Многообразие форм горного рельефа, климатические особенности гор при недостаточных познаниях и опыте восходителя могут служить источником опасных ситуаций. Печальная статистика НС в горах, в том числе и с трагическим исходом, ежегодно подтверждает это положение. Причины происшествий часто делят на объективные (связанные с климатическими условиями и характерными особенностями горного рельефа) и субъективные (вызванные неправильными действиями самих альпинистов). Внимательный анализ показывает, что одна из главных причин большинства несчастных случаев — неумение правильно оценить обстановку, легкомыслие и пренебрежение собственно мерами безопасности. Особенно обидно, что значительная часть аварий, даже при достаточной квалификации альпинистов, происходит на относительно несложном рельефе в результате потери бдительности и неумения разобраться в понятиях «сложное»/«опасное», далеко не всегда совпадающих. Сорваться можно практически на любом месте: простом/сложном, опасном/неопасном, а последствия этого срыва могут зависеть от обстоятельств, совершенно не зависящих от относительной сложности маршрута восхождения.
Рывок на веревку в случае срыва одного из партнеров зависит от следующих факторов:
— Веса сорвавшегося человека. Здесь подразумевается не только его вес, но и вес одежды, снаряжения и рюкзака (если он есть)
— Жесткости веревки — для динамической или статической страховки
— Фактора рывка. Это понятие носит более информационное значение в отношении нагрузок в страховочной цепи, чем конкретное исчисление. Более высокий фактор рывка говорит о более высокой нагрузке в страховочной цепи. Это отношение глубины падения человека (от точки его срыва до того места, где он зависнет на веревке) к длине веревки, на которой он завис. При этом под длиной веревки подразумевается длина не растянутой (выданной) веревки. Может принимать значение от 0 до 2 (в обычной ситуации). На практике это выглядит следующим образом: чем больше фактор рывка, тем сильнее сам рывок, а увеличение рывка приводит к большему усилию среза и большей опасности разрыва (срезывания) веревки.
— Энергии падения. Это энергия падающего тела, при которой учитываются масса (вес) и скорость падающего тела. Практическое соотношение — чем больше вес сорвавшегося, тем больше энергия падения. В этом случае возрастает и усилие рывка, что повышает опасность разрыва веревки. Эта энергия гасится за счет растяжения веревки, трения в промежуточных точках страховки и действий страхующего. При этом в веревке возникает усилие чаще называемое усилием рывка.
— Трения веревки. Здесь имеется в виду трение в карабинах и на выступах (острая кромка под веревкой — самая опасная ситуация).
— Наличия у страхующего тормозного устройства. Здесь основную роль играет длина протравленной веревки и усилие, с которым веревка проходила через данное устройство.
Особо отметим, что рывок на веревку не зависит (!) от глубины падения человека, а зависит только от фактора рывка (см. выше). Например, человек стал на самостраховку и вылез выше точки, к которой он пристегнут, на всю длину самостраховки. Если он сорвется, то пролетит на глубину, равную ее двум длинам (например — 3 м.). В этом случае фактор рывка равен 2 (глубина падения — 2 м., длина веревки — 1 м., фактор рывка
2:1 = 2). При этом рывок будет столь же сильным, как если бы он вылез вверх на большую длину веревки вообще без точек страховки.
Некоторая часть срывов заканчивается обрывом веревки. Нередки случаи, когда сорвавшегося удавалось удержать, но травмы, полученные им в результате падения, приводили к трагической развязке. Очевидно, не все обстоит благополучно с освоением кульминационного момента взаимной страховки — удержанием сорвавшегося альпиниста во всем многообразии сопутствующих факторов.
Взаимная страховка в альпинизме — основная форма взаимодействия и первостепенное средство безопасности. Поэтому обучение страховке, по сути дела, становится обучением безопасности, безопасному поведению и имеет свои специфические трудности и особенности.
Пример, подтверждающий наши рассуждения, не очень вписывается в общий контекст книги. Но его необходимо привести, чтобы яснее понять и представить всю сложность рассматриваемого вопроса. В альпинизме все технические приемы поддаются разучиванию, тренировке и закреплению — одни быстрее, другие медленнее. Однако альпинизм существенно отличается от всех остальных видов спорта.
Представим себе двух спортсменов: один бегает на дистанцию 1000 м, другой увлекается альпинизмом. Оба в меру тщеславны и стремятся к высоким результатам. Но если первый имеет возможность тренироваться на стадионе в привычной для него обстановке практически в любое время года и точно выполнять намеченные на день, неделю, месяц планы тренировок, то что делать второму? Его «стадион» находится за сотни и тысячи километров от дома! Первый не только набирает положенный ему километраж, но одновременно и шлифует технику бега, повышает общефизическую подготовку и т. д.
