Некоторые виды дурмана — Datura alba и Datura metel — издавна пользовались дурной славой в Индии. Там даже существовала профессия «отравителей датурой». Отравитель осторожно через трубку вдувал порошок из семян дурмана в нос спящему. Человек засыпал еще крепче и тогда все ценное, что было в его доме, спокойно уносили. Дурман вызывал такое же отравление, как белена.

Дурман — однолетнее травянистое растение. Для умеренной зоны Европы и Азии характерен вид D. stramonium (дурман обыкновенный), в Иране растет D. tatula. Еще один вид — D. innoxia, родом из Мексики, широко применяется в народной медицине и религиозных обрядах индейских племен Центральной Америки. Название этого очень ядовитого вида дурмана относится к ботаническим курьезам: в переводе оно означает «дурман безвредный».

Дурман обыкновенный часто встречается в нашей стране — в Средней Азии, средней полосе европейской части СССР, в Западной Сибири и на Дальнем Востоке. Он растет как сорняк вокруг жилищ, у дорог, на пустырях, иногда образуя заросли. Это красивое растение и, как сказал автор «Занимательной ботаники» (М., 1951) А. В. Цингер, оно «так и просится на клумбу». Листья у него очередные, с длинными черешками, сверху темно-зеленые, снизу — серовато-зеленые. Продолжить чтение →

Чем сильнее и непонятнее действовало растение, тем больше приписывали ему магических свойств, тем больше о нем складывалось легенд и сочинялось небылиц. В этом отношении, пожалуй, ни одному растению так не «повезло», как мандрагоре. Слишком большая слава оказалась для нее печальной: те два вида мандрагоры, которые особенно ценились, чуть не исчезли с лица Земли.

В греческой мифологии Церцея подмешивала мандрагору в свои снадобья, чтобы превратить мужчин в свиней. Цельс говорил о мандрагоре как о снотворном и анестезирующем средстве, о ней упоминалось и в «Шестодневе Иоанна» Экзарха Болгарского, у Шекспира в пьесах «Отелло», «Антоний и Клеопатра», «Макбет», «Ромео и Джульетта», у Гете.

Почему это растение считали магическим?

Еще в VI в. до н. э. Пифагор высказал мнение, что некогда в мандрагору, корень которой напоминает человеческую фигурку, и в самом деле превратился человек. Эта фантастическая гипотеза вскоре стала обрастать всевозможными небылицами. Иосиф Флавий, историк древних иудеев, живший в I в. н. э., рассказывал, что мандрагора имеет цвет пламени, светится в темноте и приносит счастье. Добыча ее крайне трудна, так как растение чувствует приближение «нечистых людей» и удаляется от них. Прикосновение к мандрагоре вызывает немедленную смерть. Ею можно овладеть, окопав землю вокруг корня, к которому привязывают за хвост голодную черную собаку. Собаке показывают кусок мяса: она изо всех сил рвется к нему и выдергивает корень из земли. Продолжить чтение →

Рассказ о «магических» растениях сем. Пасленовых будет неполным, если ничего не сказать о «богом проклятой траве», «чертовом зелье» — табаке и о его смертельно-ядовитом алкалоиде никотине.

«Раскольники траву сию почитают проклятою и ставят в тяжкий и непростительный грех ее употребление. Когда случится кому в их избе курить табак, то они после его курят трои сутки беспрестанно ладаном; а где упало несколько крошек оного, то те ж трое сутки скоблят и моют оное место, дабы не токмо его, но и дух или запах оный вывесть вечно».

Так некогда относились к табаку и табачному дыму, считая, что нет травы грешнее табаку, и нет тяжелее греха, чем курение.

Об истории табака известно следующее.

Когда в 1492 г. Христофор Колумб высадился на берег Кубы, к нему навстречу вышли индейцы, курившие табачные листья, свернутые в виде грубой сигары. Они объяснили, что это растение дано им «Великим духом» как средство от москитов и мух, не выносящих табачного дыма (кстати, очень редко животные его выносят). Продолжить чтение →

Еще в самом начале колониальных войн войска Ост-Индской кампании познакомились с одним из древнейших видов химического оружия — отравленными стрелами, дротиками и кольями. Загадочные яды для стрел интриговали завоевателей, и в середине XVII в. голландцы поручили ученому-ботанику Г. Румпфу раскрыть их тайну. Благодаря Г. Румпфу об анчаре, дереве, дающем яд для стрел, стали распространяться самые невероятные слухи. Произошло это потому, что яванцам было гораздо выгоднее запугать европейцев, чем раскрыть секрет добычи сока анчара. Поэтому Г. Румпфа предупредили, что приближаться к дереву чрезвычайно опасно, так как оно убивает на расстоянии.

