Давно кончился одинокий санный след — оборвался у остатков стога сена. Мы совершили ошибку: думали, след ведет к деревне, пошли по нему, не обратив внимания на встречное направление клочков сена на кустах— сено ведь всегда к деревне везут. Да, мы ошиблись, и теперь ночь спешила застигнуть нас.
Наша группа готова к этому: у нас есть острая пила, хорошие топоры, спальные мешки, большой легкий тент, подстилки, костровое оборудование, продукты.
Но самое важное, что у нас есть,— теплая одежда. Мы еще не знаем, может быть деревня недалеко, и скоро выйдем к ней, но останавливаемся и одеваемся потеплее. Только теплые сухие рукавицы стараемся сохранить, потому что это — неприкосновенный запас. Учти: когда у человека замерзли руки, ему становится очень плохо, и он легко поддается панике.
Мы побыстрее оделись и разглядываем карту. Ее еще видно без фонарика.
…Вот деревня Соболеве, в которой мы сегодня ночевали. Вот поселок, который прошли три часа назад. Санный след вел нас на юг. Мы шли по нему два с половиной часа, шли медленно, со скоростью три километра в час. Значит, следующая деревня — Заболотье — в километре от нас. Километр по глубокому снегу будем идти целый час. Это ничего, мы легко дойдем, но деревня на маленькой полянке, и мы можем проскочить мимо.
А очередная деревня — Сосновка — в пяти километрах к востоку. Пять километров по лесу, засыпанному глубоким снегом, нам в темноте не пройти.
Но .между деревнями должна быть дорога. Сильных снегопадов и метелей не было уже три дня. За это время по дороге, наверное, кто-нибудь проехал и оставил след. Деревню мы можем проскочить, но если проскочим не с запада, а с востока, то наверняка наткнемся на дорогу и на след. Пойдем по дороге направо, к западу, и придем в эту деревню…
План действий выработан, и мы немедля отклоняемся на 30° влево, к востоку.
А если мы шли по санному следу со скоростью не три километра в час, а только два и след петлял? Тогда до ближней деревни нам еще три или четыре километра. И по такому глубокому снегу нам их не пройти.
Скорее вперед: все уже оделись, и стоять на месте нельзя, потому что даже в теплой одежде усталый человек без дела обязательно быстро озябнет.
Мы медленно идем вперед, тропим по очереди. Десять шагов пройдешь, становится жарко. Раздается команда: «Хорош! Отходи в сторону!» Последним идти легко: лыжня великолепная, а скорость так мала, что еле шевелишь ногами. Я успеваю хорошо отдохнуть, пока опять настает моя очередь тропить. Из-за такого глубокого снега не ходят зимой маленькими группами. Надо, чтобы было человек восемь-десять.
Темнеет. Присматриваем место для ночлега. Ребята несколько раз предлагали разные места, но не очень хорошие.
А вот и идеальное: три сухие ели стоят рядом. Они стройные, высокие, выше окружающих деревьев, но не толстые: внизу 15 — 20 сантиметров толщиной. Рядом, шагах в двадцати, защищенная густыми елями полянка. И от снега ветви елей полянку укрыли, снег на ней мельче, чем по соседству. Его легче утоптать или даже разгрести до земли. Рядом с полянкой стоят сухие гнилые стволы осин и берез. Их можно использовать для настила под костер и под лежанку. Но самое главное, что нам нужно,— это хорошие дрова.
Останавливаемся. Достаем топор и надрубаем три сухостойные ели.
— Посмотри, как их валить,— напоминаю я Коле.
— Все в порядке,— отвечает он.— Это дерево положим туда, оно не заденет елки и мимо березы пройдет, да и наклон у него как раз в ту сторону. Вот со вторым будет сложнее. Придется его сильно подрубить справа, чтобы не зависло на тех вот деревьях; иначе нам его не снять. Третье свалим в сторону лагеря, а чтобы никого там не было, временный костер запалим где-нибудь в стороне, подальше. И на основную поляну никого пока не пустим. Зато положим дерево прямо к будущему основному костру — таскать не придется…
Он все хорошо рассмотрел и распланировал.
— Ребята, давайте сразу потопчем полянку лыжами, пусть затвердеет на морозе.
Не снимая рюкзаков, мы начинаем сильно топтать лыжами полянку. Особенно Вася вошел в раж. Пришлось даже попридержать его, чтобы лыжи не сломал: на морозе дерево хрупкое.
Ночлег выбран, полянка утоптана, можно не спеша продолжить розыски деревни. Теперь уже нервничать нечего, ведь на крайний случай мы обеспечили себя ночлегом.
С утоптанной полянки начинаем пробивать лыжню дальше на юго-восток.
Темнеет. Холодает. В западной половине неба появились звезды, а на востоке.видна яркая красивая одиночная звезда. Венера.
Вот и на компас каждую минуту смотреть не надо: Венера показывает путь. А ночь будет темной, луна взойдет только к утру.
Лес становится хуже: перестали попадаться сушины. Или просто в темноте их теперь не видно? И хвойных деревьев стало мало, пошел березняк, осинник. Голый густой кустарник мешает идти. Приходится петлять.
Я только что кончил тропить и встал на лыжню сзади. Усталость дает себя знать — позади целый ходовой день.