А альпинист? Ему остается лишь физическая подготовка, да другие виды спорта, которые в лучшем случае позволят поддерживать необходимую спортивную форму. И только! Но совершенствовать технику, навыки в страховке он не может. А о повышении спортивного разряда речь просто не идет.
Понятно, альпинисты в силу сложившихся условий ищут выход из положения, приспосабливая для тренировок заброшенные карьеры, стены старых разрушенных зданий, обледенелые овраги. Заметьте — приспосабливают, т. е. стремятся найти возможности более или менее приближенных к реальности имитаций, Его соревновательный период длится всего 20-30 дней в году, на которые он один раз выезжает в горы. А сколько раз в году может принять официальных соревновательных стартов легкоатлет?!
Безусловно, имитационные упражнения широко применяются во многих других видах спорта. Но имитация и моделирование занимают незначительный объем в тренировочном процессе. Основными остаются упражнения в реальных условиях. И чем ближе такие условия к обстановке соревнований, тем эффективнее тренировки, особенно в коллективных видах спорта.
Содержание предсезонной тренировки альпинистов вдали от гор, ее направленность и эффективность настолько специфичны, что трудно подыскать аналогии в других видах спорта.
Все технические приемы передвижения в горах привязаны к реальному рельефу. О схожести приемов и правил движения по различным видам рельефа можно говорить лишь с большой осторожностью. Например, передвижение по простым снежным склонам во многом повторяет технику преодоления травянистых склонов, а способы самозадержания на них в случае проскальзывания/падения также похожи друг на друга.
Лазая по стенам старых разрушенных зданий (речь, конечно, идет не о памятниках архитектуры), мягким породам старых карьеров, альпинист в какой-то мере осваивает приемы применения веревки — подъемы на стременах, подтягивания, верхнюю страховку.
Однако, взаимная страховка остается в тени — для ее отработки нет реальных условий. Но и совершенствуя чисто технические приемы, альпинист передвигается не по основному горному рельефу. Вот и получается, что, проводя имитационные тренировки на «подручном» рельефе, по приезде в горы он снова должен привыкать к основному рельефу: разрушенным скалам, крутизне, монолитам, обледенелым и мокрым скалам. А это означает только одно — необходимость строить стереотип. Не правда ли, задача нелегкая…
Если на имитационных занятиях можно научиться применению всевозможного специального снаряжения: закладок, тормозных устройств, даже иногда крючьев, то основное средство страховки — веревка и работа с ней — остается в стороне. А учитывая, что организация и принципы взаимодействия альпинистов внутри связки прежде всего направлены на обеспечение безопасности (основное средство достижения надежности -все та же веревка), становится понятной условность подобных тренировок.
Кульминационный момент взаимной страховки — удержание сорвавшегося партнера -требует серьезных познаний, умений и навыков. Но как приобрести эти познания, как выработать эти навыки?
Обучая альпиниста, ему постоянно внушают, что он не должен срываться. Что он должен овладеть широким арсеналом технических приемов передвижения в горах и умело их применять, чтобы не срываться.
Действительно, в альпинистской практике срывы, к счастью, случаются редко. Многие альпинисты, долгие годы, ходившие по сложнейшим маршрутам, не срывались ни разу. Более того, ни разу не встречались с необходимостью удержания сорвавшегося товарища по связке. Но можно ли быть уверенным, что альпинист сумеет действовать успешно, если необходимость возникнет?
Возникает парадоксальное положение. С одной стороны, альпинист должен уметь надежно удержать сорвавшегося, а с другой — принять все меры, чтобы этого умения не пришлось применить.
До недавнего времени бытовало мнение, что опыт личных восхождений влияет также и на технику страховки. Мол, чем больше ходим, тем больше и страхуем, а значит, накапливаем опыт. Да, чем богаче «банк» личных восхождений, тем больше разнообразных технических приемов остается в кладовой памяти. И альпинист черпает из этого «банка» все, что ему необходимо в данный момент. Но в страховке все обстоит несколько иначе.
Понятие «страховка» не исчерпывается действиями только в момент срыва. Оно состоит из многих элементов, как предшествующих срыву, так и сопутствующих ему. Приведем условный пример. На однородном рельефе движутся две группы — связка-двойка и две связки-двойки. В той и в другой произошел срыв первого. При всем кажущемся сходстве обстановка в обеих группах после срыва будет различной. И если при организации страховки эта непохожесть не была предусмотрена, то малая группа окажется в весьма сложном положении: в ней останется всего один дееспособный участник группы, тогда как в двойках — целых три!
О первом в связке, хотим мы этого или не хотим, у нас складывается совершенно четкое мнение — первый всегда лучший, первый не сорвется! С этих позиций, страхующий, частенько и принимает решение о способе страховки. Увы, стереотип мышления живуч и неистребим!
