Не люблю Фрейда.— Слишком человеческое поведение шакалов. – Заповедный остров. – Чудовище в озерце. – Битва титанов. – Возня по хозяйству. – В горах мое сердце. – Тоска по зрителю. – Муки творчества. – Достойная концовка дня

Серые волки молча и страшно гнались за мной, летели, как серые тени, я уходил от них на бешено скачущей, храпящей мохнатой лошадке, и копыта тупо топали по твердому песку.  Теперь мы летели вниз, и мне было тошно, я знал, кишками и костями знал, что вот-вот конь угодит копытом в сусличью нору, и тогда и лошадка, и я сам – вдребезги.  Я потянул из седельной кобуры длинноствольный пистолет и попробовал пальнуть по накатывающей сзади стае, но спусковой крючок болтался, словно возвратная пружина cломалась, а когда удалось все же выстрелить, раздался только слабый хлопок, а из ствола медленно истекло облачко белого дыма – пшик, и все тут.  А ведь я знал – волки гонят нас в засаду, где лежит вожак-перечун, старейший и сильнейший из них.  Выметнется из-за куста и в одно касание перережет лошади горло, а там и моя очередь.  Я грубо потянул повод и повернул голову коня.  Теперь мы скакали по краю высокого обрыва над морем, но далеко не ушли: справа мелькнула темная тень, и мы сорвались с утеса, долго летели, потом с пушечным плеском обрушились в море.  И вот я уже плыву легким брассом, лошадь куда-то исчезла, волки забыты, и все хорошо, только сильно давит чайный пузырь, и надо с этим что-то делать. Продолжить чтение →

Охота пуще неволи.  – Крах мечтаний.  – Убийство в свете догорающего факела.  – Рай под шелковицей.  – Судак из прошлого.  – Что было жаркими ночами на песке.  – К вопросу о социал-дарвинизме.  – Визит Ночного Гостя

В ту ночь мне все ж случилось поохотиться.  На радостях я перепил чая с солодкой, и где-то между полуночью и рассветом пришлось вылазить из теплого мешка в ночную сырость, чтоб избавиться от нестерпимого давления.  Ночь, правда, была хороша до остолбенения, тихая, звездная, бархатная с золотом.  Луна тоже присутствовала, и в небе, и полоской на море.  Вода в бухточке была практически гладкой, лишь слабенько так колыхалась.  Я стоял на камушке, клацал зубами, любовался этой айвазовщиной и слегка разбавлял море посильным вкладом, когда близко-близко раздался такой мощный сдвоенный удар сомовьего хвоста, что я чуть не сверзился туда, куда очень бы не хотелось.  Нет, каков наглец.  Думает, Бога нет, и ему все позволено.  Нет, я это дело так не оставлю.

Меня обуял охотничий азарт, и дрожь как рукой сняло.  Приготовления были самые простенькие: насадить факел-метлу на держак, вздуть огонь в очаге, зарядить гавайку, потом зажечь от очага факел – и бегом по-быстрому на камни.  В голове тем временем мелькают картины смертельной схватки с огромным сомом, как же без этого.   Продолжить чтение →

Добыча воды с неба. – Корабельный журнал. – Вымпел. – Движение анахоретов. – Кэп отрицает идею ашрама. – Месть шакалу. – Штиль, шквал, снова штиль. – Моя молитва Посейдону. – Буруны. – Land ahoy!

Шорох.  Шорох и постукивание.  Я схватился за нож, резко сел, потом положил руку на гавайку.  Послушал, послушал и вяло повалился на спину.  Черт, дождь.  Дождя тут только не было, все остальное уже вроде как было, включая мировую скорбь, в смысле Weltschmerz.  А че, дождь скорби не помеха.  Так, вроде приправы.   Один раз я в Западной Сибири тысячу кэмэ проплыл на байдарочке, и за месяц не было ни одного дня без дождя, не говоря про ночи.  А в пустыне дождь – сущий пустяк.  Дождь в пустыне, это даже мило.  Значит, скоро зацветут тюльпаны, маки и все, что надо.  Пустыня покроется ковром разноцветных цветов, как писали в учебнике географии.  Очень может быть.  Хорошо бы увидеть хоть одним глазком, в щелочку.  Так рано в этих местах я еще никогда не бывал.