Коля идет по лыжне впереди меня. Останавливается. Мы остаемся вдвоем.
— Как вы думаете,— спрашивает он,— стоит дальше идти или лучше вернуться и заночевать?
— А сколько мы идем?
Он достает из кармана штормовки фонарик, чтобы посмотреть на часы. Но фонарик не горит.
— Ах, черт побери, замерзли батарейки. Надо было его за пазуху или во внутренний карман брюк, в тепло.
— Убери сейчас,— советую я.— Отогреется, будет гореть.
Мы зажигаем спичку, смотрим на часы. Уже почти час идем от приготовленного для ночлега места.
— Давай еще пройдем полчасика,— говорю я,— ведь по своей хорошей лыжне мы назад доедем за пятнадцать минут.
— Хорошо, полчаса пройдем,— соглашается он,— но не больше, ребята и так устали, а придется еще часа три работать, устраивая ночлег.
— Эй! — кричат нам из темноты.— Чего вы отстали?
Медленно идем: простояли минут пять, а группа отошла совсем недалеко.
— Сейчас догоним,— откликается Коля.
Теперь лес стал совсем плохим: редкий, лиственный. Ветер поднялся,
помела поземка. Впереди какие-то просветы, похоже — болото. Туда нам нельзя, там наш след может замести, и мы не сможем вернуться.
Назад, в спасительный лес! Хорошо, что у нас есть все необходимое для ночлега. Иначе пришлось бы идти и идти и в панике разыскивать деревню.
— Стоп, ребята! — командует Коля.— Пойдем назад, на подготовленную ночевку.
Вася, который шел в этот момент первым, воскликнул:
— Смотрите, кажется, я вижу огонек!
— Где, где?!
— Вот он, смотрите, маленький, между деревьями,— Вася показал круто влево.
Нет, там, на востоке, деревни не может быть: в ту сторону до жилья километров пять или больше — Васе померещилось.
— Да нет же! — горячится он.— Ясно вижу огонь!
Но никто кроме Васи ничего не видит. Я подхожу к нему:
— Ну, покажи, где тебе огонь померещился?
Вася протягивает руку, показывает, приседает на корточки… И действительно — слабый огонек между деревьями. Только с Васиного места и только с корточек виден огонек: как это удалось ему усмотреть?
Но ведь это невозможно! Если деревня в том направлении, значит мы, несмотря на тридцатиградусный поворот к востоку, все равно проскочили мимо нее с запада. Вот так история! Значит, санный след привел нас совсем не в ту точку, что мы высчитали; значит, мы не уследили за поворотами следа!
Хороши бы мы были, не имея на аварийный случай снаряжения и заранее подобранного места для ночлега. А этот огонек Вася мог и не увидеть. Тогда ушли бы в огромные замерзшие пустынные болота.
Мороз крепчает. Ветер поднимается. Мы повернули к огоньку.
— Может, вернемся на ту стояночку? — грустно тянет Вася.
— Правда! Давайте! Вернемся! — откликаются несколько голосов.
— Там так симпатично,— говорит кто-то (в темноте мне не видно) из девочек,— будет у нас теплая-теплая «холодная ночевка».
Коле, видно, и самому хочется организовать ночлег в лесу. Он приостановился, ждет, что я скажу.
«Ну уж извини, это будет не по-взрослому, если попросишь моего совета. Я и не подумаю тебе советовать.
Делай, как знаешь. Если ты решился пойти на нарушение, то будь уж добр, всю полноту ответственности за это взять на себя…»
И мы продолжаем двигаться к деревне.
…Ночью, когда все уже улеглись в избе на полу, мы вышли с Колей под открытое небо. Холодно. Ветер. Напряженно мигают звезды, и поземка мечется по деревенской улице.
— Хорошо все-таки, что мы сейчас в доме, а не в лесу,— говорит Коля.
— Нет, почему же, мы бы там вполне хорошо устроились, но вот не разрешено нам по условиям маршрута.
— В том-то и дело, а так бы мы, конечно…
Утром я проснулся, высунул руку из мешка, взглянул на часы. Что такое: уже восемь, рассвет подсвечивает окна, а дежурные нас не разбудили! И сами спят!
Ну, это уже безобразие: зимний день короток, по утрам время терять нельзя.
Где же капитан? Капитана нет. А вот он, топчется в сенях. Встаю, выхожу к нему.
— Капитан, часы что ли у всех стали? Дежурные спят как сурки. Или я чего-то не понимаю?
— Ага, не понимаете? Я сам распорядился, чтобы они продолжали спать.
— Тогда прости— извиняюсь я.— Тогда все в порядке; значит так надо. Но расскажи, что случилось.
— Двадцать семь градусов мороза, а нам, если больше двадцати пяти, записано — из жилья не выходить.
В том походе мы спокойно искали деревню, потому что были готовы к ночлегу в лесу. И переночевали бы нормально, несмотря на сильный мороз.
А ведь как бывает, если группа не подготовлена: нервный поиск деревни до полуночи, до полного упадка сил; потом остановка в случайном месте и дымный слабый костер; бессонная ночь и обморожения. А если такой мороз, как тогда?
В том походе у нас с собой были и теплые спальные мешки и специальные подстилки. Поговорим об этом снаряжении.