Вот и получается, что технические приемы передвижения должны выполняться четко — тут уж нет никаких условностей, а вот в отношении приемов страховки допустимы и упрощения — первый не срывается!
Вспомните: во время любых, даже имитационных, упражнений по технике передвижения, альпинист прежде всего отрабатывает сам прием. Работа же с веревкой, т. е. организация страховки, только имитируется. Отработки характерных приемов, проверки овладения ими не происходит! Почему? Условия не те, нет конкретной
необходимости в страховке. А ведь рассуждения об умении удержать сорвавшегося партнера в любой обстановке не риторика, а насущное требование альпинизма.
Встает вопрос: как учить? Технические подробности и условия тренировки могут быть разными, но основа должна быть единой.
Дидактические принципы в этой области сводятся к следующему:
— учить думать: до восхождения, во время восхождения и после восхождения (спуск);
— учить принимать самостоятельные ответственные решения;
— требовать осмысливания каждого приема в общей картине движения по маршруту.
Рассмотрим эти положения.
Нередко при оформлении выхода любых групп, даже команд высоких спортивных разрядов, приходится сталкиваться с типичной ситуацией. На казалось бы несложный вопрос: каким образом будет организована страховка первого в группе на самом сложном -ключевом — участке маршрута, точного ответа, как правило, получить не удается. Оказывается, в группе до восхождения об этом не думали. «Вот пойдем, увидим ключ -там и решим, что делать».
Не зря ли мы все усложняем?! Может, так и надо — действовать исходя из реальной обстановки? Нет! В момент восхождения на подходах к этому ключу лучше иметь в запасе не один вариант его прохождения. Иметь наготове, а не рыться в памяти и спешно приспосабливаться к тому, что «вдруг» возникло на маршруте.
Другая вариация той же темы. Нередко на разборах совершенных восхождений можно услышать ставшую дежурной фразу: «На восхождении страховка была нормальной, надежной, отличной, безупречной». Так ли это? Чаще всего — нет. Дело в том, что над этим вопросом не задумываются, не видят необходимости анализировать свои действия. А может быть, их и не учили этому? Бывает и так. Все очень просто: первый не сорвался — значит, все было организовано правильно, четко, нормально, отлично…
Необходимость научить альпиниста принимать самостоятельные решения очевидна. Если альпинист не умеет (не научен) сопоставлять планировавшиеся действия по организации безопасности группы, не умеет осмысливать («а все ли на маршруте было так, как надо?»), значит, он не умеет и ответственно подходить к принимаемым решениям.
Приведем пример из жизни. Однажды, группа инструкторов, совершала восхождение на вершину Малый Доломит (Зап. Кавказ, Узункол) по маршруту 3Б к. с. Это восхождение у них было тренировочным, перед более сложным маршрутом. Каждый из них не раз до того проходил данный маршрут с учебными группами разрядников. При выходе 1-го в связке с широкой осыпной полки на стену с камином-расщелиной, страхующий не удосужился забить крюк, а веревку просто кольцами накинул на руку и сбрасывал их по мере продвижения ведущего вверх. Первый в связке, зная, что рано утром в расщелине всегда есть корка натечного льда, шел, не забивая промежуточных крючьев («Зачем!? — я же здесь был не один раз!»). Более того — молоток, крючья и карабины лежали у него в кармане рюкзака. Поднявшись над полкой примерно на 10-12 м. он проскальзывает на льду, срывается и вываливается из расщелины. Веревка рывком затягивается на руке т.н. «страхующего», и он сбрасывается с полки. Затем веревка скручивает их вместе, и они падают на снежный склон к основанию скал.
На первый взгляд создается впечатление, что вообще нельзя доверять друг другу. Но раз подобное могло произойти на учебном занятии, значит, возможность срыва нельзя не учитывать. А коли так, то надо искать способ, позволяющий обезопасить ситуацию.
Если такие ошибки не подвергать разбору, не исправлять их, не учить альпиниста предвидеть неожиданности, то выработается формальное, бездумное отношение к выполнению приема — лишь бы он предполагался! Так сказать, символическая страховка. Но здесь-то и кроется беда. Уже сейчас в разговоре разрядников проскальзывает новый термин «искусственная точка страховки» (ИТС). Что это такое? ИТС упоминается на занятиях, а иной раз и в тактическом плане восхождения. Оказывается, что ничего общего со страховкой ИТС не имеет. Точка страховки обозначается лишь для тренера, для вида (если нет нормальной трещины и нельзя забить нормальный крюк, то достаточно его обозначить). Вроде бы он есть — торчит из скалы, но на самом деле его нет! Он ничего не держит и ничего не выдержит, а создает впечатление точки страховки! Вот вам и ИТС!