Я высунул нос наружу. Тучки небесные, вечные странницы, мать вашу, нанесли-таки дождя.  Тучки, правда, были какие-то несерьезные, комковатые и сероватые, но сплошняком.  Похоже, главный дождь ночью пролил, а я и не заметил.  Так и голову могут отгрызть, а я опять не замечу.  Хреновато у нас с бдительностью.  Распустились.  Морской кабак развели.  Ладно, миру мир.  Ветерок вон какой слабенький, волнение тоже – видно, дождь волну пригладил.  Бывает. Продолжить чтение →

Кулинарные заботы.  – Алые маки.  – Gaudeamus igitur.  – Мои встречи с гюрзой.  – Еж по имени Ежа.  – Наживка на сома.  – Беспокойный pet

Разбудило меня солнышко.  В спальнике было жарко, до пота.  Славно, конечно.  Похоже, больше мерзнуть не буду, и последние остатки простуды из головы выжжет; в скором времени от жары начну изнывать, а это не есть хорошо.  Прорвемся, однако.  Вот красавца-судака ущучил, день будет сытный, какого еще хрена нужно.

Я поспешил к расселине, по-глупому волнуясь – уж не случилось ли чего с моим судачиной, не сорвался ли с кукана; но зверь был жив-здоров и даже буен.  Пришлось утихомирить.

Все утро ушло на возню с судаком.  Башку его я пустил на уху, хвостовую часть поджарил на вертеле, а остальное решил завялить, слегка присолив.  Соль я добыл способом, который самому понравился: стряхнул на разделанного судака жутко соленую росу с саксаула.  Я как-то попробовал ее лизнуть – во, думал, где пресную воду буду в жару добывать – и потом еле отплевался.  Саксаул весь солью пропитан, и роса на нем солонее, чем вода в море.  Побег саксаулий раскусишь – то же самое; особенно у черного саксаула.  А тут другого и нет. Продолжить чтение →

Камнепад, которого не было. — Бояться змей не стыдно. — Разные сорта страха. — Школьный апфоризм. — Physical courage. — Академический змиятник. — Положительные аспекты змиятника. — Будни поэта-переводчика. — Ранний испуг. — Свидетель – значит мученик. — Что делает двенадцатый калибр и как об этом написать.— Кэп дает советы

После чая и последних сонных наставлений воспитаннику я с притворным старческим кряхтеньем забрался в логово.  Сон сморил меня скоренько, но и в эту ночь выспаться всласть не удалось.  Где-то заполночь затряслась земля, с грохотом посыпались в ущелья миллионнотонные скалы, и меня подкинул на ложе вечный кошмар альпиниста – попасть под камнепад, лежа в застегнутой палатке и не видя, откуда летят и скачут эти каменные ядра.  

Я уже успел сообразить, что никакого камнепада нет и быть не может, что вокруг лишь тишина и шорох ночного моря, но сердце все било бешеную чечетку, и я торопливо выбрался наружу.  

Понадобилось всего пара минут, чтоб установить причину грохота: еж неведомым мне способом ухитрился завалить камни очага и теперь стоял рядом и с любопытством разглядывал дело рук своих – а камни эти впору здоровому мужику ворочать.  И как его самого не расплющило, балбеса колючего…   Продолжить чтение →

Сорта стресса. — Метеостанция как ашрам. — Дорога на Бермамыт. —  Я вроде ламы, Эмка как Ким. — О вреде излишней резвости.  – Препирательства с диссидентом. –  Психодром и брокенский призрак. – Жизнь и смерть почитателя протопопа Аввакума. – Разные взгляды на смысл жизни. – Наяда в Хасауте

Еле-еле серело, когда я выбрался из палатки на холод по чисто личным  обстоятельствам.  Было тихо, еще и утренний бриз не начинал дуть, и плеска моря совершенно не было слышно.  Я не обратил на это обстоятельство никакого внимания, а зря.  Хотя — что я мог бы поделать?  Но об этом после.