В 1783 г. один из хирургов голландской армии Ферш подтвердил то, что сообщил об анчаре его предшественник. Ферш будто бы сам путешествовал в глубь острова Ява и уверял, что сам видел, как дерево своими ветвями, словно щупальцами, хватало людей и как ему приносили человеческие жертвы. Ферш писал, что оно губило все живое и вблизи него не росла ни одна былинка. Он поведал миру в своих записках о том, что один малайский священник, проживающий в нескольких километрах от места, где рос анчар, в течение 30 лег послал к дереву более 700 преступников, приговоренных к смерти, с поручением собрать и принести яд дерева. Он гарантировал помилование тем, кто вернется живым. Из 700 человек будто бы вернулось лишь 20. несмотря на то, что священник перед походом снабдил их парой перчаток из кожи буйвола и маской из того же материала с двумя отверстиями для глаз, в которые были вставлены стекла. Для сбора яда он давал им ящик из панциря черепахи.

Для того чтобы добыть яд анчара, надо было идти за 27 лье от Батавии и за 14 лье от резиденции императора в долину, страшную своей бесплодностью; ее воздух был до того насыщен ядовитыми испарениями, что птицы, пролетая над ней, падали мертвыми. Продолжить чтение →

Для того чтобы повысить ядовитость сока анчара, малайцы примешивали к нему соки других ядовитых растений, среди которых были деревья из обширного рода Strychnos (сем. Логаниевые).

Чилибуха (Strychnos nux vomica), или «рвотный орех»,— невысокое дерево с опадающими овальными листьями и мелкими белыми цветками, собранными в полузонтики в пазухах листьев, немного напоминающими белую сирень.

Если перевести латинское название растения на русский язык, буквально оно будет означать «гадкий орех». Стрихнин и бруцин — основные алкалоиды, содержащиеся в семенах чилибухи, необычайно горьких на вкус. Горечь стрихнина ощущается даже в том случае, если его развести с водой в отношении 1 : 1 000 000. Эти же алкалоиды и курарин содержатся в других растениях из рода Strychnos, например в бобах Игнатия (игнации — S. ignatii), в коре корня S. colubrina и др. Все эти растения с незапамятных времен давали яды для стрел быстрого и очень сильного действия, применявшиеся в Индии и далее к юго-востоку, вплоть до Северной Австралии, в том числе и во Вьетнаме, т. е. везде, где они растут.

Когда-то стрихнин и бруцин называли «королевским ядом», и на острове Ява убивали преступников отравленными им кинжалами. «Королевский яд» — коричневый порошок, завернутый в пальмовый лист, продавался на рынках. В Европе чилибуха стала известна в середине XVI в., но долго не находила применения в медицине. В 1640 г. в Англии ее использовали для отравления бродячих животных.

Чистый стрихнин из плодов чилибухи впервые удалось выделить французским токсикологам Пеллетье и Кавенту в 1818 г. В 1954 г. Вудвордом был осуществлен его синтез (бруцин и остальные алкалоиды семян чилибухи в медицине не нашли применения). Продолжить чтение →

Жители Западной Африки с древнейших времен применяли стрельный яд «ине», или «онайе», а в Восточной Африке и в районе Центральных озер был известен яд «комбе».

В 1853 — 1856 гг. в этих местах путешествовал знаменитый исследователь Африки Д. Ливингстон. Сопровождавший его врач Кирк интересовался стрельными ядами и возил образцы ядовитых растений в своей сумке. Вскоре его коллекция увеличилась настолько, что ее пришлось переложить в другое место. В пустую сумку Кирк положил свои вещи, в том числе зубную щетку. Утром он стал чистить зубы и вдруг почувствовал сильнейшее сердцебиение. Кирк понял, что причиной его могли быть следы стрельных ядов и, внимательно осмотрев сумку, обнаружил в ней семена строфанта. Повторные опыты через некоторые промежутки времени приводили к тому же результату, и Кирк понял, что сделал открытие. Он предсказал ядам из видов строфанта (Strophanthus kombe, S. hispidus D. S. и S. gratus) большое будущее в медицине и не ошибся.

