записывала сны.  Продолжить чтение →

Притча о Шапке-камне. – Диалог посреди пустыни о любви. – Залетейские настроения. – Песнь о верблюде. – Стоянка Уютная. – Дискурс о пользе Других

Давно уж я поставил парус и рулил себе спокойно по ветру, а в голове все перекатывались подробности беседы.  Нежданно-негаданно содержательная получилась встреча, или, может, только казалась таковой с голодухи.  Да нет, практической пользы масса.  Взять хотя бы то в рассуждение, что уйму времени сэкономил.  Если б решил смотаться в аул, сегодня уж из этой бухты вряд ли б вылез.  Значит, потерял бы целый ходовой день.  Это раз.  Пункт два: узнал про безопасный путь из Косшохы в Кокдарью и тем избавил себя от Бог весть каких неприятностей в открытом море.

Пункт три не самый очевидный, но, может, самый важный: информация обо мне поступила на местную биржу хабара.  Тут новости распространяются из уст в уста с чудовищной, недоступной технической цивилизации скоростью.  Небось, не сегодня, так завтра все побережье, как бы экономно оно ни было населено, будет знать, что вот идет по морю на диковинного вида лодке из двух половинок, без мотора, но с нейлоновым парусом безвредный чудак из Москвы (волла!) и считает птиц с розовыми ногами, а в кармане у него важное красное удостоверение с золотыми буквами, и значит, он большой человек, хоть и одет как дервиш, алкаш, наркаш или геолог.  Очень полезная вещь, такой хабар.  Теперь я уж больше не неведомая и потому подозрительная величина, а имею свое определенное и вполне достойное место в местном микрокосме.  Обижать меня нельзя, а наоборот, должно принимать со всем радушием.  Может, и еще чего расскажу странного и удивительного.  А случись со мной какая бяка – ну, типа выбросит мое тело на берег, так меня хоть не оставят на съедение шакалам и коршунам, а прикопают где-нибудь со всеми почестями и сверху камней навалят навроде тура. Продолжить чтение →

Возвращение к нормали.  – Работаю конструктором bundle boat.  – Грибочки! Родненькие! – Грибные воспоминания.  – Человек за бортом: былое и сны

После того, как я все это записал, тщательно выводя буквы, я уж ничем заниматься не мог, а только валялся и продумывал всякие ответвления от основных тем, и как оно все меня касается.  Вдохновленный, пробовал читать Евангелие, но ничего не получалось.  Думать про недавнее интервью казалось много интереснее.  Чего его читать, когда мне сам Савва сказал – неудачный эксперимент; мол, надо будет – пересмотрим и повторим.  Про дефективность эксперимента – вещь самоочевидная, только мало кто из верующих признавать это хочет.  И то сказать, какие они тогда были б верующие.  Credo quia absurdum est, и все дела.  Причем разбрелись еще по сектам, и у каждой свое absurdum.  Ну и Савва с ними, у меня теперь свое евангелие есть.  Сам себе абсурдист.  

Намучившись предыдущей ночью, спал хорошо, рука уже мало беспокоила, и сновидений, слава Космосу, как сказал бы Саввушка, не было.  Вот и ладушки; если каждую ночь такое будет мерещиться, можно и в пророки угодить, а оно мне надо?  Только представьте себе: Книга Пророка Сереги.  Бред собачий.  

Наутро опухоль совсем спала, и боль была уже вполне тупая, фоновая, можно сказать.  У меня таких болей по всему телу с десяток разбросано – все результаты прошлых поломок, вывихов и прочего, я уж как-то описывал.   Одной болью больше, одной меньше – мелочи быта.   И я решил вернуться к регулярной жизни: утренняя разминка, закаливание и прочее.  То ли солнце порядком уже пригревало, то ли укус скорпиона так на меня благотворно подействовал, но в этот раз я высидел в воде минут пять, не меньше – и хоть бы чхнул.  А уж прыгал потом, как Красс и Спартак вместе взятые.  Токи по телу пошли такие, об меня скорпион сам обжегся бы.   Продолжить чтение →

Перемычка. – Иду в разведку. – Сайгаки в моей жизни. – Мавзолей. – Привет от Министерства обороны. – Трепет счастия.