Но не только в этом сложность. Речь идет о растерянности альпиниста в необычных условиях, когда восхождение теряет «комфортность». На маршруте возникают иной раз ситуации, когда от быстроты и правильности решений зависит не только личное благополучие, но и безопасность всей группы.
Ухудшение погоды, снегопад, гроза, буран, ветер — все это требует от альпиниста практически немедленных действий по обеспечению коллективной безопасности. Всегда ли он готов к быстрым решениям?
Ответ может быть полностью положительным лишь в том случае, если любая ситуация, требующая решения, сначала будет быстро проанализирована, а затем уже практически решена.
Напрашивается вывод, что все указанные действия альпиниста должны быть доведены до «автоматизма». В кавычки это слово взято не случайно, поскольку «автоматизм» очень и очень спорный термин применительно к альпинизму, о чем не будем сейчас говорить.
Но то, что в этот момент от альпиниста требуются осознанные и ответственные решения, не вызывает сомнений.
Отличным подспорьем при обучении теории страховки являются занятия по решению проблемных ситуаций, заранее подготовленных в виде текстов, рисунков, схем и т. п. То, что во время таких занятий коллективно осмысливаются заданные тренером ситуации и возникает необходимость принять решение, которое будет устраивать всех, вполне соответствует поставленной педагогической задаче. Несомненно, игра, направляемая опытной рукой тренера, имеющего свой «банк» ситуаций и хорошо подготовившегося к занятию, принесет свои плоды и на конкретном восхождении. Одно условие этой игры должно выполняться четко и без переигрывания: все предлагаемые варианты обеспечения безопасности, организации страховки, помощь товарищу в случае его срыва обязаны быть правильными и реальными.
Далее следует остановиться на некоторых особенностях форм обучения безопасному поведению на всех ступенях подготовки альпинистов.
Если при подготовке начинающих альпинистов на значок «Альпинист России» вопрос обучения технике альпинизма и страховке как таковой, по сути дела, и не стоит, то научить новичка верить в безопасность движения по простейшим формам горного рельефа мы обязаны. Обязаны максимально четко и правильно указать технический прием и совместимость его с мерами безопасности, чтобы именно эти меры были в первую очередь понятны начинающему альпинисту. Но стоит альпинисту подняться на одну ступень выше, как он сразу сталкивается не только с обилием технических приемов, но и с необходимостью их безопасного разучивания и тем более — безопасного исполнения на учебных восхождениях.
На этом уровне подготовки обучение строится в основном по догматическому принципу «делай так, потому, что так надо».
Пример инструктора в данном случае играет решающую роль. Но если обучение ограничивается только показом примера, в конечном счете, проку от этого будет не очень-то много.
Есть еще одна сложность. Она не столько техническая, сколько моральная. Период, когда закладываются основы будущей спортивности и знание мер безопасности, совпадает с общепринятым понятием «массовый разряд» (третий, второй). Подразумевается, что такой разряд вполне доступен для любого физически здорового человека, а также то, что, выполнив этот разряд, он может дальше и не совершенствоваться в данном виде спорта, занимаясь им просто ради своего удовольствия, укрепления здоровья и т.п. В альпинизме же именно на этапе «массовых разрядов» и закладываются основы техники страховки и навыки безопасного хождения в горах. Возникает парадоксальная ситуация: зачем человеку овладевать достаточно сложными приемами, если он потом может и не ходить по альпинистской дорожке и ему все это просто не нужно. А, не научив — ведь разряд-то «массовый», — забывают о том, что он с равной степенью вероятности может и пойти по этой самой дорожке. Что тогда? К сожалению, в этом тоже особенность альпинизма и его безопасности и не считаться с ней весьма опасно.
Наилучшего результата в обучении вообще и приемам страховки в частности можно добиться, прививая своим ученикам чувство необходимости обеспечить безопасность любого своего шага в горах. Приведем прекрасный пример в отношении страховки, показывающий разницу между сложно/опасно и надо/не надо. На простых (вроде бы) бараньих лбах связки группы поднимались одновременно, неся веревку в кольцах. Так получилось, что рядом шла другая группа, соблюдавшая меры безопасности, используя все малейшие возможности рельефа для проведения страховки. На удивленные замечания участников первой группы инструктор второй группы попросил их повернуться вниз лицом на этом «простом» рельефе и спуститься на несколько метров. После первых же шагов было начато закрепление веревки, организован спортивный спуск. На вопрос: «Почему на спуске вы начали крепить веревку?» — ответ был краток: «Так ведь есть куда падать!» Вот именно, идя наверх, мы порой не оглядываемся и не примеряемся — есть ли куда падать?