Я полюбовался на утренний лет несчетных стай, погоревал насчет отсутсвия ружьишка, потом, взрыкивая от холода, вернулся в теплый спальник, угрелся в предвкушеньи, что моментально засну.  Черта лысого, однако.  Богооставленность – это еще куда ни шло, это завсегда при нас, но быть оставлену собственным «Фрегадом», или самому оставить кат – совсем худо.  Принимая во внимание.

Я глянул на часы.  Пять.  До побудки еще пара часов, а у меня сна ни в одном глазу.  Я вспомнил где-то читанное, в «Науке и жизни», наверно: если не выспался, но спать не можешь – это худший вид стресса.  Стресс бывает хороший и не очень; так вот у меня самый дурной, какой только можно придумать.  А как не стрессовать, когда я тут, а «Фрегадик» мой неведомо где и неведомо, что с ним.  Тьма такая, что смотри, не смотри, нуль чего высмотришь. Продолжить чтение →

Отрыжка бессонной ночи.  – Уроки мсье Лиса.  – Черепаший Ренессанс.  –  Красавец-сом.  –  В поход за глиной.  –  Крысобой.  –  Общественный договор с ежом.  – Туз, или царский подарок судьбы.  – Гончар.  – О пользе рыбьего жира.  –  Коптилка времен войны.  – Забавные свойства Дневника.  – О Жалкости Жизни.  – Жалкость: коммунальный вариант.  –  О роли гламура в быту

Утро получилось угрюмое.  Нет, в природе все было хорошо, солнце вскарабкалось уже высоко – было около десяти – и свысока поливало остров и его окрестности пронизывающим весенним светом.  Ветерок, хоть и подувал с северо-запада, отдавал теплом; ну, если не совсем летним теплом, то все ж не недавним могильным хладом.  В общем, метеообстановка как раз в норме, а вот на душе пасмурно, если не сказать паскудно.  Проспал самолучшие утренние часы и все равно не выспался, голова после бессонных часов тоскливых мыслеплутаний – вата ватой, в членах тяжесть и леность, насчет зарядки-пробежки противно и думать, а еще противней оттого, что совестно – оттого, что противно.  В общем, все совсем так, как после бессонницы с самокопанием там, в обыденном бытии среди роящихся Других.  В ночные бредни про новую жизнь и духовное преображение уже не верилось ни грамма.  Чепуха какая-то.  Стоило ли бежать за тысячи верст, переживать Аngst, катарсис и Бог знает что еще, чтоб снова плюхнуться в депрессуху и абулию. . .  Сколько ни ерзай задницей по планете, сколь ни бегай с места на место, и сам ты не изменишься, а мир вокруг и подавно, глаза б мои его не видали.  Жалкий, в общем-то, мир.   Продолжить чтение →

Обсох. – Бурлачим. – Конфетка впереди. – Летучие голландцы en masse. – Чудо природы: раздолбайство хуже российского. – Полшага до нирваны. – Огоньки и порнофильм. – Удивительный пробел в робинзонадах

Вот так я валялся, мечтал, вспоминал, и довспоминался до того, что нечувствительно заснул.  Как раз на этой нимфической сцене и заснул, наверно.  Спал, правда, недолго.  Видно, какой-то подспудный червь точил, и подскочил я, как ужаленный, хоть черви не жалят.  Но что толку подскакивать.  Скачи, не скачи, а все равно уж скоро девять, и солнышко пригревает, как мамочка по лицу гладит.