Растения из рода строфант принадлежат к сем. Кутровых. Это деревянистые лианы или лазящие кустарники, а на открытых местах — просто обычные кустарники. Их семена содержат сердечные гликозиды, которые обозначают начальными буквами видовых названий растения: строфантин-К, строфантин-Н и строфантин-G.

Родовое название Strophanthus происходит от греческих слов «strophos» — веревка и «anthos» — цветок. Оно дано в связи с тем, что длинные, похожие на ленты лепестки цветков строфанта на кончиках спирально закручены. Продолжить чтение →

Говоря о сердечных лекарствах, несправедливо обойти молчанием камфарное дерево. Камфара — смолистое вещество — образуется в его рыхлой белой древесине. Камфарное дерево растет в Китае и Японии, а у нас введено в культуру на Черноморском побережье Кавказа. Камфару получают еще из растущего в нашей стране камфарного базилика (Ocimum basilicum) из сем. Яснотковых, а также из пихтового масла. В больших дозах камфара может вызвать судороги, потерю сознания и даже смерть. И так как она принадлежит к числу растительных ядов, способных изменять сознание, с ее сбором был связан магический ритуал.

В Малайе камфару собирают с дерева Dryobalanops aromatica, дающего ароматическую смолу нерегулярно. Она ценится в 10 раз дороже смолы камфарного дерева.

Малайцы, отправляясь на сбор камфары, не брали с собой соли в виде мелкого порошка (это делалось для того, чтобы камфара попадалась только в виде крупных зерен). На острове Калимантан собиратели камфары пользовались твердой оболочкой черешков пальмы пенанг в качестве тарелок и в течение всей экспедиции не должны были мыть тарелки из страха, что вследствие этого камфара растворится и исчезнет.

Многие племена Саравака были убеждены в том, что измена жен в отсутствие мужей, отправившихся на поиски камфары, приведет к тому, что драгоценное вещество испарится. Изъяны в камфарных деревьях служили для собирателей камфары неопровержимым доказательством неверности их жен, и ревнивые мужья иногда убивали их лишь на основании подобных примет.

Во время сбора камфары женщины избегали прикасаться к гребню, так как думали, что иначе трещины камфарного дерева вместо того чтобы быть полными камфары, окажутся пустыми, как промежутки между зубьями гребня. Продолжить чтение →

Помню мое первое знакомство с борцом аптечным-аконитом (Aconitum napellus).

В тот памятный июньский день 1947 г. мы, группа студентов-биологов МГУ, поехали на одну из учебных экскурсий. Тогда у нас вел практику Иван Григорьевич Серебряков, прекрасный педагог и человек, впоследствии профессор, известный морфолог растений.

От станции Ромашково Иван Григорьевич повел нас по широкой лесной дороге, на которой кое-где еще виднелись лужи после недавней грозы. Нас встретил радостный, умытый дождем, молодой смешанный лес. Неожиданно он расступился — и мы увидели большую поляну, сплошь белую от множества цветущих ромашек (в ботанике их принято называть нивяником, поповником). Никому из нас прежде не приходилось видеть такое обилие ромашек. Мы сплели себе по венку, а потом набросились на цветы и стали их рвать — каждая желала перещеголять подруг величиной букета. Мы рвали и рвали ромашки — эти маленькие лучистые солнца, нас обуяла жадность, и напрасно Иван Григорьевич пытался остановить этот бессовестный грабеж, говоря, что еще далеко идти, цветы завянут и мы их все равно выбросим.

От нашего набега поляна тогда не оскудела. Когда мы уходили, она оставалась такой же прекрасной. Но кто мог знать, что пройдет несколько лет и эта сказочная красота превратится в вытоптанный пустырь, на котором не то что ромашки, былинки не увидишь. Видимо каждый, кто приходил сюда в июне, рвал, тащил огромными охапками в город белые ромашки, постепенно превращая поляну в место подобное тому, на котором с утра до ночи толчется большое стадо… Продолжить чтение →