И еще отдельный, часто дебатирующийся вопрос и не находящий почему-то однозначного ответа: — так ли серьезна необходимость использования защитных касок во время учебного процесса? Ответ однозначен — там, где есть возможность проскальзывания, падения на рельефе, получения травмы во время занятий — на каждом участнике (как и на инструкторе) должна быть каска или шлем. При этом следует помнить, что часто применяемые у нас строительные каски не являются надежной защитой и не отвечают прочностным нормам UIAA распространяемым на защитные шлемы.
К сожалению, именно в области соблюдения мер безопасности имеют место всякие нарушения и послабления. Они столь часты, что сами становятся своеобразной нормой поведения и отношения к своим обязанностям. Кто сможет ответить на вопрос: почему заставляя учеников идти на учебном восхождении в касках, сам командир отделения идет без нее? Или другой пример: постоянно требуя от участников наличия самостраховки, инструктор «бегает» по учебному объекту вообще без всякой страховки?
Другая область неправильного отношения к своим обязанностям как педагога: инструктор весь маршрут восхождения проходит первым и не дает никакой самостоятельности своим ученикам в выборе пути, определении темпа движения, способов преодоления рельефа в выборе страховки. Чему они научатся с точки зрения понимания необходимости безопасной работы и того, какими мерами эта безопасность
достигается? Конечно, проще всего заниматься натаскиванием учеников на тот или иной прием или их совокупность.
Еще один отрицательный пример: т. н. темповые восхождения, во время которых превалируют не учебные цели, а стремление инструктора и вслед за ним и его учеников «сделать» эту «двойку» или «тройку» (категория сложности маршрута) на час, два, три быстрее предыдущей группы.
Сделали, пробежали через вершину, ну и что? Чему научились? Что нового приобрели в процессе восхождения? На сколько, и в чем они выросли?
К такому же результату приводят и массовые восхождения (мы не имеем в виду альпиниады, посвященные различным датам), когда несколько отделений колонной в 30 -40 -50 и более человек идут за ведущим и только и делают что переставляют ноги, а достигнув вершины, кричат «Ура!». Инструктору, если он и хотел чему-то научить свое отделение, заниматься этим просто некогда — надо успеть пройти в колонне и не отстать. Но виноват не командир отделения и даже не командир отряда, а руководители мероприятия, спланировавшие такое «учебное» восхождение.
Именно на восхождениях, в которых фактор времени не является главенствующим, обеспечивается возможность обучения альпинистов. На конкретном рельефе, при четком разделении обязанностей внутри группы, но с непременным условием, чтобы каждый участник смог пройти определенный ему заранее участок пути. Чтобы он к нему готовился, читал и изучал описание маршрута, точно знал, что ему предстоит, умел соразмерить свои силы с силами товарищей и особенно с силами слабейшего участника в группе. Только в таких условиях альпинист может получить самостоятельные навыки в организации безопасного движения на маршруте. Более того, появляется возможность обучения альпиниста правильному поведению в горах вообще. Иными словами, пополняется «банк» знаний по мерам безопасности.
Что же касается инструктора, то его роль приобретает другое значение. Он не идет первым по маршруту, он направляет, советует, помогает и показывает, как надо ходить первым и что делать для подготовки пути для остальных участников группы. В случае обострения обстановки он предотвращает его последствия. Но и тогда он, прежде всего учитель, требующий от своих учеников поиска решений и самостоятельного их выполнения. Подходя к ключевому участку, инструктор может дать вводную задачу, посильную для его учеников. Более того, если до восхождения в группе будет назначен, как мы говорим, учебный руководитель, которому будут поручены все функции обычного руководителя восхождения (конечно, под контролем инструктора), то повысится ответственность за порученное дело, восхождение вызовет больший интерес, скорее пополнится тот самый «банк».
На разборе такого восхождения ученики смогут проанализировать свои действия в роли руководителя, рассказать, как они шли первыми и как подготавливали маршрут для своих товарищей по группе. Выяснится, что наличие в группе инструктора им не мешало:
— он шел с ними, он помогал, советовал, но все делали они сами! Станет очевиден взнос инструктора в восхождение и аксиома, что восхождение — тот же учебный процесс!
Именно здесь следует напомнить всем известное, но столь часто забываемое условие
— усвоение самостоятельных навыков при проведении восхождений. Ведь, если в трудные или опасные моменты восхождения или спуска с вершины из-за недостаточности тактического образования альпинист сосредоточится на второстепенных признаках опасности, то главная угроза ускользнет от его внимания.
Есть такое понятие «надежный альпинист». Что под этим подразумевается или что следует подразумевать? Только одно — надежным может стать альпинист, который в любой ситуации сохранит необходимый уровень мотива безопасности в ряду других мотивов. Мы часто произносим слова: «безопасное поведение человека в горах». Это тот
самый стержень, на который должно нанизываться все — и техническое совершенство, и тактическая грамотность, и умение правильно оценить весь комплекс необычных для человека условий высокогорья. Но при всем при этом всегда следует помнить, что воспитание безопасности — это не приказы, требования и призывы, а в первую очередь создание определенного настроения (настроя), возбуждение интереса к данному вопросу и, конечно же, постоянный контроль за действиями ученика.