Чертыхаясь, я выкарабкался из палатки – и так и врос в землю.  То-то я не слышал плеска волн, когда в первый раз выбирался на волю.  Какой там на хрен плеск, когда море ушло черт его знает куда, и стоит мой бедный «Фрегадик» на сухом месте, как сиротка.  На Каспии так и говорят: обсох.  Ветер с западного сменился на обычный норд-ост и отогнал море туда, где ему и положено быть, а поскольку место плоское, то отогнал довольно далеко.  Немудрено, что я так и заорал, “You сian’t dew this to me!” – голосом незадачливого гангстера из какого-нибудь американского боевика тридцатых годов.  Нельзя, мол, со мной так поступать.  Какое там нельзя, когда уж поступили, как хотели, а захотят, и еще поступят.  Кто?  А почем я знаю, кто.  В любом случае – сволочи.

В общем, красиво начался денек. Не хуже вчерашней концовки. Продолжить чтение →

Наташенька.  – Живоглот.  –  Планы на будущее.  –  Ящерки.  –  Лепидоптера и лолиты.  – Окджилан.  –  А не уйти ли в змееловы.  –  Ревень.  –  Грызуны кронируют саксаул.  –  Жало скорпиона.  

Мой первый жест с утра – тяну левую руку к глазам, беспокоюсь, не проспал ли, и вообще засекаю время: секундомер пошел мотать круги, а я с ним наперегонки, кто кого.  Такое вот проклятье нашей жизни, не хуже первородного греха.  Хейердал, когда решил оторваться от заблудшей в технологическом свинарнике цивилизации и поселился со своей белокурой Лив на полинезийском островке, первым делом истолок свои часы в лапшу между двумя камнями.  Потом, правда, признался, что эпизод этот он сочинил для художественного эффекта, хоть его и тянуло нечто такое учинить; на самом же деле подарил часы какому-то туземцу, с пользой для обоих.  Но в принципе идея манит.  Отключиться от крысиных бегов, забыть о стреле времени, зависнуть в стоячем желе, где все вроде бы происходит одновременно, как у индейцев хопи, и пребывать в полном балдеже сколько получится. 

Жаль, не про меня идейка.  В моем положении если за бегом времени не следить и устроить себе искусственный безвременный рай, можно в очень жидкое дерьмо вляпаться в самом что ни на есть реальном времени и засесть тут навек.  Можно в безводное лето влететь, а там и вообще до зимних ураганов дотянуть, с тридцатиградусным морозцем для разнообразия.  Потому и идешь сквозь жизнь рабом секундной стрелки.  Что на Большой земле, что здесь, все одним мирром мазано.  Экстемпоральным раем в природе не пахнет, и нечего сопли по песку размазывать.   Продолжить чтение →

Джон Сильвер и Стрелец. – Вопросы этикета. – Разговорный гамбит. – Немного картографии. – Вожделенный Бузуляк. – Экокатастрофа на носу, но кого это колышет. – Трудности кросскультуральной коммуникации. – Фламинго, моя легенда. – Демографический казус. – Купи жену. — Эндшпиль

На следующее утро солнышко застало меня все в той же позе: я сидел у входа в палатку, любовался стремительным восходом и обпивался обжигающим чаем, который в кои-то веки не надо было отмеривать пипеткой.  Сидел себе и размышлял на вчерашнюю тему: а хочу ли я плыть через эту красивую бухту к грязному аулу и становиться там центром внимания общественности.  Общественность рисовалась все больше в виде толпы голопопой, сопливой, рахитичной пацанвы.

Не знаю, до чего бы я додумался, если б Провидение предусмотрительно не вытолкнуло на сцену еще два действующих лица – двух всадников далеко справа от меня, трусивших по всей видимости по направлению к аулу.  Я сложил два практически чистых пальца кольцом, заложил в рот и свистнул так, что уши заложило, потом замахал рукой.  Те двое остановились, постояли, похоже, переговорили, потом повернули в мою сторону. Продолжить чтение →