Следующий день начался так же мило и весело, как закончился предыдущий.  Когда я подошел к камышам, в сетке бушевали два здоровенных сазана-хулигана.  Пришлось с ними повозиться.  Они мне чуть сеть не порвали, замотались в ней по уши, и я долго выпрастывал их, аккуратно выпутывая нейлоновые нити из жестких плавников.  Пригодится еще сеточка-кормилица.

Потом я этих гладких поросят чистил и запекал в фольге в собственном соку.  Милейшее дело жареный сазан, особенно в смысле перекуса: не надо приставать к берегу, не надо разводить огонь, сидишь себе на корме, жуешь и только косточки выплевываешь в набежавшую волну.  А сазан до того вкусный, аж сладкий.

Но это потом, а пока что я с ними возился, возился и довозился чуть не до полудня.  Поздно двинул в путь, но поначалу все шло лучше некуда.  Ветерок был по-прежнему очень славный, брюхо сытое, настроение благодушное, я довольно жмурился, пошевеливая веслом на корме, пожирал глазами психоделические виды и очень не сразу сообразил, что тихо-тихо въезжаю в катастрофу. Продолжить чтение →

Утренняя авантюра.  –  Ужо вас, ядовитое семя! –  Еж и я.  –  Марш энтузиастов.  –  Встречи в пути.  –  Цветочки-камикадзе.  – Птичий Эдем.  – Новый стан.  – Охотничья горячка.  – Ночные верлибры.  – Охота с подсадной и сучья на генеалогическом древе

До утра мне еще не раз всякая мутота лезла в голову – грибочки на рыбьем жире делали свое дело.   Снилось все, кроме голубой сирени, но я с этими сновиденьями разбираться не стал.  Я здесь не затем, чтобы «Анти-Фрейд» писать, хотя зачем я вообще и здесь в частности – это тоже из области мути.  В гроба мать эту муть.  

В то утро я себя как-то особенно пружинисто чувствовал.  Размялся как следует на суше и уже собирался лезть в воду на сеанс закаливания, как мне вдруг стукнуло: если я вчера выдержал ледяной муки пять минут, не вытерплю ли я сегодня все восемь?  А за восемь минут можно попробовать и загарпунить кого ни то.  Ангел справа что-то несмело булькнул про рецидив, но я только головой мотнул.  

Все же в воду лезть решил не голеньким, а сколь возможно утеплившись.  Облачился в свой шерстяной костюмчик-пижаму, перетянул поясом, чтоб поближе к телу льнул.  Потом  натянул комплект номер раз – маску, трубку, ласты – осмотрел и зарядил титановой стрелой гавайку, попрощался с Ежом и осторожно, без всплеска, опустился в воду бухты около того места, где мне подфартило с судаком.

  Продолжить чтение →

Сисиськи. – Где Ахматова, а где верлибр. – Мой друг Витя Тащилкин. – Хмурое утро. – Дорога к морю. – Кроки на песке. – Прощание славян

Место действия – ж.-д. станция Аральское море и городок при ней, такой-то северной широты, такой-то долбаной долготы.  Время действия – март где-то к концу семидесятых, два часа ночи.  Вместо действия – российский разговор на кухне, в районе четвертой поллитры, уже кругами.

— Значит, ты поплывешь по морю на этой сисиське, — цедит Виктор и пинает пухлую, похабно лоснящуюся сигару, склеенную ночными трудами из подкладной клеенки.  Рядом валяется другая, сморщенная, потому что ненадутая.

— Это не сисиська, это практически гондола.  Поплавок, по-твоему. Слеплю раму – будет катамаран.  И поплыву.  Практически.

— Это не сисиська, – соглашается Витек. – Это – жеваная сисиська. Продолжить чтение →