Вполне понятно, что к каждому направлению в обучении, к каждой группе, а иной раз и к отдельному участнику должен применяться дифференцированный подход. Но предостережем еще раз: на занятиях, и особенно на учебных восхождениях, не место гонке и спешке. Временные рекорды не только приносят сиюминутный вред, но и формируют неправильное отношение к понятию «скорость прохождения маршрута».
Но, как часто бывает, приходит время, когда отработанных методик не хватает, когда накопленный багаж, увы, уже стар.
Возникает необходимость сделать качественно новый шаг вперед. Вначале таким шагом вперед было введение в разрядные нормативы большого количества восхождений, совершаемых в составе двоек, что, безусловно, было направлено на повышение технической, тактической и физической подготовки альпинистов, их самостоятельности. Затем появилась необходимость более четкого подхода к дифференциации обучения. В результате была создана новая программа обучения альпинистов. Вместе с тем нововведения подтолкнули к поиску новых форм обучения, в том числе — страховке.
Возник, например, вопрос: «Что делать, если ты на восхождении остался один с получившим травму напарником по связке?»
При восхождениях в двойке такая ситуация может возникнуть на любом участке маршрута. И вовсе не по вине кого-либо из участников восхождения. К ее решению всегда подходили с большой степенью ответственности. Во многих странах выходят специальные пособия, разъясняющие действия альпинистов, вынужденных идти в одиночку. Правда, большинство пособий адресовано тем, кто намеренно отправляется в горы «соло». Подобные случаи мы оставляем в стороне.
Естественно, поведение человека, в одиночку совершающего восхождение, существенно отличается от поведения человека, поднимающегося к вершине хотя бы вдвоем. Здесь он действует в составе коллектива, маленького, но коллектива. Он обязан исходить из интересов этого коллектива, подчиняться его требованиям. Если же в коллективе случилась беда, то действия альпиниста должны быть направлены на оказание помощи товарищу, но при этом ему следует обеспечить собственную безопасность. А это уже совсем не походит на обстановку сольного восхождения.
Однако подобная ситуация — также предмет для разговора и один из элементов учебной программы. Требуя умения действовать в одиночку в случае срыва партнера по связке, мы не должны забывать о ситуациях, встречающихся во время восхождения гораздо чаще, чем срыв напарника, и предполагающих умение действовать в одиночку в любой ситуации, когда от таких действий может зависеть благополучие всей группы. Нередко на маршруте восхождения в силу различных причин кто-то из участников группы должен, подчеркиваем — должен, какую-то работу совершить в одиночку, обеспечив при этом страховку для самого себя.
Летом 1999 года, известный альпинист Михаил Першин с напарником по связке Игорем Нефедовым совершали восхождение по стене Кюкюртлю (массив Эльбруса). На 11-й веревке подъема, связка попала под камнепад (на стенах Кюкюртлю камни бьют безо всякого «расписания»). Сам Першин получил серьезные травмы, веревки были перебиты, а его напарник Нефедов погиб…
Осталась более или менее пригодной для работы одна веревка. Подвязав тело Игоря на собственную беседку, М. Першин стал спускаться вниз по стене. Только на границе бергшрунда, он захоронил тело друга в снегу и двинулся за помощью.
Приведенный пример показывает, как может человек, оставшийся один на один в сложнейшей аварийной ситуации, не только решить ее в свою пользу, но и проявить истинно человеческие качества по отношению к погибшему другу.
Не вдаваясь в разбор вариантов таких условий, подчеркнем: учить действовать в одиночку мы обязаны. Обязаны показать, как безопасно пройти отрезок пути в одиночку, как организовать страховку для себя, не нарушая общей картины, сложившейся в группе на этот момент. Как использовать крючья, куски репшнура, свободный кусок основной веревки и т. п.
Всем этим умениям можно обучить. Тренироваться лучше всего на страховочном стенде. Как мы уже говорили, зарубежные источники, где затронута эта проблема, следует использовать с учетом требований нашего альпинизма.
Еще один аспект безопасного поведения в горах, часто предаваемый забвению или просто игнорируемый, — спуски после восхождения.
Мы знаем и говорим, что в горах опасно. Но, как правило, не задумываемся о том, когда опаснее — на подъеме или на спуске?
На путь к вершине приходится большая часть всех трудностей, возникающих перед альпинистом. На спуск их остается 15-20%. Отсюда укоренившееся мнение — подъем опаснее спуска. Но в отдельные годы разборы показывали: до половины несчастных случаев, а иной раз и того более приходится на спуск с вершины. В чем же дело?
По-видимому, ответ надо искать в укоренившемся отношении альпинистов к спуску с горы как к делу второстепенному, не основному, своего рода приложению к главному -восхождению на вершину. Именно техническая простота спуска (в большинстве своем спуски совершают по более простому маршруту) обусловливает такое к нему отношение. Но здесь-то и скрыта основная часть ошибки: техническая простота спуска как бы заслоняет явные и неявные, субъективные и объективные опасности. Раз при подъеме сложно, то, значит, и опасно. Значит, он требует к себе более серьезного отношения и применения разнообразных технических и тактических навыков. Спуск, более простой в техническом плане, вроде бы не заслуживает столь пристального внимания. Но более простой не означает более безопасный. На деле же после покорения вершины, приступая к спуску, альпинист чаще всего сосредоточивается только на его технической стороне.
Однако так ставить вопрос — значит ставить его очень узко. А вопросы психологической перестройки на спуске? А чувство одержанной победы — вершину покорили, цель выполнили, скорее домой. И многое-многое другое. Как же быть? Наверное, есть одно правильное решение: чтобы не ограничиваться достижением большой, но ближайшей цели, перед каждым этапным восхождением альпинистам следует ставить перед собой дальнюю, еще более сложную и ответственную задачу. Здесь уместно вспомнить разговор автора с одним из сильных, перспективных альпинистов. На вопрос, почему он так рвется к выполнению норм мастера спорта по альпинизму, почему ходит на все восхождения, идущие в зачет этих норм, с любой группой, с любым альпинистом в связке, ответ был до обидного прост: «Вот выполню мастера — и на покой, тогда можно будет ничего не делать». Вправе ли мы ожидать от такого альпиниста, что он станет примером для своих учеников? Едва ли.
Другая сторона вопроса состоит в том, что мы сами очень, часто не учим тактике спуска, не обращаем внимания наших учеников на его опасность в условиях, когда наши впечатления обманчивы. Главное, покоренная вершина осталась позади, теперь можно и
расслабиться. И начинается спуск, по скорости превосходящий относительную скорость подъема, у альпиниста возникает стремление вниз, к отдыху и горячему душу…
Часто при таком спуске теряется необходимая бдительность, ослабляется внимание к страховке. Более того, поднявшись на вершину, альпинисты стремятся в тот же день и спуститься с нее, а как следствие этого — работа на спуске в темноте.
И наконец, самое важное: исходя из ложной посылки, что спуск второстепенен, что он не главный элемент восхождения, альпинисты предпринимают (это происходит сплошь и рядом) попытки сократить дистанцию и время спуска за счет своей безопасности.
В основе такого ошибочного подхода — просчеты в тактических планах, где спуску отводится лишь одна строка — «спуск с вершины по такому-то гребню или в таком-то направлении». И ни слова об ориентирах, характерных для этой части пути, об объективно опасных, хотя технически и несложных участках спуска, где нужно определенное внимание.
Если разбить спуск с любой вершины на составные части, то можно найти при этом не только лишь одни «характерные ориентиры». На восхождение альпинисты выходят рано утром, а иной раз и ночью. Значат, снежный склон пока спит — он скован ночным холодом. А на спуске они идут по тому же склону, но уже раскисшему под лучами солнца. Особенность? Да! И в ней кроется многое из того, что мы называем опасностью. Если во время подходов к маршруту или в начале движения по нему рано утром альпинист защищен тем же ночным холодом, который держит свободно лежащие камни, то при спуске эти камни «оживают» и свободно летят вниз. Опасность? Да! И не малая. Но в тактических планах (особенно учебных восхождений) о таких особенностях спуска сказано весьма мало.
Переход от сложных к несложным скалам, от крутых к пологим, от стены к гребню, со скальной стены на снег и наоборот — здесь особенностей так же много, как и самих ситуаций. Да и в конце концов движение вниз, так резко отличающееся от подъема вверх по горному рельефу, само по себе представляет определенную опасность, которую следует учитывать. Когда альпинисты идут вверх, самое ответственное звено группы находится впереди — первый в первой связке (ведущий). А на спуске — последний в группе, за которым редко когда наблюдают так же внимательно, как и за действиями ведущего.
К тому же на пути вниз сплошь и рядом применяются спуски по закрепленной веревке — спортивным способом и дюльфером. А это означает, что здесь чаще, чем на подъеме, производится перестежка с веревки на веревку (в местах пересадки или промежуточных закреплений). Естественно, на спуске темп движения несколько выше, чем на подъеме, а с применением спусков по закрепленной веревке скорость еще увеличивается. В этом еще одна опасность, которую не так-то просто разглядеть, поскольку темп обусловливает и все остальные действия альпиниста. Он уже не так тщательно следит за самостраховкой при перестежках, торопится выполнить этот прием. Одним словом, начинает спешить. К чему приводит торопливость во время восхождения (нельзя забывать, что спуск является его частью), мы все хорошо знаем.
Учить спуску надо. И со всей серьезностью. Инструктор и тренер обязаны объяснить ученикам, что после выхода на вершину перед началом спуска не должно быть расслабления. Что предстоящий спуск с достигнутой вершины — это тоже элемент восхождения. В разрабатываемых тактических планах спуск следует выделять особо, определяя его характерные сложности, предусматривая необходимые меры безопасности. Это в первую очередь касается тех участков, которые простреливаются камнями. Распределяя обязанности между членами группы, нельзя забывать о том, что на долю идущего последним ляжет большая ответственность за обеспечение безопасного спуска, следовательно, к моменту начала работы на спуске этот участник группы должен иметь
запас сил и необходимое снаряжение. По-видимому, выбор первого для движения группы вверх ничем не ответственнее, чем выбор того, кто из группы пойдет последним на спуске.
О спешке на спуске следует поговорить особо. Мы так часто видим группы, возвращающиеся в базовый лагерь в темноте, что такое безграмотное поведение уже воспринимается как норма. Но движение вниз в темноте, спуск в сумерках, «гонка» по тропам в ночное время (лишь бы сегодня прибежать в лагерь) — все эго не только проявление тактической безграмотности, но прежде всего нежелание считаться с мерами безопасности. Очевидно, что естественная усталость в конце восхождения ничем, кроме волевой мобилизованности не может быть компенсирована. Но не все люди способны в равной мере мобилизоваться. Значит, единым критерием для всех может быть психологическая настороженность, направленная на соблюдение мер безопасности.
С этим связаны вопросы дополнительного обеспечения снаряжением, необходимым для спуска, различные консультации с целью выяснения ситуации на предполагаемом спуске, учет времени года и т. п.
Но одно неизменно — вопросы эти подлежат разучиванию и, самое главное, они разучиваемы. Следовательно, если в процессе обучения безопасности учить всему, что необходимо альпинисту не только для достижения вершины, но и для его благополучного спуска то поставленная цель — снижение аварийности — может быть достигнута гораздо скорее.
Но при этом не следует забывать, что не все звенья страховочной цепи могут быть одинаково надежны. А поскольку твердых параметров подобной проверки пока не существует, то в сомнительных случаях лучшим помощником является избыточная надежность. Что это такое?
В книге известного методиста и практика, председателя комиссии по безопасности UIAA Пита Шуберта, приводится расшифровка этого понятия:
— в технике — это подстраховка одной системы другой системой на случай, если первая выйдет из строя. Во всех областях, где отказ системы угрожает человеческой жизни (авиация, атомные реакторы и пр.), устанавливают вторую систему, мгновенно принимающую функции первой, если та выйдет из строя.
— существующее понятие избыточная прочность — это более высокая, чем требуется для применения, прочность. Для того чтобы избежать разрушения инструмента, его следует конструировать так, чтобы он мог выдержать троекратную нагрузку (трехкратная надежность). Именно это является избыточной прочностью. Пример. Из-за активного перегибания веревки в спусковых восьмерках, они должны иметь большое сечение (большие радиусы), а следовательно — иметь избыточную прочность.
— принимая во внимание, что не все звенья страховочной цепи могут быть достаточно надежными и можно ожидать их отказа (разрушения), вырывания крюка из скалы и т.п., такая точка страховки должна быть подстрахована другой. То есть обеспечить избыточность страховки. Этим обеспечивается, что отказ не достаточно надежного звена не приведет к катастрофе (срыв, падение) или в менее серьезных ситуациях не приведет к увеличению высоты падения (удар о препятствие, травма) В этом случае, дополнительное звено примет на себя функции первого, если тот откажет.
Примерами иллюстрации этого утверждения являются следующие варианты подстраховки и блокировки:
— применение двух веревок (сдвоенная веревка), на случай разрыва, удара камнем или другого повреждения одной из веревок, имеется вторая веревка, принимающая остаточную энергию падения;
— забитый шлямбурный крюк на пункте страховки или в точке резкого изменения направления страховочной веревки;
— при спуске по закрепленной веревке иметь короткий прусик ниже спускового приспособления (восьмерки). Если по какой либо причине (удар камнем, личная невнимательность) веревка будет отпущена из руки, то прусик заблокирует дальнейший спуск;
— при лазании по закрепленным веревкам (веревке) на зажимах, прусик завязывается выше одного из них;
— подстраховка (блокирование) ненадежного крюка вторым крюком (закладкой) или создания оппозиционной системы из двух закладок.
Здесь приведены далеко не все вариации многократной избыточной надежности. Следует помнить, что чем ненадежнее смотрится (интуиция) точка страховки или система, тем больше нужно дополнительных подстраховок.
